выглядит как клоун, слабак или мошенник, или о нем просто ничего не известно, то отказ голосовать за него – абсолютно рациональный, отнюдь не глупый выбор. И за него не голосуют. За примерами далеко ходить не надо: об этом свидетельствует весь опыт «технических кандидатов», выдвигавшихся против Путина на президентских выборах в России с 2000 года.
Впрочем, на тех выборах, где победить может только один человек, пропорциональную систему использовать невозможно. На таких выборах могут использоваться лишь системы мажоритарного типа. Тогда переформулируем вопрос: верно ли то, что я написал о персональном голосовании на президентских и иных подобных выборах, применительно к выборам многочисленных по составу собраний, вроде парламентов?
На таких выборах в зрелых демократиях применяются как мажоритарные системы (в США, Великобритании и Франции), так и пропорциональные правила (в большинстве европейских стран). Вполне возможно, что правы те творцы законов о выборах, кто и тут позволяет избирателям голосовать «за конкретных людей». Однако признать правоту такого вывода можно лишь при условии, что личные качества кандидатов на парламентских выборах важны для самих избирателей.
На самом деле это условие не выполняется. Доказать это можно несколькими способами. Начну с общих соображений. Президентские выборы чрезвычайно важны. На них, стало быть, концентрируется колоссальное внимание избирателей. Если они хоть в какой-то степени заинтересованы в политике, то готовы потратить время на сбор и осмысление информации об основных кандидатах. Это легко: СМИ предоставляют такую информацию в изобилии. Другие выборы, на которых на кону стоит одно место, могут быть менее важными. Однако критерий информационной доступности распространяется и на них, так что голосование «за конкретного человека» становится вполне достижимым. Скажем, кандидат на муниципальных выборах в малом поселении может быть никому не известен за пределами своей деревни, но это и не нужно: в самой деревне он каждому известен как облупленный.
Во всех странах, где президенты располагают реальной властью, а не являются сугубо символическими фигурами, парламентские выборы справедливо считаются менее важными, чем президентские. Это проявляется как непосредственно в восприятии избирателей, которые уделяют им меньше внимания, так и в доступности информации об отдельных кандидатах. Иными словами, на парламентских выборах «персональное голосование» менее полезно, чем на президентских, потому что их итог менее важен, но при этом оно более трудоемко, поскольку требует больше времени на информационную подготовку. В таких условиях избиратель будет концентрироваться не на личных качествах кандидатов, а на иных, менее трудоемких, способах сделать осмысленный выбор.
Теперь посмотрим, является ли голосование «за конкретного человека» преобладающим мотивом избирателей на парламентских выборах в тех странах, где системы мажоритарного типа создают для этого техническую возможность. Начнем с США. Несмотря на значительные масштабы персонального голосования, основной причиной, по которой американские избиратели голосуют за того или иного кандидата на выборах членов Конгресса, остается их партийность. У избирателей со слабыми партийными предпочтениями это не так, но они часто голосуют за действующего члена Конгресса, не обращая внимания на его личные качества. О том, что британские избиратели голосуют преимущественно по партийному принципу, особенно распространяться не приходится.
Одна из пропорциональных систем, где возможно голосование «за конкретных людей», – это открыто-списочная система. При такой системе, как правило, избирателю предоставляется возможность проголосовать либо за партию в целом, либо за отдельного кандидата из ее списка. Такая система в течение десятилетий существовала в Италии, так что опыт ее применения – немалый. Этот опыт совершенно недвусмысленно свидетельствует о том, что если люди выбирают между голосованием «за конкретного человека» и голосованием за партию, то предпочитают в основной массе последнее. Заставить их голосовать «за конкретного человека» можно только тогда, когда опция голосования за партию отсутствует, как это установлено в Финляндии. Из сказанного выше не следует, что мажоритарные системы плохи сами по себе. Но их преимущество – не в том, что они открывают расширенные возможности для персонального голосования. У них есть другие достоинства, но есть и недостатки по сравнению с пропорциональными системами. Не стоит верить тем, кто утверждает, что какая-то из этих двух разновидностей избирательных правил принципиально лучше другой. Они не лучше и не хуже друг друга, а просто разные. Это потому, что за каждой из них стоит своя философия представительства.
5.3.2 Мажоритарные системы
По большому счету философий представительства – всего три. Однако одна из них, так называемое «зеркальное представительство», не реализуется в виде отдельного вида избирательных систем. Она может учитываться при конструировании систем обоих основных типов. Эта философия состоит в том, что избранные слуги народа должны быть подобны избирателям по каким-то важным параметрам. Понятно, речь не идет о том, что рыжие должны представлять рыжих. На практике в качестве важных параметров обычно рассматриваются два – пол и национальная принадлежность (иногда – религиозная, но она во многих контекстах совпадает с этничностью).
Принцип «зеркального представительства» широко практиковался на фиктивных, неконкурентных выборах в авторитарных режимах партийного типа, как коммунистических, так и некоторых других. В Верховном Совете СССР было много женщин, в большом количестве заседали представители наций и национальностей, а также рабочие и крестьяне. В либеральных демократиях бонусы для рабочих и крестьян не практикуются, хотя в электоральных авторитарных режимах (например, в Египте) это практиковалось в течение многих лет. Обычно «зеркальное представительство» используется тогда, когда законодатель хочет обеспечить присутствие в парламенте женщин или этнических / расовых / религиозных меньшинств. Часто встречается и другая мотивация: обеспечить «раздел власти» между этническими группами в соответствии с их долями в населении страны. Такая система издавна используется в Ливане, где она, впрочем, привела к самым плачевным последствиям.
Как при мажоритарных, так и при пропорциональных правилах зеркальное представительство может быть обеспечено путем квотирования, то есть резервирования за меньшинствами избирательных округов или долей мест в партийных списках с гарантиями их замещения согласно законодательно установленным квотам. Пропорциональная система справляется с этим лучше, потому что предоставляет более широкие и разнообразные возможности для квотирования. Существует научно установленная положительная связь между уровнем женского представительства и использованием пропорциональной системы. С представительством этнических групп дело обстоит чуть сложнее, но и тут пропорциональной системе надо, в общем, отдать пальму первенства.
Вопрос о том, нужно ли давать женщинам и этническим и иным группам преимущества на парламентских выборах, я обсуждать не стану. Факт состоит в том, что квотирование такого рода отдельной избирательной системы не создает и на политические итоги выборов, как правило, существенного воздействия не оказывает. В том, что женщины будут лучше представлять женщин, соплеменники – соплеменников и так далее, есть своя основанная на здравом смысле логика, и оспаривать эту логику можно, но вдаваться в эти дебаты здесь
