Иными словами, шла интенсивная подготовка США к войне, тогда как официально США заявляли о том, что Южная Корея исключена из пределов «оборонительного периметра США» (этот «периметр» был очерчен 12 марта 1947 г. «доктриной Трумэна»). О таком исключении сказал, например, Дин Ачесон 12 января 1950 г. Позднее он скажет, что его речь дала «зелёный свет» для нападения на Корею, а сенатор Роберт Тафт, обвинив Ачесона в том, что заявление Ачесона вызвало коммунистическую агрессию, потребовал его отставки. Фраза Ачесона на самом деле звучит весьма двусмысленно, особенно если вспомнить излюбленную англо-американским истеблишментом манеру провоцировать потенциального противника на некие действия, создавая у него впечатление, что англосаксы останутся в стороне от конфликта (иначе потенциальный противник не станет противником актуальным и к тому же на него нельзя будет навесить ярлык «агрессора»). Именно так британцы поступили с Вильгельмом II в 1914 г. (министр иностранных дел Великобритании Эдуард Грэй создал у кайзера впечатление, что европейский конфликт – это в любом случае без британцев), а американцы – с Саддамом Хусейном в 1990 г., спровоцировав вторжение Ирака в Кувейт. 31 июля 1990 г. за 48 часов до иракского вторжения помощник госсекретаря по Ближнему Востоку и Южной Азии Джон Келли на прямой вопрос, что будут делать США, если Ирак нарушит границу Кувейта, ответил: у США нет обязательств перед Кувейтом. По сути это было приглашение к агрессии, исторически и в долгосрочной перспективе вышло приглашение Саддама – на казнь Военный конфликт с Северной Кореей решал не только вопрос о «приобретении» всего полуострова, но и другую проблему. Дело в том, что южнокорейский режим Ли Сын Мана в 1950 г. оказался на грани краха, в стране не просто стремительно росло недовольство, а ширилось партизанское движение (в горных южных районах), в 5 из 8 провинций и в армии вспыхнули восстания; подавляя восстание на острове Чэчжу, власти с американской помощью уничтожили от 30 тыс. до 60 тыс. человек и вынудили бежать в Японию 40 тыс. человек; в 1949 г. на север перешли в полном составе и с полным вооружением два батальона, были и другие случаи бегства южан на север.
Военный конфликт и, как следствие, расширение американского присутствия, законы военного времени спасали лисынмановский режим. Оставалось лишь непосредственно спровоцировать северян на конфликт (есть информация такого рода) или сработать косвенно – создать впечатление лёгкой победы, а затем реализовать план «SL-17» и «на плечах отступающего противника» захватить весь полуостров – американцы были уверены, что СССР непосредственно не вмешается в войну. Так оно и вышло. Но американцы просчитались в двух отношениях. Во-первых, они не учли, насколько слаба южнокорейская армия; во-вторых, не предвидели военного вмешательства китайской армии, не позволившей Штатам американизировать полуостров.
Что касается советских намерений, то речь не идёт об экспансионизме. Суть в другом – в самой логике ХВ. Кроме того, обостряя ситуацию на Дальнем Востоке Евразии Сталин автоматически снижал градус противостояния в Европе, где Берлинский кризис обострил ситуацию. Корея была значительно важнее для Китая, чем для СССР. Впрочем, в случае необходимости, Сталин делал «ходы конём» и в противоположном направлении – с востока на запад. Так, в мае 1952 г., когда шла Корейская война, резко обострилась ситуация во Франции. Здесь коммунисты организовали мощные демонстрации, формально – против визита американского генерала Риджуэя. Однако некоторые исследователи полагают, что визит был лишь поводом для создания политического кризиса IV республики. Выступления коммунистов совпали не только с Корейской войной, они произошли сразу же после того, как правительство Пинэ в мае 1952 г. подписало договор об учреждении Европейского оборонительного сообщества, предполагавший создание единой армии западноевропейских стран, включая ФРГ. Демонстрации переросли в серьёзные волнения, напугавшие правительство, оно ответило арестами коммунистов – ещё одно поле боя ХВ.
