По договоренности с моими западными друзьями я изъявил готовность взять на себя наблюдение за работами планируемой группы.
«Террор и страх» (из бесед Гитлера с президентом данцигского сената Г. Раушнингом, проходивших с 1932 г. по начало 1933 г.)
Видели ли Вы, как сбегается множество людей, когда двое дерутся на улице? Жестокость импонирует. Жестокость и грубая сила. Простому человеку с улицы импонируют только грубая сила и беспощадность. Это относится и к женщинам и к детям. Люди нуждаются в спасительном страхе. Им хочется чего-либо бояться. Им нравится, когда их пугают, и они, содрогаясь подчиняются кому-либо. Опыт свидетельствует, что повсюду, после происходящих в залах драк, в партию (НСДАП) вступают в первую очередь побитые. Что там болтают о жестокости и возмущаются мучениями. Масса хочет этого. Ей необходимо нечто ужасное.
Я против того, чтобы превращать концлагеря в пансионы. Террор является наиболее действенным политическим средством. Я не откажусь от него только потому, что это не нравится каким-то глупым буржуазным ничтожествам. Мой долг — использовать любое средство, чтобы воспитать в немецком народе жестокость и подготовить его к войне.
Мы должны быть жестокими. Мы должны возродить вкус к жестокости. Только так можем мы ликвидировать мягкосердечие и сентиментальное филистерство нашего народа. У нас больше нет времени для красивых чувств. Мы должны принудить наш народ к величию, если он намеревается выполнить свою историческую миссию.
Я знаю, что я должен быть жестким воспитателем. Моя задача труднее, чем та, которая стояла перед Бисмарком или кем-либо другим, кто руководил Германией. Я должен создать народ прежде, чем я смогу подумать о том, чтобы решать задачи, которые ныне поставлены перед нами, как нацией.
Мы должны освободиться от всех сентиментальных чувств и стать твердыми. Когда я в свое время объявлю войну, я не буду думать о 10 миллионах молодых людей, которых пошлю на смерть. Смешно требовать от меня, чтобы я наказал только действительных преступников из числа коммунистов. Это трусливая буржуазная непоследовательность успокаивать совесть при помощи правовой процедуры. Есть лишь одно право — это право на жизнь нации.
Из документов Нюрнбергского процесса.
В ходе допроса Шахта, проходившего в 1946 г., было оглашено признание, ранее сделанное фон Папеном следователям: «Когда я был канцлером Германии в 1932 г., ко мне зашел Шахт, это было в июле или августе, я был дома. Он сказал мне: «Отдайте ему Вашу должность. Отдайте Вашу должность Гитлеру, это единственный человек, который может спасти Германию».
Среди документов обвинения, представленных трибуналу, находилась и книга Ф. Райтера «Шахт», изданная в Берлине в 1937 г. В ней, в частности, говорилось: «Словами и делами, используя свою личность, чтобы оказать влияние на круги и персон, у которых он пользовался авторитетом, Шахт после встречи с Гитлером становится сознательным проводником национал-социалистического движения и одним из тех, кто сыграл ценную роль в его конечном успехе». Далее речь идет о важных выступлениях Шахта в пользу НСДАП за пределами Германии — в декабре 1930 г. в Копенгагене, в марте 1931 г. в Стокгольме, в США и т.д.
Допрос на предварительном следствии министра экономики гитлеровской Германии В. Функа (июнь 1945 г.)
Вопрос: Кто (из числа промышленников) интересовался нацистской партией?
Ответ: Феглер. Кнеппер... все горнодобывающие компании... Клекнер, Ромтерг...
Когда я был главным редактором газеты «Берлинер берзенцайтунг», ко мне обращались лица (из этого круга), желавшие оказать определенное влияние на экономические и политические позиции новой партии, которая, по их мнению, в будущем встанет во главе Германии. Я был в контакте с некоторыми деятелями НСДАП в Мюнхене. (В НСДАП Функ вступил летом 1931 г. и стал одним из главных ее авторитетов в вопросах экономики. Стать членом НСДАП его побудили крупные промышленники, стремившиеся иметь «своего человека» в руководстве партии.)
Из брошюры концерна «ИГ Фарбениндустри» — «15 лет на заводах Лейна» (1943 г.).
