Ознакомительная версия.
Анализ исторических и современных миграций показывает, что государства, особенно принимающие мигрантов, играют главную роль в регулировании иммиграционных потоков. Наиболее распространенная причина разрешения въезда – потребность в рабочей силе. В этом случае государство играет роль вербовщика от имени предпринимателей, т. е. на первый план выступают не демографические или гуманитарные соображения, хотя и они могут иметь место. Например, иммиграция стала неотъемлемой частью государственной демографической политики США, Канады, Австралии, а политика в отношении беженцев и ищущих убежище по гуманитарным соображениям является главной детерминантой современных миграционных процессов.
В начале 1980-х гг. происходит переход от концептуальных представлений о миграции, основанных на индивидуальном рациональном выборе, к новой экономической теории миграции, предложенной Старком, Тейлором и др.[75] Согласно этой теории, решение о миграции принимается не отдельными индивидами, а группами взаимосвязанных людей (семействами или домашними хозяйствами), в которых люди действуют совместно не только с целью максимизации ожидаемых от миграции выгод, но и с целью минимизации риска в случае неудач (например, на рынке труда).[76] В отличие от индивидов, домашние хозяйства, с одной стороны, имеют возможность управлять рисками за счет собственных ресурсов, а с другой стороны, могут полагаться на денежные переводы мигрантов и их поддержку. Новая экономическая теория миграции также подвергает сомнению предположение, что доход имеет одинаковую степень важности для любого человека и что реальное увеличение дохода является одинаково важным для человека независимо от местных условий и от его материального положения. Сторонники новой экономической теории миграции считают, что домашние хозяйства часто посылают своих представителей в другие регионы не только для того, чтобы улучшить собственное материальное благосостояние, но и чтобы повысить свой социальный статус.[77]
Таким образом, анализируя теоретические подходы новой экономической теории миграции можно сделать следующие выводы:
– единицами анализа и исследования миграционных процессов являются семейства, домашние хозяйства или другие единицы производства и потребления, а не автономные индивиды;
– разница в заработной плате не является необходимым условием миграции;
– наличие рабочих мест в месте выбытия (при наличии высокого уровня и развития местного производства) не исключает миграции семейств, вызванной другими, более сильными стимулами;
– миграционное движение не обязательно останавливается, когда заработная плата выравнивается по обе стороны административных границ. Стимулы для миграции могут существовать, даже если другие рынки в пределах донорских регионов отсутствуют или являются несовершенными и неуравновешенными;
– одинаковое ожидаемое увеличение дохода не будет равнозначно влиять на вероятность начала миграции для домашних хозяйств, представляющих различные доходные группы;
– правительства могут влиять на уровень миграции путем регулирования не только рынков труда, но и рынков капитала и страхования (правительственные программы страхования, особенно социального страхования по безработице, способны значительно менять стимулы для миграции);
– правительственные программы и экономическое развитие, формирующие распределение доходов, могут менять материальное положение некоторых домашних хозяйств, что в свою очередь приведет к изменению стимулов к миграции;
– правительственная политика и экономические изменения, касающиеся распределения доходов, способны влиять на миграцию, независимо от их влияния на доход (правительственная политика, направленная на обеспечение более высоких средних доходов в регионах выезда, может стимулировать рост миграции, если она не касается относительно бедных домашних хозяйств, и наоборот).
На наш взгляд, можно согласиться с мнением X. Пилкингтона и А. Физакли, что изучение семейных стратегий весьма существенно для понимания этнической миграции во всей ее сложности. Вместе с тем данная теория не преодолела уязвимые места неоклассических теорий. Просто предлагая набор весьма расплывчатых утверждений типа «семья – это когда есть общий доход, общие ресурсы и общие цели; миграция – это стратегия, избираемая в ответ на невозможность обеспечить семейное потребление за счет ресурсов, имеющихся в данной местности; в принятии решения о миграции участвуют только члены семьи»[78] и т. п., эта теория не содержит признания того, что семья насквозь проникнута идеологией и практикой социальных отношений между полами. Ведь совершенно очевидно, что домохозяйство имеет собственную «политическую» организацию, что нельзя анализировать внутрисемейные отношения в отрыве от внесемейных, в особенности в отрыве от институтов миграции – той совокупности социальных сетей и посредников, на которых, собственно, и держится миграция, в первую очередь международная. Изучение семейных стратегий важно для понимания этнической миграции во всей ее сложности.
