Он нуждается лишь в артикуляции, прежде всего политической, но либеральная тусовка, до недавнего времени жестко контролировавшая всю формальную идеологию государства, прилагала все силы, чтобы не допустить такую артикуляцию. Ведь результатом стало бы создание качественно нового властного субъекта, прежде всего спросившего бы с этой тусовки за чудовищные 1990-е и не менее страшные либеральные реформы 2000-х. Поэтому едва ли не единственным проявлением новой сложившейся общности была реакция на воссоединение с Крымом, потрясшая сторонних наблюдателей и вынудившая либералов, служащих враждебным России интересам, публично и откровенно вычеркнуть себя из нее.
Времена меняются, и носители сложившегося в нашем обществе синтеза ценностей — в том числе по-хорошему непримиримые и агрессивные — начинают подниматься наверх в самом правящем слое, в силу неумолимой логики межклановой и внутриклановой борьбы. Когда им придется взяться за выражение выработанного нашим народом синтеза ценностей, ключевое значение приобретет технологический аспект созидания нации — инструменты непосредственного решения этой задачи и формальные требования к процессу.
Созидание нации сродни воспитанию человеческой личности; при этом сознательным воспитателем может быть лишь ответственное государство, опирающееся на патриотическую, творческую и при этом вменяемую часть интеллигенции.
Примеров успешного и сознательного созидания наций из весьма разнородных, а часто и внутренне враждебных фрагментов немало. Это Германия и Италия XIX века, Швейцария, Турция (несмотря на очевидную неприемлемость примененных ее руководством методов, включающих геноцид по этническому принципу), США на протяжении всей своей истории, Австралия и Канада, а также отчасти наша страна (до первой половины 70-х годов).
Как и личность, нацию нельзя создать в отрыве от конкретного занятия; главный инструмент ее формирования — общее дело, в которое вовлекаются (в том числе и помимо своего желания) все ее потенциальные члены.
Это особенно важно для нашей страны в ее сегодняшнем состоянии, исключающем объединение по национальному или религиозному принципу из-за не только признаваемой нами многонациональности и мультирелигиозности (хотя по формальным международным критериям Россия с 80 % русского населения является мононациональной страной), но и общей слабости национального и религиозного чувства.
Кроме того, представители различных культур по-разному реагируют на одни и те же управляющие воздействия. Распространенное в силу демократических предрассудков и агрессивной либеральной пропаганды игнорирование этого снижает эффективность не только государственного, но и корпоративного управления, подрывая тем самым конкурентоспособность.
Признание этого факта не имеет отношения к расизму и фашизму, которые исходят из представлений о превосходстве одного народа (или культуры) над другими. Любое утверждение, что какой-либо народ, культура или религия лучше или хуже других, неприемлемо, так как это раскалывает общество, превращая в его иррациональных, не способных к долгосрочному компромиссу врагов целые группы людей, которые могли бы быть союзниками, работающими на общее благо.
Отторгая от общества потенциальных союзников в глобальной конкуренции, расизм подрывает его конкурентоспособность, кардинально сужая его человеческий и социальный потенциал. Поэтому объединение общества должно идти на основе не этнических и религиозных признаков, которые большинство людей в принципе не могут изменить, но на базе универсальных ценностей, наиболее полно выражаемых понятием «образ жизни». В этом случае общество будет отторгать от себя только заведомо асоциальные элементы, органически несовместимые с ним.
Отторжение потенциального союзника становится в этом случае невозможным именно в силу применения исключительно содержательного критерия — готовности и способности человека или социальной группы стать частью общества.
Формирование общества на основе принципа открытости многократно повышает значимость национальной политики, полномасштабного и скрупулезного анализа особенностей национальных, культурных и религиозных групп и их полного учета в практике госуправления.
