На июльской конференции «Рабочей группы» был избран секретариат из четырех человек и, по свидетельству Кузнецова, образовано бюро для работы среди молодежи, в состав которого также вошли четыре человека. В это время группа только планировала издание журнала, но печатный станок в Москве у нее уже имелся.
Первая реакция руководства РКП(б) на деятельность мясниковцев была не слишком жесткой.[9] Раздавив левые фракции внутри партии, оно надеялось запугать оппозиционеров путем исключения из партии и репрессий против отдельных лиц. 25 мая, через месяц после XII съезда РКП(б), который объявил РГ контрреволюционной и, следовательно, стоящей вне закона, был арестован Мясников. Партия еще не стала тогда чисто буржуазным органом, и потому на съезде децист Косиор и Троцкий с симпатией говорили о товарищах, впавших в «ультралевые заблуждения» вследствие ошибок партии и объективных трудностей. Партийные деятели все еще были готовы вести, хотя и неофициально, политическую дискуссию с оппонентами; распространявшийся в партийных организациях критический памфлет Зорина о левых коммунистах носил относительно объективный характер. Троцкий, присоединивший свой голос к хору обличителей РГ как объективно контрреволюционной и антипартийной организации, тем не менее, вел с децистами и мясниковцами частную переписку. Даже Бухарин лично пытался переубедить Мясникова, но безуспешно.
Репрессии против группы в целом начались в связи с волной забастовок в августе и сентябре 1923 г. Первый удар был нанесен, когда стало известно, что РГ ведет активную агитацию на заводах и готовит однодневную всеобщую забастовку и массовую демонстрацию в память о Кровавом воскресенье 9 января 1905 года (в начале шествия предполагалось нести портреты Ленина). Центральный комитет принял резолюцию, объявляющую РГ антикоммунистической и антисоветской организацией, и приказал ГПУ пресечь ее деятельность.
В сентябре было арестовано 28 членов РГ. К тому времени пятерых из них уже исключили из партии. На этот раз исключению подверглись еще девять человек, включая Моисеева, Тиунова, Берзину, Демидова, Котова и Шоханова, а оставшимся четырнадцати объявили выговор. В конце 1923 года был повторно арестован Мясников, несмотря на обещанную ему Зиновьевым советским послом в Берлине неприкосновенность. На основании этих фактов Аврич (ibid., р. 24) заключает, что, «когда в январе 1924 года умер Ленин, „Рабочая группа“ уже молчала. Это было последнее диссидентское движение партии, ликвидированное еще при жизни Ленина…. разгромленное с благословения всех высших советских руководителей». Синигалья и другие авторы, по-видимому, согласны с этим выводом, но в действительности дело обстояло иначе. Большинство исследователей сходится на том, что в условиях растущей инфляции, безработицы и увеличения числа забастовок РКП(б) имела все основание опасаться влияния групп вроде РГ, которые пытались политизировать рабочую борьбу. Но при этом историки упускают из вида важные свидетельства, указывающие на то, что мясниковцы вели работу в Красной Армии, где их позиции находили определенный отклик. В то время, когда еще живы были воспоминания о 1917 годе, эта деятельность представлялась властям вполне осязаемой угрозой.
Выступая против коминтерновской тактики «единого фронта» на международной арене, РГ признавала единый фронте рядовыми членами РКП(б) и ее левым крылом внутри страны. Но поскольку фракционная работа в партии постепенно стала практически невозможной, мясниковцы решили объявить себя самостоятельной новой партией, приняв наименование «Коммунистическая рабочая партия». При этом, возможно, произошло их объединение с уже существовавшей левокоммунистической группировкой под этим названием, которая испытала влияние КРП Г. В результате РГ углубила критику профсоюзов и, в конечном счете, отказалась от работы внутри этих государственно-капиталистических организаций. Вновь провозглашенная КРП с самого начала заняла в отношении профсоюзов резко критическую позицию, отдавая предпочтение фабрично-заводским комитетам и рабочим советам как органам защиты интересов пролетариата, призванным сыграть ключевую роль в процессе возрождения пролетарской демократии.[10]
Вот какую оценку «Рабочая группа» давала профсоюзам (из переписки, перехваченной органами госбезопасности): «Безликая армия господствующей в РКП группы»; «слепая армия в руках бюрократов»; «бюрократический придаток Политбюро». (Sinigaglia, op. cit., pp. 64–65).
Отрицательным было и отношение Коммунистической рабочей партии к парламентаризму, что сближало ее с КРПГ и итальянскими левыми. Таким образом, группа была открыта для дискуссий с зарубежными левыми коммунистами, связь с которым и поддерживалась через эмигрантское бюро под руководством румынской активистки Кати Румоновой и других. Бюро помогало печатать и посылать материалы в Россию, распространяло за границей информацию о работе КРП России. С октября 1930 года центром этой деятельности стал Париж, куда прибыл Мясников. В самой России КРП регулярно издавала бюллетень. Оттуда взято большинство приводимых ниже выдержек, дающих некоторое, хотя и неполное, представление о характере и формах работы организации:
«В Москве в октябре 1924 года ГПУ арестовало группу солдат Красной Армии, пользовавшуюся поддержкой нескольких офицеров в Спасских казармах. Их обвинили в том, что они обсуждали с КРП партийную резолюцию о запрете группы и высылке ее активистов из Москвы…
7 ноября 1924 года левые коммунисты организовали в Москве демонстрацию в знак протеста против подавления их взглядов. Вместе с членами КРП ГПУ арестовало и беспартийных, последних — только за то, что они сочувствовали левым коммунистам…
8 декабря 1924 года московская организация КРП выпустила листовку в связи с арестом одиннадцати членов ее ячейки на Урале (Пермь). арестованные объявили голодовку, требуя объяснения причин их ареста и открытого суда…
27 декабря 1924 года приговоренные к ссылке члены КРП под вооруженным конвоем ГПУ были посажены на поезд для отправки в тайгу на севере России (Шадринск)…»
В том же месяце ГПУ во второй раз разгромило подпольную типографию КРП…
В декабре появились сообщения о новых волнениях в войсках. Сообщалось, что ГПУ раскрыла контрреволюционный заговор — были арестованы коммунисты, создавшие подпольную организацию в Красной Армии. Они называли нэп «новой эксплуатацией пролетариата» и призывали к борьбе за коммунизм. КРП отметила иронию, скрытую в обвинении подпольной деятельности — ведь именно таким образом Третий Интернационал должен был подрывать изнутри капиталистические армии. На следующий день в ответ на действия ГПУ часть кремлевского батальона заявила о своем недовольстве политикой руководства и солидарности с КРГ, за что была переведена в Смоленск.