Хотя неоклассическая теория человеческого капитала и новая экономическая теория миграции расходятся в понимании природы миграции и единиц ее анализа (индивид или домашнее хозяйство); параметров, которые максимизируют или минимизируют доход или риск; предположений относительно экономических причин принятия решения (например, наличие хорошо функционирующих рынков или их отсутствие); уровней принятия решений о миграции как социально значимых (оценен ли доход в абсолютном денежном выражении или относительно референтной группы), все же обе они представляют собой модели принятия решения о миграции на микроуровне.
Совершенно отличается от этих теорий теория двойного рынка труда, согласно которой миграция диктуется спросом на рабочую силу, свойственным индустриальным обществам. М. Пиор,[79] наиболее активный сторонник этой теории, утверждает, что миграция вызвана постоянным спросом на рабочую силу иммигрантов, которая является неотъемлемым элементом экономической структуры современных индустриальных обществ. Согласно М. Пиору, миграция вызвана не выталкивающими факторами в донорских странах (низкая заработная плата или высокий уровень безработицы), а притягивающими факторами в принимающих странах (потребность в иностранной рабочей силе). Данная теория исходит из того, что трудовым рынкам развитых индустриальных стран свойственна дуальность между рабочей силой и капиталом, связанная с сегментированной структурой рынка труда. Низкая заработная плата, часто меняющиеся условия труда, невысокие перспективы продвижения в сфере услуг не дают возможности привлечь не местных рабочих, которые работают, как правило, в сфере материального производства. Чтобы восполнить нехватку рабочей силы в сфере обслуживания, предприниматели нанимают иммигрантов.
Таким образом, теория двойного рынка труда предполагает, что:
– трудовая миграция в значительной степени основана на потребностях и инициируется вербовкой со стороны предпринимателей в развитых обществах (или правительствами, представляющими их интересы);
– поскольку причина спроса на рабочих-иммигрантов кроется в структурных потребностях экономики, а их наем ведется методами вербовки, различия в заработной плате между регионами не являются ни необходимым, ни достаточным условием для трудовой миграции, т. е. предприниматели имеют возможность принимать на работу рабочих при сохранении постоянного уровня заработной платы;
– низкий уровень заработной платы в принимающих странах не повышается в ответ на уменьшение притока рабочих-мигрантов, зарплата держится на определенном уровне и не реагирует на изменения в спросе и предложении рабочей силы;
– правительства вряд ли будут влиять на миграцию мерами, которые могут привести к незначительным изменениям в занятости или заработной плате;
– иммигранты удовлетворяют спрос на рабочую силу, которая структурно включена в современную постиндустриальную экономику, без крупных изменений в экономической организации общества.
Альтернативой неоклассического подхода в 1970-е гг. становится историко-структурный подход. Один из наиболее ярких представителей теории исторического структурализма С. Кастлес, который в своих работах, посвященных анализу европейских миграций 70-х гг., высказал предположение, что специфические траектории движения мигрантов располагались в пределах контекста глобальных и национальных экономических систем.[80] Эти траектории он рассматривал не через призму волюнтаристского подхода, который подчеркивал индивидуальный выбор мигранта, а с точки зрения дифференцированного экономического прогресса развивающихся и индустриальных стран. Миграция, таким образом, стала рассматриваться не как единичное событие, а как динамический процесс, чьи объемы и направления определялись государственным регулированием и уровнем индустриального развития отдельных стран. Тем самым он подчеркивал связь между государственной миграционной политикой и структурными изменениями капиталистического развития экономики.
Ознакомительная версия.
