Вот и сегодня он снова присутствовал на торжестве по случаю постановки ещё одной своей статуи, на этот раз во дворе между построенным им пилоном и пилоном его знаменитого предшественника — зодчего Инени, жившего свыше ста лет назад. Старик доволен честью, доволен и статуей.
Она сделана из кристаллического песчаника прекрасной работы, на ней высечена длинная надпись, которую он сам составил, изложив в ней основные события своей жизни. Он рассказал о том, как начал свою карьеру царским писцом и постепенно продвигался по службе, как он овладел знаниями, как ему поручили исчисление податей, урожая, руководство трудом военнопленных и, наконец, как он выдвинулся настолько, что был назначен начальником всех строительных работ.
Теперь о нём будут знать многие поколения людей, и его слава не умрёт, пока на земле останутся люди, умеющие читать египетские письмена.
Его спутник тоже зодчий, пожалуй, не менее талантливый, но ещё не такой прославленный. Его зовут также Аменхотеп. Он уже не раз показал своё мастерство, и теперь ему поручено сооружение двух новых святилищ. Одно из них уже почти готово — это храм богини Мут. Он расположен в конце дороги, по которой сейчас идут зодчие и которую недавно уставили сфинксами.
Храм этот небольшой, но очень красивый и совсем особенный. С трёх сторон его окружает озеро, в воде которого, как в зеркале, отражаются колонны храма и сидящие между ними чёрные каменные фигуры львиноголовой богини! Теперь Аменхотеп озабочен окончанием постройки особой колоннады, которую он решил поставить во дворе, начиная от ворот до дверей храма. Эта колоннада должна ещё более удлинить и так чуть ли не бесконечную аллею сфинксов, соединяющую храм Мут с храмом Амона.
В руке Аменхотеп держит свиток папируса, на котором набросан общий план нового храма и отмечена эта колоннада.
До сих пор таких колоннад ещё не делали. Старый Аменхотеп, сын Хапу, одобрил замысел своего ученика и будущего преемника на посту главного зодчего. Сейчас он слушает его план создания второй из порученных ему построек — огромного святилища Амона, которое будет стоять на берегу Нила, значительно южнее Карнака.
Этот новый храм Аменхотеп хочет заполнить массой колонн — целыми зарослями каменных папирусов. И здесь он ещё в большем размере применит своё нововведение — к входу в этот храм будет подводить колоннада из. 14 небывало ещё высоких колонн, увенчанных капителями в виде широко раскрытых цветов папируса.
Осмотрев строительство храма Мут, зодчие расстаются. Старик садится в носилки и отправляется домой. Аменхотеп идёт к месту своего будущего нового храма и долго остаётся там, обдумывая его проект.
Уже наступает вечер, когда он, кончив свои размышления, подходит к берегу Нила.
Луксорский храм (Новое царство).Медленно катит великая река свои воды. Прямо против неё на западном берегу возвышается огромное здание — одно из творений старого Аменхотепа, сына Хапу, — заупокойный храм царствующего сейчас в Египте фараона Аменхотепа III. И здесь от Нила вверх ведёт аллея сфинксов. Отчётливо видны огромные каменные львы с человеческими головами, лежащие на высоких пьедесталах. Их лица передают черты фараона[20]. Перед большим пилоном возвышаются две колоссальные статуи царя. Только они одни и уцелеют впоследствии и под названием «колоссов Мемнона», данным им греками, приобретут всемирную славу.
Солнце заходит за горы западного берега, покрывая их расплавленной позолотой. В его лучах розовеют затопленные светом колонны храма и гигантские статуи.
Взгляд Аменхотепа устремляется правее, туда, где в безжизненных скалах вырублены многочисленные гробницы. Об одной из них он и думает сейчас. Там погребён прославленный зодчий прошлого века Инени, и на стенах его усыпальницы, в надписи, повествующей о его жизни, есть слова, которые ещё с детства наизусть помнит Аменхотеп:
«Я искал то, что было полезно… голова моя бодрствовала, ища полезного… Это были работы, подобных которым не производилось со времени предков. То, что мне суждено было сотворить, было велико… Я искал для потомков, это было мастерством моего сердца… Я буду хвалим за мои знания в грядущие годы теми, которые будут следовать тому, что я совершил».
И, вспоминая эти строки, Аменхотеп продолжает думать о своём будущем храме. Он продолжит и разовьёт многое из того, что когда-то наметил в своих творениях великий Инени.