Многонациональная и полифоничная по своей сути русская культура, вбирая в себя и перерабатывая достижения национальных культур, не ассимилирует, но обогащает их и дает им новые пространства для развития — вплоть до выхода на мировую арену. (Наиболее емкое выражение этого — классическая фраза «Великий русский художник Левитан родился в бедной еврейской семье».)
Во многом в силу этого русская культура является конституирующим элементом не только российского общества, но и всей формирующейся новой российской цивилизации. В этом качестве она нуждается в особом внимании со стороны государства, в защите ее от опошления и размывания, в поддержке и развитии (но не в музейной консервации) ее основных элементов.
Наш идеал — конструктивная, позитивно ориентированная терпимость, уважение неантагонистических и неразрушительных для общества в целом различий ценностей и образа жизни образующих его представителей различных народов и культур, неутомимое и изобретательное использование этих различий для выработки и достижения общих целей.
Объединение вокруг русской культуры возможно на практике только вокруг общего дела и образа жизни. И не в первый раз: собственно, именно так и складывался русский народ, который формировался из разномастных племен как едва ли не первая в мире политическая нация — во времена, когда таких слов еще просто не существовало, а церковь только укоренялась в стране.
Общее дело должно быть жизненно важным, всеобъемлющим, захватывающим все чувства и помыслы людей. Оно должно завершаться триумфом, так как успех в значимом деле доказывает правоту, прививает привычку к победе и воспитывает необходимую уверенность в своих силах и оптимизм. Совместное же экстатическое переживание доставшейся дорогой ценой победы закрепляет это в общественной психике на поколения вперед.
Наиболее органично общее дело вырастает из войны (лучше оборонительной, хотя бы на первом этапе) и угрозы уничтожения, преодоления общих бед. Но оно может быть и связанным с реализацией масштабных проектов (индустриализация, полет в космос, устранение угрозы голода), хотя всякая менее сильная мотивация, чем реальная для каждого угроза физического уничтожения (врагами либо разрухой), требует подкрепления постоянными усилиями государства.
Советская идентичность базировалась на трех победах: Великом Октябре (надежно скрывавшем для следующих поколений ужас гражданской войны), победе в Великой Отечественной и полете Гагарина. Революция в целом достаточно давно забылась, а полет Гагарина был чистой, светлой радостью, не превратившейся в катарсис из-за отсутствия массовых бед и лишений. Поэтому основой советского народа была страшная (настолько, что официальная пропаганда отрицала ее) память о войне — и именно поэтому столько усилий прилагается в последние четверть века для ее разрушения и извращения.
Общим делом России будет, если нам удастся выжить в надвигающихся внешних и внутренних потрясениях, возрождение после сегодняшней гламурной разрухи, преодоление четверти века национального предательства. Этого процесса даже в самом лучшем случае будет достаточно, чтобы обеспечить полноценный, передающийся на поколения катарсис.
Для закрепления его последствий важны тактические инструменты формирования нации, прежде всего создание и поддержание культа предков, отдавших свои жизни ради единства народа, с подчеркиванием их альтруизма и самопожертвования, а также преодоленных трагедий прошлого. При этом нельзя допускать «совкового» психологического давления на людей, инстинктивно отторгаемого ими.
Необходимо формирование ключевых точек национальной истории, обеспечивающих единство и прочность национального самосознания. Такую точку, пусть даже созданную задним числом при помощи переосмысливания исторических фактов, если угодно — переписывания истории (пример — корейская и вьетнамская войны для США, участие в обороне Брестской крепости — для современной Чечни), должно иметь каждое поколение, иначе, не скрепленное со своей страной общим делом, оно легко станет потерянным.
Линкольн еще в бытность провинциальным адвокатом провозгласил необходимость создания и постоянного подкрепления «гражданской религии», объединяющей людей вне зависимости от их религии, национальности и культуры, интегрирующей общество внедрением в него общих ценностей, нужных именно обществу как целому, а не отдельной его части (пусть даже и доминирующей).