Летом 1932 г. царило большое экономическое напряжение В этой тяжелой ситуации директор д-р Бютефиш решил уточнить позицию национал-социалистического движения по отношению к немецкому синтетическому бензину. При посредстве д-ра Гаттино он обратился в личный штаб фюрера с просьбой о встрече с ним для беседы, на что было дано согласие. Бютефиш сообщает об этом: «Фюрер убедительно описал экономические цели. Он заявил: «Экономика без горючего в наше время в Германии, которая хочет быть политически независимой, немыслима. Поэтому немецкое (синтетическое) горючее должно стать реальностью, даже если это потребует жертв. Поэтому настоятельно необходимо, чтобы гидрирование угля продолжалось».
Прощаясь с нами, фюрер сказал: «Техническую сторону я предоставляю вам. Это ваша профессия. Но наш путь совпадает, и я надеюсь, что этот путь в ближайшее время приведет к колоссальному усилению Германии».
Результат встречи с фюрером стал в тот момент сильнейшей поддержкой для заводов Лейна. После этого гидрирование угля могло быть беспрепятственно продолжено.
Обращение крупнейших промышленников, банкиров и землевладельцев от 19 ноября 1932 г. к президенту П. Гинденбургу с рекомендацией передать власть Гитлеру [2].
Подписавшие это письмо воодушевлены, подобно Вам, горячей любовью к немецкому народу и отечеству, с надеждой приветствуют тот коренной сдвиг в руководстве государственными делами, который Вы инициировали. Подобно Вам мы поддерживаем необходимость независимого от партийного давления правительства, каким оно предстает в сформулированной Вашим превосходительством идее президентского кабинета.
Мы усматриваем в национальном движении, которое имеет место в нашем народе, многообещающее начало того времени, которое благодаря преодолению классового противостояния создает необходимую основу для нового подъема немецкой экономики. Мы знаем, что этот подъем еще потребует многих жертв. Мы верим, что эти жертвы могут быть оправданы, если в правительстве будет участвовать небольшая группа этого национального движения.
Передача руководства президентским кабинетом вождю наибольшей национальной группы будет способствовать очищению этой группы от шлаков, которые неизбежно появляются в каждом массовом движении, и сплочению миллионов людей, которые сегодня стоят в стороне.
Записи из дневника Й. Геббельса (последние месяцы 1932 г.)
Неимоверно трудно с деньгами (15 октября). Отсутствие денег превратилось в хроническую болезнь. Нам не хватает средств, чтобы вести по-настоящему широкую компанию (1 ноября). Последняя атака. Последняя отчаянная попытка избежать поражения партии. В последнюю минуту нам удалось раздобыть 10 000 марок Мы сделали все, что можно. Пусть теперь решает судьба (15 ноября). Если в партии не произойдет раскола, то мы определенно выиграем игру (27 ноября). Положение партии катастрофическое. В Тюрингии мы потеряли с 31 июля около 40% (6 декабря). В организации царит тяжелая депрессия. Нехватка денег делает какую-либо целеустремленную работу невозможной (8 декабря). Все мы прежде всего подавлены, и вся наша работа окажется напрасной. Гитлер часами ходит по комнате. Однажды он остановился и сказал мне: «Если партия развалится, я в течение 3 минут окончу все при помощи пистолета»(9 декабря). Благодаря удачной финансовой операции удалось несколько уменьшить наши денежные заботы (15 декабря). Появилась в ближайшие дни возможность встречи с фюрера с Папеном. (19 декабря). Тем самым открывается новый шанс (29 декабря).
Письмо экономического советника Гитлера В. Кеплера банкиру К.
Шредеру от 19 декабря 1932 г.
Я в высшей степени приветствую Ваше решение воспользоваться возможностью встретиться для беседы с господином Папеном с целью способствовать прояснению ситуации Я рад, что в ноябре не состоялось назначение нашего фюрера рейхсканцлером, ибо тогда оно наверняка не принесло бы положительных результатов. Идея устроить встречу Папена с Гитлером представляется в существующей обстановке мне чрезвычайно важной. Ведь г-н фон Папен может лучше всех судить, каково теперь настроение старого г-на Гинденбурга и как лучше всего можно преодолеть все еще ощутимое там сопротивление (назначению Гитлера рейхсканцлером). Если Вы будете во время встречи с Папеном в своем доме в Кельне, что было бы безусловно желательно, необходимо время встречи выбрать так, чтобы и час приезда, и час отъезда фюрера пришелся на темное время, так как важно, чтобы об этой встрече никто не узнал.