В бюллетене также говорилось о репрессиях на Украине, где центральное бюро КРП республики арестовали в полном составе.[11]
Несмотря на отсутствие точных деталей, можно с уверенностью утверждать, что КРП просуществовала в организованной форме, выпуская обращения, листовки и манифесты, по крайней мере, до 1929 года — в этом году у неё еще сохранялась подпольная типография в Москве. Ее активисты были разбросаны по всей России, многие из них находились в изгнании, изоляторах и лагерях или скрывались от ГПУ. Эта сеть поддерживалась при помощи располагавшегося в Берлине, а затем во Франции эмигрантского центра, который вел переписку и время от времени издавал бюллетени. В Англии документы КРП публиковались в газетах «Уоркерс'дредноут» и «Комьюн», в Германии их печатали издания КРИ/КРПГ и др. Однако лучшим источником информации о деятельности российских левых коммунистов в начале 30 гг. является журнал «Уврие коммюнист» («L'Ouvrier Communiste»), выпускавшийся бывшими бордигистами и членами КРПГ, с которым сотрудничал Мясников, будучи в эмиграции во Франции. Сведения, приводимые в документах находят частичное подтверждение в троцкистском «Бюллетене оппозиции (большевиков-ленинцев)» и работах Троцкого, в которых РГ/КРП высмеивается как сборище маргинальных ультралевых сектантов, называемых «мясниковцами». Однако в ходе дальнейших событий активисты РГ получили возможность влиять на дискуссии в левокоммунистическом крыле РКП(б). Усиливающийся политический и экономический кризис, восхождение Гитлера к власти в Германии, неспособность троцкистов и зиновьевцев противостоять наступающей сталинской контрреволюции — все это в сочетании с капитуляцией ряда большевиков-ленинцев и децистов привело к радикализации довольно значительного левого меньшинства оппозиционеров («непримиримых»). Децисты, как отмечал Цилига, в течение десяти лет «колебались» — «то уступая ультиматумам Ленина, то поддерживая троцкистов в их борьбе со Сталиным. Их позиции… привели в тупик. Принятие пятилетнего плана до основания потрясло группу. Большинство децистов, как и большинство троцкистов, капитулировало». В оправдание капитулянты говорили, что ликвидация нэпа и буржуазии означает реальный переход к строительству социализма. Такая линия поведения была неприемлема для той части децистов, которая объединилась вокруг Тимофея Сапронова и вела свое происхождение от лево-коммунистической фракции 1918 года. Цилига показывает, как эта группа (сторонники «Платформы 15-ти») привлекала на свою сторону все новых и новых активистов из числа «непримиримых» большевиков-ленинцев; в конечном итоге она завоевала среди заключенных оппозиционеров большинство. По свидетельству Мясникова, РГ вступила с этой группой в дискуссию, признав, что ее платформа, в которой говорилось о сталинской контрреволюции и Термидоре, отражает качественную эволюцию ее взглядов и разрыв с прежней ориентацией децистов, недостаточно критичной к Ленину. Развитие связей РГ с сапроновцами стало подтверждением правоты позиции группы Мясникова по отношению к РКП(б): даже признав невозможность ее реформирования, мясниковцы не поддались сектантскому соблазну объявить всю партию целиком контрреволюционной. Политические установки «Рабочей группы» позволили ей убедить сапроновцев и большинство «непримиримых» оппозиционеров, а также некоторых бывших членов «Рабочей оппозиции» и «Рабочей правды» объединиться в федерацию левых коммунистических групп. Целью данной организации было координировать деятельность активистов и развивать дискуссию о международных и российских перспективах пролетариата. РГ рассматривала это как шаг к воссозданию КРП России на более широкой основе. Однако децисты и экс-троцкисты сохраняли разногласия по различным вопросам. Старшее поколение децистов было настроено менее критично в отношении большевизма, хотя некоторые его представители считали необходимым создание новой партии. Другие (меньшинство) полагали, что нужно призвать к образованию Четвертого Интернационала.[12] Активисты РГ Цанков и Тиунов сомневались в целесообразности такого шага, памятуя о неудачном опыте с преждевременным основанием «четвертого» («Коммунистического Рабочего») Интернационала в начале 20-х гг. Но полное единодушие по этому вопросу отсутствовало и в самой РГ, что видно из ее ориентации на строительство коммунистических партий в «Советском» Союзе. Вместе с тем, ряд позиций был определен совершенно однозначно — прежде всего, относительно контрреволюционного характера государства и государственно-капиталистической природе экономики СССР.
