Договоренность была окончательно закреплена на прощальном обеде, устроенном в честь отъезжающей семьи Герман. Петеру объявили, что ему присваивается постоянное кодовое имя — или, вернее, фамилия — Эрбе, что по-немецки означает «наследник».
Инга снова полетела в Испанию, чтобы забрать Майкла, а Руди с Петером возвратились в Европу на том же неопрятном теплоходе, в той же душной каюте. Наверняка находившийся на борту офицер или агент КГБ был предупрежден, где они должны сойти на берег.
В Копенгагене они оказались в группе английских туристов, прибывших тем же теплоходом. С набережной радостно помахал соотечественникам еще один англичанин с кинокамерой в руке. Он тут же принялся снимать прибывших. Уклониться было невозможно — Руди и Петеру оставалось шагать в этой группе туристов, прямо навстречу объективу кинокамеры. «Нет, это прямо-таки невероятно!» — подумал Руди.
Как-то в октябре Руди объявил Инге с Майклом: «Мы, пожалуй, заслужили того, чтобы провести уикенд в каких-нибудь солнечных краях. Давайте, слетаем на пару дней на Гавайи!»
Здесь, ему предстояло повидать профессора Гэмблтона, который проводил на Гавайях свой отпуск. Встреча с Гэмблтоном произошла на улице: он ехал по Порт-о-Пренсу на джипе, когда Руди выскочил наперерез из боковой улочки, махая сразу обеими руками. Гэмблтон притормозил и усмехнулся: «Прыгайте сюда. Обожаю подвозить бродяг, с которыми мне по дороге!»
Машина поднялась к великолепной вилле, стоящей на вершине холма. Их встретила молодая гаитянка с шоколадной кожей, изумительно сложенная, — Руди, пожалуй, впервые в жизни видел столь совершенную женскую фигуру. Наблюдая за тем, как оторопел гость, профессор рассмеялся.
— Моя экономка, — лаконично пояснил он.
— Наши друзья беспокоятся, все ли у вас в порядке, — объявил Руди, желая дать понять Гэмблтону, чем вызван его визит. — Они давно уже ничего не слышали о вас.
— Передайте нашим друзьям, что я тоже не знаю, что и думать. Они, видите ли, дали мне для переписки такой адрес: Восточный Берлин, Карл-Маркс-Аллее. Стоит мне опустить здесь хоть одно письмо с таким адресом, как гаитяне перевернут вверх дном весь свой остров, чтобы дознаться, кто же это переписывается с коммунистами.
— Может быть, наши друзья уже поняли свою ошибку, а может, это простое совпадение, — но так или иначе я вам привез новый адрес, а также новый шифровальный блокнот и расписание сеансов радиосвязи. Я думаю, они там совсем не представляют себе, что делается на Гаити, и были бы рады получить от вас обстоятельное сообщение на сей счет.
Подошло Рождество, Петер приехал домой на каникулы, и Руди энергично принялся знакомить его с основами марксизма-ленинизма. Он понял, как в сущности много нового предстоит усвоить юноше. Каким бы пытливым и любознательным он ни был, ему все еще трудно было представить, какой кошмар скрывается за обманчивым фасадом американского и европейского образа жизни. Ему нелегко было освоиться даже с той простой истиной, что хваленая американская свобода — всего лишь иллюзия, что внешние атрибуты этой свободы — выборы, пресса, профсоюзы, суды — не более чем искусная имитация того, что действительно должно быть в свободной стране. Что кажущееся изобилие жизненных благ — в действительности не более чем наркотик, призванный усыплять чувства и притуплять действительные потребности человека. Что существующие богатства награблены в результате войн и эксплуатации стран Третьего мира. Что все тут контролируется крохотной кучкой капиталистов и милитаристов, что западное общество представляет собой лишь промежуточный этап на историческом пути человечества, движущегося к истинной свободе, справедливости, равенству и изобилию, которые может обеспечить только социализм.
Трудно было внушить все это сыну, и Руди с благодарностью вспоминал обещание, полученное от КГБ: ближайшим летом в Москве искусные преподаватели начнут по-настоящему просвещать Петера и открывать ему непреложные истины, касающиеся всех сторон окружающего его мира.