В отличие от троцкистов, Сталин был противником тотального насаждения коммунистических режимов в мире; в большинстве случаев он готов был удовлетвориться национализмом, хотя бы «умеренно антиимпериалистическим». Показательно, что СССР в 1945 г. не торопился признавать ДРВ, а в 1948 г. Сталин даже отправил своего представителя к Мао предупредить того, чтобы он, как пишет биограф Чан Кайши Джонатан Фенби, «не слишком давил на поверженного противника из-за возможных провокаций со стороны США». Думаю, по поводу американских провокаций Иосиф Грозный лукавил, скорее всего, ему хотелось иметь либо два Китая, либо один Китай с «компромиссным» правительством – в 1963 г. Мао напишет, что «китайская революция победила вопреки воле Сталина». Тот факт, что в марте 1949 г. Ким Ир Сен дважды встречался со Сталиным и ему была обещана массированная военная помощь, не значит, что Сталин подталкивал Кима к военным действиям. Другое дело – согласие Сталина, а затем согласие Мао передать в распоряжение Кима те части НОАК, которые состояли из этнических корейцев. Прав Андрей Ланьков: именно это сыграло большую роль в подготовке войны.
Однако всё это в конечном счёте не имело значение. Главным было то, что война заставил Трумэна прислушаться к тем, кто проталкивал директиву СНБ-68. «Корея спасла нас», – откровенно признал шеф Государственного департамента Дин Ачесон. Интересная деталь: в то время как сначала американские военные были против участия американских войск в наземных операциях, госдеп выступал за и победил. «Войны ждали с минуты на минуту. А когда она началась, она разразилась как гром среди ясного неба», – так характеризует начало Великой Отечественной войны Александр Зиновьев. Но так начинаются почти все войны, Корейская – не исключение.
Начало войны было блестящим для северян: в ходе наступления 75-тысячной армии уже на третий день войны они взяли Сеул. Вообще численность северокорейской армии достигала 135 тыс. человек, включая 25 тыс., подготовленных советскими инструкторами и прошедших хорошую школу в войне в Китае против Гоминдана. Южнокорейская армия насчитывала 100 тыс. человек, они были хуже вооружены и плохо обучены. Эти данные приводит Стивен Хоуарт в своей истории военно-морского флота США.
К концу августа в результате успешно проведённых Тэджонской наступательной (3-25 июля 1950 г.) и Нактонганской (26 июля – 20 августа) операций северяне установили контроль над 90-95 % территории страны. Однако уже в конце июля их коммуникации оказались чрезмерно растянутыми, что делало позиции армии КНДР уязвимыми. Не случайно, наблюдавший за событиями с всёвозрастающей тревогой Мао Цзэдун 4 августа на заседании Политбюро КПК поставил вопрос о необходимости оказать Северной Корее прямую военную помощь, несмотря на возможность ядерного удара США. Во второй декаде августа Мао предупредил Ким Ир Сена о возможности высадки американских войск под командованием генерала Дугласа Макартура в Инчхоне (узкий перешеек к югу от 38 параллели). Такой прогноз представил один из военных советников Чжоу Эньлая. Ким не внял и поплатился.
14 сентября американцы (формально – многонациональные силы ООН, по решению Совбеза ООН от 7 июля 1950 г., когда впервые международная организация проголосовала за использование силы против отдельного государства) высадились в Инчхоне – операция «Хромит», бросив на весы военной истории за время Корейской войны 1 млн. человек, 1 тыс. танков, 1 600 самолётов и свыше 200 кораблей 7-го флота США. Хотя резолюция ООН требовала лишь изгнания северокорейских войск за 38-ю параллель, т. е. за границу, Макартур наплевал на это и перенёс военные действия на территорию КНДР и погнал северо-корейцев на север. Высадка американцев в Инчхоне стало неприятным сюрпризом особенно для Сталина. Советский вождь хотя и не исключал полностью возможности американского вмешательства, полагал, согласно некоторым источникам, что США не станут всерьёз воевать из-за небольшого кусочка земли за далёким морем. Он ошибся; Сталин после перенесённого в октябре 1945 г. инсульта вообще стал ошибаться – «Акела промахнулся»: возраст, да и эпоха, которой Сталин был адекватен, уходила.
К 20-м числам октября 1950 г. американцы и южнокорейцы вышли в южные районы КНДР.
Терпя поражение, КНДР обратилась за помощью к КНР и СССР. 19 октября китайцы перешли р. Ялуцзян и начали развёртывать наступление. Американцев охватила эйфория. 18 октября ЦРУ сообщило: «Корейско-советская авантюра провалилась». То есть всё – победа. Но вот тут-то в дело вступили китайские добровольцы, сорвавшие все хитрые планы США. Причём вступили совершенно неожиданно для США. Если о возможности вторжения северокорейцев ЦРУ предупредило президента аж 10 марта, то возможность вмешательства КНР в войну ЦРУ отвергало полностью.
