Эти притязания базировались на ленинском учении о классовой борьбе, империализме, правильном социализме и диктатуре пролетариата. В социалистической ГДР Штази не была государством внутри государства. Она находилась под жестким контролем партийной верхушки, которая бдительно следила за тем, чтобы собака не укусила своего хозяина. Идея неукоснительного послушания партии вбивалась в головы сотрудников Штази с первого дня их работы в этом ведомстве. Вот почему исполнители преступлений, поощрявшихся восточно-германским государством, защищали свои действия, ссылаясь на то, что они просто выполняли приказы.
Ленин в своем докладе 22 октября 1918 года сказал, что «главным звеном в цепи революции является германское звено, и успех мировой революции зависит от Германии более, чем от какой-либо другой страны. Тем самым было предрешено, что Штази станет главным пособником КГБ. Разгромив в 1945 году Германию и оккупировав значительную ее часть, Советский Союз был готов на любые меры для удержания этого плацдарма. В 1947 году Сталин сказал Эдварду Карделю, тогдашнему премьер-министру Югославии, следующее: «Мы, русские, никогда не уйдем из Германии». Во имя свершения мировой революции необходимо было подавлять или искоренять, что гораздо лучше, любые проявления антикоммунистических настроений. В течение пяти лет после крушения третьего рейха в системе НКВД (и позднее МВД и МГБ) продолжали функционировать некоторые концлагеря, созданные еще нацистами; среди них были такие печально известные лагеря смерти, как Бухенвальд и Заксенхаузен. Сначала там содержались бывшие нацисты — по большей части рядовые члены НСДАП, не занимавшие никаких руководящих постов, — и военные преступники. В 1946 году после слияния социал-демократической и коммунистической партий и образования СЕПГ ситуация изменилась. В этих лагерях оказались также тысячи социал-демократов и коммунистов, выступавших против слияния.
Когда война закончилась, Эрих Мильке стал как бы главным доверенным лицом СССР в Германии. Он был верным вассалом, который упорно трудился над созданием мощной, разветвленной тайной полицейской организации, выполнявшей различные функции, в том числе и разведывательные. Подобно Жозефу Фуше, который, вечно держась в тени, помог свергнуть шесть правительств Франции в конце восемнадцатого — начале девятнадцатого века, в эпоху Великого террора, Мильке весьма преуспел в интригах и искусстве выживания. Хотя в интеллектуальном плане ему было далеко до Фуше, тем не менее, ловко маневрируя в атмосфере постоянных чисток и охот на ведьм, Мильке занимал пост главы госбезопасности дольше, чем все его коллеги по Восточному блоку.
Его отношения с советской тайной полицией были очень близкими, как у близнецов-братьев, и имели очень давнюю историю, когда в 1931 году он бежал из Германии в СССР после того, как убил двух берлинских полицейских. Он дружил почти со всеми советскими министрами госбезопасности. Как и Фуше, Мильке любил лично руководить тайными операциями. Его идеалом был Феликс Дзержинский, основатель советской ЧК, и Мильке сам часто называл себя чекистом.
В целом Штази была преступной организацией, основанной и руководимой монополистической партией, — сочетанием красного гестапо и мафии, где Мильке играл двойную роль Генриха Гиммлера и Дона Корлеоне. Чтобы понять динамику этой мощной организации тайной полиции, которая попирала основные права человека и достоинство личности, особенно важным представляется знакомство с жизнью ее руководителя.
Глава 2
Московский руководитель красного гестапо
Стояло позднее утро 9 августа 1931 года. Эрих Мильке и его товарищ по компартии Эрих Циммер очень спешили. Они быстро шли по улицам одного из рабочих кварталов Берлина с угрюмыми, закопченными домами. Они только что вызвались совершить убийство и почти не обращали внимания на свежие надписи на стенах и заборах, которые содержали угрозы в адрес полицейских: «За одного застреленного рабочего умрут два полицейских!!! Красный фронт отомстит!».. Именно такая миссия и была возложена на Мильке и Циммера.
В тот момент, когда эта пара переходила площадь Бюлов-плац, у входа в Карл Либкнехт-Хаус, штаб-квартиру Коммунистической партии Германии, собралось несколько десятков человек. За два дня до этого, 7 августа, молодой полицейский, только что выпущенный из полицейской школы и назначенный в подразделение по борьбе с беспорядками, застрелил молодого коммуниста, который напал на него во время уличного побоища. В кварталах Моабита, Веддинга, Пренцлауэрберга, Нойкельна и Гезундбруннена, населенных сотнями тысяч рабочих семей, насилие стало повседневной реальностью. Наконец Мильке и его товарищ добрались до цели — пивного зала «Лассант», заведения, которое любили посещать «синие воротнички» и коммунисты. Охранник, стоявший у двери, отвел их в пустую комнату и приказал ждать.
