Когда я ел завтрак, разные духи осаждали меня, испытывали меня. Один сказал: съешь кусок хлеба за мое здоровье, и пр., и пр., другой в то же время велел мне отказаться от этого или отказаться от этого куска и взять другой. Другие голоса точно так же велели мне пить чай и одновременно отказаться от него. Мне редко удавалось отказаться, не ослушавшись кого-то из них… Захарий Гиббс (дежуривший около него) стоял около моей постели, наблюдая меня в новом состоянии. Я понял, что он больше не Захарий Гиббс, но духовное тело, называемое ХЕРМИНЕТ ХЕРБЕРТ. Он надел нанковую куртку, чтобы напомнить мне о сне, в котором Святое Привидение, которое было его матерью, явилось мне, обещая никогда больше меня не покидать. Что оно знало все мои мысли и все, что я собирался делать и что я не могу быть разочарован».
Как и у Джорджа Тросса, основными особенностями ощущения Персеваля были голоса, которые постоянно приказывали ему совершать разные действия. Эти действия могли быть и тривиальными и, например, включать в себя нападения на других людей.
«Я вспоминаю, что даже на пике своего бреда я отказывался слушаться этих голосов в некоторых случаях, когда, если бы я их послушался, то мог бы, как я боялся, лишить жизни тех, кто сторожил меня, — в частности, я часто желал толкнуть человека по имени Хоббс назад, в полную воды ванну, но я боялся делать это, взамен я должен был его ругать».
Хотя имеется мало собственноручных описаний ощущений при шизофрении, существует много записей того, что пациенты рассказывали врачам. Чтобы помочь больному, страдающему умственным расстройством, врач старался узнать как можно больше о том, что испытывал пациент, и записывал то, что пациент ему рассказывал, более или менее подробно, в истории болезни. Отчеты об этих случаях иногда публиковались в печати.
Первые такие сообщения, к которым можно с достаточной точностью применить термин «шизофрения», записали врачи Филипп Пинель и Джон Хеслам, независимо друг от друга, в 1809 г. Хеслам описывал индивидуальные случаи, но дал общий отчет о форме болезни, «которая наблюдается у молодых людей». На него произвели большое впечатление отрицательные аспекты шизофрении. Он писал относительно начала заболевания:
«…Сначала оно почти неразличимо, проходит несколько месяцев, пока его бывает можно заметить, и любящие родственники часто бывают обмануты надеждой, что это — всего лишь уменьшение чрезмерной живости, причиной которого является осторожность, воздержание и постоянство характера, усиление видимой задумчивости вместе с уменьшением обычного любопытства, интереса к тому, что происходит вокруг. И они поэтому пренебрегают этими вещами и действиями, которые раньше служили для них источником удовольствия и познания. Чувствительность значительно притупляется. Они больше не испытывают прежней любви к родителям и родственникам. Они становятся нечувствительными к доброте, не беспокоятся, если им делают выговор… Их апатия возрастает, они перестают заботиться о своей одежде, о личной гигиене. Они часто могут испытывать преходящие приступы страсти, но это не имеет основы в действительных чувствах, слезы, которые могут у них пролиться, ничего не значат, так же как и громкий смех, который следует за ними».
В 1860 г. французский психолог Бенедикт Огюстен Морель ввел термин «деменция прекокс» (тяжелое слабоумие) для описания пациента-подростка, который раньше был блестящим и активным и медленно погрузился в состояние полной апатии.
«Постепенно он утрачивал веселость, становился угрюмым, замкнутым и все больше стремился к одиночеству… Юный пациент постепенно забывал все, чему научился. Его столь блестящие интеллектуальные способности со временем огорчительно убывали. Нечто вроде ступора, родственного тупости, заменило активность Когда я увидел его, то заключил, что фатальный переход к деменции прекокс был уже недалек… Внезапный паралич способностей при деменции прекокс указывает, что пациент достиг конца своей интеллектуальной жизни, которой он мог управлять».
Хеслам и Морель дали подробное описание отдельных случаев, но невозможно определить, насколько типичны эти описания для пациентов, которых они могли наблюдать. Однако существуют более обширные сообщения, уточняющие описания каждого отдельного пациента в каждом учреждении за определенный период времени.
