Если бы я сказала тебе, как люблю твой смех, ты бы стала больше гордиться собой? Если бы еще в детстве я дала тебе понять, как горжусь тем, что моя мама – бывшая “Миссис Лос-Анджелес”, это что-нибудь изменило бы? Если бы ты знала, как бежала я домой в тот день, когда Дейв Гарленд ткнул пальцем в мой поролоновый лифчик и начал надо мной смеяться, ты бы поняла, что была абсолютно и совершенно незаменимой? Если бы я напомнила, как здорово было сидеть на кухне и смотреть, как ты готовишь себе сэндвич с пшеничным крекером, чеддером и маринованным огурчиком, это что-нибудь изменило бы?
Помнишь, как по средам мы вечерами ездили по центру Санта-Аны после закрытия универмага “Баллокс”? Помнишь, как я сидела на пассажирском сиденье и высматривала для нас “сокровища”? Помнишь, как искала их в мусорных баках? Было ли тебе так же весело, как и мне? Нравилось ли тебе “стоять на стреме”, пока я затаскивала ту отличную полочку для ванной в багажник? Она ведь идеально подходила для нашей ванной, помнишь? Как и ты. Ты идеально подходила для нашей жизни. Разве могло быть что-то лучше, чем ехать с тобой домой в нашем “бьюике”? Ты превращала обычный день в совершенно волшебный. Помнишь, как ты рассказала мне о новом магазине в Ла-Мираде, где можно было купить все те же вещи, что и в “Баллоксе”, но в четыре раза дешевле? Помнишь, как я мучилась, когда меня не позвали в “Зета-Ти”, второе по крутизне девчачье сообщество в школе, а Лесли позвали? Ты сказала тогда, чтобы я набралась терпения. “Зета-Ти” подождет. Кроме того, туда входили девочки из не очень благополучных семей – ведь это там одна из самых популярных их членов недавно залетела?
Или когда ты вдруг говорила:
– Дайан, смотри! Смотри скорее, Дайан! – и показывала на обычного мальчишку на велосипеде, проезжающего мимо пиццерии.
В этом не было ничего необычного, и все же что-то в этом было. Обычный мальчишка на велосипеде, а ты умудрилась сделать так, что я не могу его забыть – а тогда он и вовсе смог отвлечь меня от неудачи с “Зета-Ти”.
Ты хоть раз похвалила себя за то, что у тебя есть необычайный дар – быть собой? Мне жаль, что тебе всю жизнь не хватало похвалы. Я понимаю, что ты ожидала другого. Ты ведь бывала такой азартной, такой заводной. Хотелось бы мне повернуть время вспять и все исправить, чтобы ты не чувствовала такое разочарование в жизни, чтобы все твои горькие воспоминания разом заменило воспоминание о наших поездках по средам.
Твои записи в дневниках – они помогли тебе или только сделали все хуже? Если бы только у нас был второй шанс, да, мам? Если бы мы только могли исправить ошибки прошлого. Куда бы это нас привело?
Теперь я совсем одна и пишу свою автобиографию, которая одновременно и твоя автобиография тоже. Не знаю, одобрила бы ты это мое решение или нет? Может, я показываю тебя вовсе не такой, какой ты была на самом деле? Мне уже никогда не узнать всей правды. Могу только надеяться, что ты бы простила меня – за то, что я выволокла мучивших тебя демонов на всеобщее обозрение. Но ты так прекрасно писала о своих мучениях. Ты бы и сама захотела, чтобы я ими поделилась, правда? Я очень на это надеюсь. Надеюсь, мне еще не поздно попытаться понять, что же ты тогда переживала.