В другом помещении два депутата рейхстага от компартии планировали убийство, исполнителями которого должны были стать Мильке и Циммер. Этими депутатами были Ганс Киппенбергер и Гейнц Нойман, а жертвой — Пауль Анлауф, сорокадвухлетний капитан полиции, возглавлявший 7-й полицейский участок, которому коммунисты дали прозвище «Свиное рыло».
Анлауф был для красных самым ненавистным полицейским во всем раздираемом раздорами Берлине. Именно на территории этого участка находилась штаб-квартира КПГ, что делало его самым опасным в городе. Капитан почти всегда сам возглавлял подразделения, разгонявшие несанкционированные митинги и шествия коммунистов.
Киппенбергер и Нойман были в ярости. Их план ликвидации Анлауфа предыдущим вечером провалился. Вальтер Ульбрихт, возглавлявший партийную организацию района Берлин-Бранденбург и подавший идею убрать Анлауфа, устроил им разнос. Ульбрихт был плотником из саксонского города Лейпцига, где в конце девятнадцатого века зародилось социалистическое движение. Вот уже несколько недель как у него чесались руки посчитаться с полицией.
«У меня, в Саксонии, мы бы уже давно разобрались с легавыми, — сказал он Киппенбергеру и Нойману неделю назад. — И здесь, в Берлине, мы больше не будем валять дурака. Скоро мы покажем полиции, где раки зимуют».
Теперь подручные Ульбрихта были исполнены решимости покончить с Анлауфом во что бы то ни стало. Депутат рейхстага Киппенбергер в первую мировую войну был пехотным офицером и имел награду за отвагу — железный крест первой степени. Выпускник факультета философии Гамбургского университета, он во главе отряда студентов-леваков участвовал в неудавшемся коммунистическом восстании, вспыхнувшем в этом северогерманском портовом городе в 1923 году. Разыскиваемый полицией, он бежал в Москву, где был завербован лично генералом Яном Карловичем Берзиным, первым начальником главного разведывательного управления генштаба Красной Армии. Пройдя подготовку в Советском Союзе, Киппенбергер позднее стал самым важным связующим звеном между советской секретной службой и КПГ и в разное время работал под кличками «Алекс», «Адам» и «Вольф». После амнистии, объявленной германским правительством участникам гамбургского восстания, Киппенбергер возвратился в Германию и обосновался в Берлине. Там он стал руководить по поручению Сталина работой тайных организаций КПГ — подразделений М, N, Z и Т. (М — военная группа, N — разведывательная, Z — подрывная деятельность, Т — терроризм).
Нойман также был не прост. Он также прошел подготовку в СССР и был близок к Сталину, с которым он в 20-е годы часто встречался и с которым поддерживал оживленную переписку. Киппенбергер и Нойман совместно возглавляли партийные отряды самообороны — Parteiselbstschutz. Это был коммунистический аналог нацистских штурмовиков-коричневорубашечников и СС, которые щеголяли в черных мундирах с серебряным черепом и скрещенными костями.
Как и их нацистские «коллеги», люди из отрядов коммунистической самоохраны были отъявленными головорезами, которые охраняли сборища и демонстрации коммунистов и специализировались на проламывании голов своим политическим соперникам в уличных схватках. Помимо нацистов их заклятыми врагами были социал-демократы и радикальные националисты. Коммунистические «штурмовики» всегда носили с собой складные металлические дубинки длиной в 7 дюймов, которые, выдвигаясь, достигали длины в 14 дюймов и были очень опасным оружием. Однако против нацистов это не всегда помогало, так как те частенько имели при себе еще и пистолеты.
Пока Мильке и Циммер прохлаждались, Киппенбергер, который на совещаниях по выработке стратегических решений любил именовать себя начальником генерального штаба, по-военному четко инструктировал две группы ротфронтовцев по четыре бойца в каждой. Полевым командиром был назначен Михаэль Клаузе, тридцатишестилетний безработный, герой первой мировой войны, имевший немало наград за храбрость. Привратником на входе в штаб-квартиру компартии был сорокасемилетний Фридрих Бреде, ветеран многих кровавых уличных стычек. В 1920 году он потерял ногу, когда взрывное устройство, которое он испытывал, сработало преждевременно. Киппенбергер сказал ротфронтовцам, что Мильке и Циммер выбраны в качестве исполнителей, поскольку они прекрасно зарекомендовали себя как бойцы отрядов зельбстшютца (самообороны). Двадцатитрехлетний Мильке вступил в немецкий комсомол, когда ему было 14 лет, в 1927 году принят в партию. Мильке был протеже Киппенбергера, потому что относился к военному обучению, которым занимался последний, с энтузиазмом прусского юнкера. Ветераны первой мировой войны учили молодежь обращаться с пистолетами, винтовками, пулеметами и ручными гранатами. Это подпольное обучение велось в малонаселенной сельской местности провинции Бранденбург, окружавшей Берлин. Мильке также порадовал Киппенбергера своими исключительными успехами на занятиях по конспирации и шпионажу, которые вели товарищи, получившие подготовку в школе ГРУ в Москве.
