Он указал на мою одежду: она была перепачкана свежей землей, заскорузла от крови. Я молчал, а он потихоньку взял меня за руку: вся она была в отметинах человеческих ногтей. Он обратил мое внимание на какой-то предмет, прислоненный к стене. Несколько минут я присматривался: то был заступ. Я закричал, кинулся к столу и схватил шкатулку. Но все никак не мог ее открыть — сила была нужна не та; выскользнув из моих дрожащих рук, она тяжело ударилась оземь и разлетелась вдребезги; из нее со стуком рассыпались зубоврачебные инструменты вперемешку с тридцатью двумя маленькими, словно выточенными из слонового бивня костяшками, раскатившимися по полу врассыпную».
Уайт с охотой принял рассказ к печати, и «Береника» вышла на страницах «Сазерн литерери мессенджер» в марте 1835 года.
Между По и его земляком-редактором завязалась оживленная переписка. Уайт, судя но всему, с самого начала осознавал талантливость молодого писателя, хотя и осуждал некоторые его рассказы (в том числе, как ни странно, и «Беренику») как «слишком ужасные». По, по мере сил, отбивался, утверждая, что наиболее интересующие публику рассказы обязательно содержат «некую нелепость, доходящую до гротеска; страшное на грани кошмара; остроумное — доведенное до степени бурлеска; своеобразное — с оттенком странности. Можете считать это дурновкусием».
Окончательно уверившись как в литературном, так и в журналистском даре Эдгара По, Уайт в начале лета 1835 года напрямую предложил поэту приехать в Ричмонд и занять место в редакции «Сазерн литерери мессенджер». По, конечно, не хотелось оставлять без поддержки свою бабушку, тетю и кузину. (Поехать с ним они не могли, так как Элизабет По была близка к смерти и не вынесла бы не то что переезда в Ричмонд, но даже попытки вынести ее из дома по Эмити-стрит.) Но, с другой стороны, иной работы поэту пока никто не предлагал, и он решился, хотя бы на время, вернуться в город своего детства. 22 июня 1835 года Эдгар По написал Уайту о согласии с его предложением и в середине лета прибыл в столицу Вирджинии.
Это, конечно же, не было триумфальное возвращение, но и не было откровенное прибытие «блудного сына», нищего и истаскавшегося. Эдгар Аллан По был полон сил, новых идей и горячего желания воплотить их в жизнь.
В Ричмонде По раньше всего посетил свою сестру, которая по-прежнему росла в семье Маккензи. К 1835 году умственное отставание Розали уже было заметно всем; фамильное склонность всех По к психической неуравновешенности проявилась в этом случае в заторможенном развитии. Но брата она любила все так же сильно и все так же готова была бегать за ним по пятам. Маккензи приняли Эдгара По крайне доброжелательно, так же как и большинство его старых, еще школьных времен, друзей (особенно Роб Стенард).
Поэт поспешил приступить к работе в «Сазерн литерери мессенджер», взяв на себя большую часть трудов по подготовке новых выпусков, несмотря на то что Томас Уайт в качестве жалованья изначально выделил Эдгару По всего десять долларов в неделю.
Однако, вроде бы начавшись очень бойко, редакторская карьера По в ричмондском журнале едва не пришла к безвременному финалу. И причиной стало загадочное чувство, которое охватило Эдгара По и его кузину Вирджинию еще до отъезда поэта из Балтимора. Да, в наши времена любовные отношения между писателем и его двоюродной сестрой, которой исполнилось всего лишь тринадцать лет, выглядят несколько (как бы это помягче выразиться) ненормальными. Современные подростки развиваются существенно медленнее и даже в двадцать лет не выглядят слишком уж самостоятельными. Но в начале тридцатых годов позапрошлого века даже на консервативном северо-востоке США люди вступали во взрослую жизнь гораздо раньше. А уж на американском Юге замужество для девушки в пятнадцать-шестнадцать было вполне нормальным явлением. И, кроме того, сердцу особенно не прикажешь, афоризм избитый, но содержащий в себе истину, — Эдгар и Вирджиния полюбили друг друга, и вся их дальнейшая жизнь только подтвердила искренность и прочность этого чувства.
Кроме того, как бы ни хотелось обратного любителям скабрезных подробностей из жизни знаменитых людей, отношения будущих супругов пока еще не выходили за пределы чисто платонических. И в ближайшее время брак между влюбленными даже не планировался.