Против Фив на западном берегу Нила виднеются высокие скалы. Лишённые растительности, безжизненной цепью тянутся они, то спускаясь к реке, то отступая от неё на запад. Глубокие ущелья, точно трещины, рассекают их в различных направлениях. В ущельях и по склонам больших скалистых холмов кое-где чернеют отверстия — будто входы в глубь земли. Оказывается, это действительно входы в многочисленные гробницы древних обитателей Фив.
В древности весь западный берег Нила в этом месте представлял собой огромное кладбище, вернее, ряд кладбищ. В одном отдалённом ущелье находились гробницы царей Египта времени Нового царства, в другом — их жён и детей; на склонах холмов вырубали и свои гробницы вельможи, по окраинам кладбищ хоронили бедняков.
В далёком прошлом здесь часто можно было видеть, как в день погребения знатного фиванца по узкой тропинке в горы медленно направлялось погребальное шествие. Вначале, по обычаю, несли чёрную деревянную фигуру шакала. Это бог смерти Анубис, который, но верованиям египтян, провожал души умерших в загробный мир. Затем шли вереницы носильщиков, нагружённых вещами умершего, которые должны служить ему в загробном мире. Здесь мебель, ларцы и сундуки с одеждами, оружием и украшениями, сосуды с благовониями. Отдельно везли портретную статую покойника и ящики с предметами, которые понадобятся при совершении заупокойных обрядов в гробнице.
За носильщиками следовал хор плакальщиц. Звучали заунывные песни, женщины плакали, кричали, рвали на себе волосы. Гроб с телом умершего поставлен на салазках, под балдахином. Несколько пар быков медленно тянут салазки всё выше и выше в горы. Впереди и позади них идут жрецы с кадильницами. Шествие замыкают родные и друзья умершего.
Гробница давно готова. Она вырублена в скалах ещё при жизни вельможи, он сам наблюдал за её устройством. Она состоит из широкого, но неглубокого зала, по стенам которого яркие росписи изображают главные события из жизни владельца гробницы, а надписи у входа рассказывают о том же.
Из первого зала ведёт вглубь узкий коридор, оканчивающийся небольшой молельней. В полу молельни есть спуск вниз, который приводит в самую погребальную комнату. Здесь будет установлен гроб с телом умершего.
Шествие останавливается перед гробницей, гроб снимают и после совершения последних обрядов устанавливают в подземном склепе, статую оставляют в верхней молельне. В первом зале начинается поминальный пир.
Играет арфист, собравшиеся гости вспоминают умершего и желают ему счастливой жизни у бога Осириса, владыки подземного царства.
Как же представляли себе в то время в Египте судьбу человека после смерти? По верованиям египтян, человек обладал не только телом, но и душой, причём даже не одной. Считалось, что одна душа имеет вид двойника человека, только невидимого. Этого двойника называли «Ка» и полагали, что он появляется на свет вместе с новорождённым и всю жизнь сопутствует человеку. Другая душа, «Ба», по мнению египтян, была птицей с головой и руками человека; она вылетала из тела в момент смерти и затем постоянно прилетала в гробницу, брала принесённые родными еду и питьё и относила их вниз к телу, которое лежало в гробу. Считалось, что когда «Ба» входила в тело, оно оживало и принимало пищу.
Отсюда следовало, что тело надо было предохранить от тления. Для этого были придуманы различные способы.
Наилучшим из них был следующий: из трупа извлекали все внутренности, затем тело опускалось в особый раствор из солей и смолистых веществ, в котором и оставалось в течение 70 дней. Затем его вынимали, просушивали и, набив душистыми травами и смолами, обматывали льняными тканями. На голову такой готовой мумии иногда надевали особую маску, иногда же мумию, без маски прямо укладывали в гроб.
В погребениях богатых людей для лучшего сохранения мумии первый гроб вставляли во второй, а этот в свою очередь в третий. Гробы делали из дерева или камня, придавая им форму запелёнутой мумии, но на крышке делали скульптурное лицо, а иногда и руки.
Вынутые при бальзамировании внутренности укладывали в четыре каменных сосуда, которые также ставились в гробницу, На случай, если бы тело всё же почему-либо не сохранилось, в гробнице ставили портретную статую покойного, в которую могла входить душа при отсутствии тела.