Джиллиан Дуди изучал описания случаев 337 пациентов-мужчин, поступивших в местный приют Файф энд Кинросс с 1874 по 1899 г. Хотя эти записи были короткими, Дуди смог отнести каждого пациента к одной из четырех диагностических категорий: шизофрения, аффективное расстройство (нарушение настроения при депрессии или мании), невротическое расстройство (включая симптомы стресса или тревоги) и случаи, когда для болезни была явная физическая причина (например, повреждение мозга). Согласно классификации Дуди, 10 % пациентов страдали шизофренией. Бред (неверное восприятие), по современным критериям, наблюдался у 63 % пациентов во время их пребывания в больнице. Например, 6 % случаев бреда имели научную тему, часто связанную с электричеством, телеграфом или летающими машинами Религиозными темами были озабочены 18 % пациентов с бредом. В случае У. Б. молодой человек 23 лет требовал оградить его от поездки в Лондон, где его должны были «превратить в ангела». Александр Б. был описан как стоящий в причудливой позе, как будто молясь, согласно его представлению о том, что Дух Божий находится в нем. Бред преследования наблюдался примерно у третьей части тех, у кого был зарегистрирован бред. Многие пациенты верили, что они могут быть отравлены такими веществами, как ядовитое масло из дерева хемлок, настойкой опия, хлороформом или серой. Другие описывали, что на них воздействовали токами Месмера, что в их жизнь вмешивались оккультные силы, что их часто посещают «человечки с воздушного шара». Один пациент пытался бежать из приюта, потому что ему казалось, что его преследуют «горбатые типы с глазами, как у быков».
Невозможно получить более ясное представление о том, что испытывали эти пациенты, потому что более подробных записей такого типа не удалось найти. Однако за последние 25 лет одна из нас, Эва Джонстон, непосредственно участвовала в нескольких больших исследованиях групп пациентов, которые находились на различных стадиях заболевания. Эти исследования охватывают период с 1909 по 1990 г. Записи этих исследований высвечивают драматические изменения в жизни пациентов с диагнозом шизофрения в XX веке.
До эры лечения лекарствами, 1930–1960 гг.
До открытия антипсихотических лекарств (нейролептиков) не было эффективных средств лечения шизофрении. Антипсихотические лекарства были введены в практику психиатрии в 1952 г. и стали широко применяться в 1960-х гг. (см. главу 4). Однако эти лекарства применялись не везде. В 1970-х гг. Девид Оуэнс и Эва Джонстон наблюдали большую группу больных (1227 человек), пациентов больницы Шенли. Это была большая психиатрическая больница, расположенная на север от Лондона, которая теперь закрыта. Из числа этих пациентов 510 отвечали стандартным критериям диагностики шизофрении и были обследованы весьма подробно, включая записи всех физических методов лечения, которые к ним когда-либо применялись. Было обнаружено, что 65 из числа этих пациентов никогда не получали антипсихотических лекарств. Причиной этого было то, что в те времена больница Шенли была разделена на две части, соответствовавшие двум лондонским городкам, которые она обслуживала. Консультанты одной части имели ортодоксальные взгляды, и их пациенты получали весь набор методов лечения, которые обычно использовались в то время, включая инсулиновую кому (рис. 2), электрошоковую терапию (электротоком воздействовали на мозг, чтобы вызвать приступы) и антипсихотические лекарства.
2. Лечение инсулиновой комой: такое лечение применяли до открытия антипсихотических лекарств. При таком способе лечения пациенту давали возрастающие дозы гормона инсулина, который уменьшает содержание сахара в крови, для того, чтобы ввести пациента в кому. Пациента держали в коматозном состоянии в течение примерно часа, после чего его снова приводили в сознание введением теплого раствора сахара через пищевод или путем внутривенной инъекции глюкозы.
Другая часть больницы наблюдалась консультантами, которые находились под влиянием идеи «терапевтического сообщества», модной в 1960-х гг. Эти консультанты не прописывали антипсихотических лекарств. Когда мы пришли к ним, то удивились, что некоторые довольно молодые пациенты, которые не принимали антипсихотических лекарств, тем не менее как будто совершенно отсутствовали и делали странные, повторяющиеся движения — в то время многие люди считали, что такое поведение вызвано лечением лекарствами (см. главу 4).