Кризис спровоцировал не Эдгар По, а его троюродный брат Нельсон, который, после смерти бабушки Элизабет По 7 июля 1835 года, предложил взять на себя все заботы по воспитанию дальней родственницы. Мария Клемм сообщила об этом щедром предложении Эдгару в Ричмонд и вызвала этим настоящий взрыв эмоций. Поэт ответил истерическим, почти безумным письмом, в котором восклицал: «Моя дорогая тетя! Я почти ослеп от слез во время написания этого письма — у меня нет ни малейшего желания жить еще хотя бы час… Единственное, что удерживало меня в жизни, у меня жестоко отбирают — и у меня нет желания жить и больше не будет… Я люблю, Вы знаете, я люблю Вирджинию страстно и преданно. Я даже не могу выразить словами ту пылкую преданность, которую я чувствую по отношению к моей дорогой младшей сестре…» Он начал призывать Марию Клемм и Вирджинию немедленно перебраться к нему в Ричмонд.
Эмоциональная перегрузка, как это нередко случалось и еще будет случаться в жизни поэта, вызвала приступ запойного пьянства. Он стал откровенно пренебрегать работой, что вызвало непритворный ужас у Уайта, который в одном из писем к своему другу Люцману Мейнарду напрямую заявил: «Я не могу полагаться на него как на редактора и надеюсь, что он хотя бы окажет мне определенную помощь в корректуре». Впрочем, изгонять из «Сазерн литерери мессенджер» По он не собирался, надеясь, что новоиспеченный сотрудник придет в себя и образумится.
Однако, вместо того чтобы вернуться к своим редакторским обязанностям, По таинственно исчез из Ричмонда в сентябре 1835 года. Причем произошло это настолько внезапно, что Уайт подумал, будто его редактор Эдгар По покончил с собой. Он писал: «Его привычки были не слишком хороши, и он легко становился жертвой меланхолии. Я вообще не удивлюсь, если услышу, что он покончил жизнь самоубийством».
По, конечно же, не убил себя. Напротив, он совершил очередной радикальный поступок, решительно изменивший всю его жизнь. Поэт отправился в Балтимор, где встретился с Вирджинией и Марией Клемм. Видимо, после откровенного разговора и с теткой, и с кузиной дальнейшая судьба влюбленных была решена. Как минимум они решили жить одной семьей в Ричмонде. Некоторые биографы По утверждают, что поэт и его юная возлюбленная даже тайно обвенчались 22 сентября 1835 года в епископальной церкви Святого Павла; другие (в том числе и один из самых авторитетных специалистов Артур Куинн) в этом сильно сомневаются. Как бы то ни было, поэт, его тетя и его кузина 3 октября 1835 года покинули Балтимор, чтобы обосноваться на новом месте, в Ричмонде.
Еще перед отъездом Эдгар По написал письмо Томасу Уайту с просьбой вновь принять его на работу в «Сазерн литерери мессенджер». Добродушный мистер Уайт охотно согласился, но сопроводил свое положительное решение долгим поучением:
«Ричмонд, 29 сентября 1835 года.
Дорогой Эдгар!
Если бы только в моих силах было излить тебе все, что я чувствую, языком, каковым я желал бы владеть для подобного случая! Этого мне не дано, и потому удовольствуюсь тем, что скажу все попросту, как умею.
В искренности всех твоих обещаний я вполне уверен. Но есть у меня опасение, Эдгар, что, ступив на эти улицы снова, ты забудешь о своих зароках и опять станешь пить хмельное — и так до тех пор, пока оно совсем не отнимет у тебя рассудок. Положись на собственные силы и пропадешь! Уповай на помощь Создателя и спасешься…
У тебя блестящие таланты, Эдгар, и тебе надобно добиться, чтоб и их, и тебя самого уважали. Научись уважать себя сам и очень скоро увидишь, что тебя уважают и другие. Распрощайся с бутылкой и с собутыльниками — навсегда!
Скажи мне, что ты можешь и хочешь это сделать, дай мне знать, что твердо решил никогда больше не уступать соблазну.
На тот случай, если ты снова приедешь в Ричмонд и снова станешь моим помощником, между нами должно быть ясно оговорено, что я буду считать себя свободным от всяких обязательств с той минуты, когда увижу тебя пьяным.
Тот, кто пьет до завтрака, идет по опасному пути. Тот, кто может так поступать, не сделает дела, как должно…
Твой верный друг Т.У. Уайт».
В Ричмонде Мария Клемм и Вирджиния расположились в меблированных комнатах на Кэпитол-сквер, где еще с августа поселился Эдгар По. Так в вирджинской столице возникла уменьшившаяся копия «семейного гнезда» на Уилкс-стрит. О возможном браке Эдгара и Вирджинии никто пока не знал, и семейство По-Клемм обыватели спокойно воспринимали как близких родственников, живущих «одним домом».