В мае отец с сыном отправились в Тоуэко — поселок, лежащий в 25-ти милях к западу от Нью-Йорка. В определенном месте Руди свернул на обочину пустынной дороги, и Петер положил к подножию росшего здесь огромного дуба кусок автомобильного шланга. В шланг были заложены полоска бумаги с перечислением дат и номеров авиарейсов, которыми Петер прибудет сначала в Париж, а оттуда в Вену, маленькие фотографии Петера, которые будут нужны КГБ для подложных паспортов, и очередное донесение, исходящее от Руди. Проехав еще с милю, они остановились у другого заметного дерева. Петер оставил здесь жестянку из-под кока-колы — сигнал, что тайник под дубом загружен.
Потом они пили кофе в придорожной лавчонке, где трое юнцов задумчиво потягивали консервированные соки. Отсюда, не спеша, направились к третьему условному месту на той же дороге и убедились, что там валяется кусок апельсиновой кожуры — знак, что кто-то из агентов КГБ уже опорожнил тайник под дубом.
«Центр» сообщил по радио маршрут поездки Петера: Нью-Йорк — Париж — Вена — Будапешт — Москва. В Вене, в одном из мест встречи, которыми пользовались его родители, Петер получит паспорт на имя некоего туриста из Германии, со всеми необходимыми визами.
В той же московской квартире, где прошлым летом разместили семью Герман, сотрудники КГБ посвятили Петера в основные детали его будущей карьеры. Своими успехами Петер должен был так выделиться, чтобы любое американское правительственное учреждение по окончании университета стремилось заполучить его к себе. Когда дойдет до этого, КГБ определит, какое место работы он должен выбрать. Выбор этот будет зависеть от актуальных потребностей в тот момент, но, вероятнее всего, Петеру придется работать в Госдепартаменте, Министерстве обороны, либо Министерстве юстиции.
Петер должен основательно изучить иностранные языки, прежде всего японский и китайский. Знание языков повысит его шансы очутиться там, где формируется внешняя политика Соединенных Штатов, равно как и возможности общения с иностранцами.
В дополнение к ежегодному летнему курсу обучения в Москве он должен проходить практическую тренировку. Этим займется сам Руди. Таким образом, каждый раз, когда Руди оправится на выполнение того или иного секретного задания, Петер должен по возможности прерывать свои университетские занятия и сопровождать отца.
В период обучения в университете Петер обязан раз в три месяца передавать в «центр» через Руди сводку, отражающую его «деловую активность» и перечисляющую все его контакты.
Петеру была предоставлена возможность совершить трехнедельное путешествие по СССР. К нему был приставлен молодой офицер по имени Виктор. Они побывали во множестве мест, куда обычно возят иностранных туристов, — огромные гидроэлектростанции, образцовые колхозы, больницы, блещущие чистотой, детские ясли с жизнерадостными детишками и самоотверженно-заботливым персоналом, новые, в значительной мере автоматизированные заводы по производству холодильников… Идиллию нарушал разве что сам Виктор, большой хвастун и любитель выпить. Когда Петер простодушно предложил «подискутировать о марксизме», Виктор поднял его на смех: «Мне всю жизнь морочили голову этой чушью, да и ты еще вдоволь нахлебаешься этого дерьма! А сейчас давай-ка лучше отдыхать и развлекаться».
На Байкале, напившись пьяным, Виктор неожиданно вытащил пистолет и обстрелял моторку с местными рыбаками, потешаясь над их испугом.
Руди, услышав об этой истории, сказал:
— Конечно, этот сопляк только по недоразумению попал в КГБ. Вообще-то таким там не место.
— Я тоже так думаю, — согласился Петер.
Куда сильнее огорчило Руди то, что идеологическая подготовка его сына в Москве свелась к двум чисто формальным пунктам: «они дали мне рекомендательный список литературы, которую я должен прочесть и сказали, что ты сам подготовишь меня по идеологической линии».
В тот же вечер Руда составил сообщение для «центра», в котором подчеркнул: «Ваш отказ дать Эрбе основательную идеологическую закалку и политическую подготовку означает нарушение нашей принципиальной договоренности. Ни Эрбе, ни кто бы то ни было другой не сможет долго и успешно работать за границей в составе секретной службы, не будучи полностью убежденным в преимуществах нашей идеологии. Прошу «центр» сообщить, как он предполагает исправить это непростительное упущение».
«Центр» ничего на это не ответил. Вместо ожидаемого ответа Руди получил распоряжение отправиться в Эль Пасо, штат Техас, и подобрать под этим городом два надежных тайника. «Надежных» — означало, что тайники предназначаются для многократного использования и при необходимости — для длительного хранения помещаемых туда материалов.