Приоритеты, апрель 1975 года
День первый. Чувствую прилив энергии. День второй. Появилась мотивация. День третий. Стала энергичней. День четвертый. Моральный дух на подъеме. День пятый. Работаю над собой, пытаюсь стать лучше. День шестой. Убираю все лишнее. День седьмой. Моральный дух ВЫСОК как никогда. День восьмой. Я себе нравлюсь. День девятый. Я занимаюсь осмысленными вещами – я мыслю логично – я двигаюсь с грацией и легкостью. День десятый. Я люблю себя – я прекрасна как в душе, так и на лицо. День одиннадцатый. Я не чувствую удушья в присутствии Джека. День двенадцатый. Я прекрасный человек и умею держать себя в руках. День тринадцатый. Я выказываю любовь и полна самообладания. День четырнадцатый. Я – нечто большее. День пятнадцатый. Готова к восприятию чужих комментариев – понимаю, что не знаю ни их реальных намерений, ни их реальных мыслей. День шестнадцатый. Ментально готова дать отпор. День семнадцатый. Я позитивна. День восемнадцатый. Стараюсь вызывать в людях лучшее. День девятнадцатый. Посылаю Дайан, Рэнди, Робин и Дорри мысленные флюиды. День двадцатый. Джеку тоже. День двадцать первый. Ценю свои творческие порывы. День двадцать первый. Уничтожаю негативные мысли и соответственно реагирую на происходящее. День двадцать третий. Горжусь силой своего духа и тем, как я выросла. День двадцать четвертый. Верю, что духовность делает жизнь вокруг проще. День двадцать пятый. Я стройная, вешу всего 61 килограмм. День двадцать шестой. У меня кризис среднего возраста, с которым я справляюсь. День двадцать седьмой. Я чутко реагирую на нужды окружающих. День двадцать восьмой. С каждым днем становлюсь мудрее. День двадцать девятый. Я пожинаю плоды того, чем я себя окружаю. День тридцатый. Делаю окружающую жизнь богаче. День тридцать первый. Развиваю разум, чтобы и дальше стремиться к истине.
Воскресенье, 2-е: ВЕСТИ ЗДОРОВЫЙ ОБРАЗ ЖИЗНИ
Понедельник, 3-е: ХУДЕТЬ
Вторник, 4-е: ПРОДАТЬ ДОМ НА КОЛЛИНС-АЙЛЕНД
Среда, 5-е: ПЕРЕЕХАТЬ В ХОРОШЕЕ МЕСТО
Четверг, 6-е: ЗАВЕСТИ НОВЫХ ДРУЗЕЙ
Пятница, 7-е: ПОДДЕРЖИВАТЬ ОТНОШЕНИЯ СО СТАРЫМИ
Суббота, 8-е: ПУТЕШЕСТВОВАТЬ
Воскресенье, 9-е: РАЗВИВАТЬСЯ КАК ЛИЧНОСТЬ
Понедельник, 10-е: ЗАБОТИТЬСЯ О СЕБЕ
Вторник, 11-е: ГОТОВИТЬ
Среда, 12-е: НЕ БЕСПОКОИТЬСЯ
Четверг, 13-е: О СЕБЕ
Пятница, 14-е: МЕНЬШЕ ПЕРЕЖИВАТЬ ИЗ-ЗА ПУСТЯКОВ
Суббота, 15-е: СМЕЯТЬСЯ
Воскресенье, 16-е: БОЛЬШЕ ГОВОРИТЬ
Прожив всю жизнь с Джеком Холлом и его верой в “позитивное мышление”, Дороти создала свой собственный список жизнеутверждающих слоганов, призванных победить депрессию. Все эти афоризмы преследовали одну цель: сделать так, чтобы ей стало лучше. Этот год должен был стать не таким, как предыдущий. Этот год – год “дней недели” и списков “За что я благодарна”. Выписывая по порядку хлесткие фразочки, больше похожие на мольбы, – все равно что молиться великодушному и добродушному богу, который ценит повторения. Мама организованно подошла к решению своих проблем и аккуратно классифицировала поговорки, афоризмы и изречения по темам или в хронологическом порядке. Она не собиралась скатываться в хаос и собирала любые крупицы мудрости, придерживаясь только ей известной методы.
Она никому не рассказывала о своей коллекции. Думаю, в глубине души мама понимала, что ее способы “лечения” лучше под пристальным светом не изучать. Например, написав: “Делаю окружающую жизнь богаче”, – мама никак не развила эту мысль и не стала ее анализировать. Да и зачем? Она была достаточно умна и была своим самым жестким критиком. Она знала, что, задумайся она об этом, ее постигнет разочарования. Список отобранных мамой банальностей становился все длиннее и длиннее, пока не превратился в “Забытый список” – позабыв, что уже в него включено, мама могла изучать его с радостью неофита – так, будто на дворе вечно стоял первый день первой недели первого месяца 1975 года.
Нас с мамой преследовали одни и те же демоны: мы боялись провала, боялись осуждения окружающих, боялись сравнений. Мы страдали от низкой самооценки. Клише Дороти были чуть более здоровой версией моих встреч с унитазом. “Сделав свое дело”, мама чувствовала себя гораздо лучше – совсем как я после рвоты. Но чтобы прожить еще один день и день после него, нам приходилось прибегать к своим “лекарствам” снова и снова. В детстве мама видела, как ее подружка Джин Катлер сто раз пишет на доске фразу “Я не буду клеить жвачку под парту”, и намотала это на ус. Ее сотню раз повторенное “Я повышу свою самооценку” пригодилось ей гораздо позже в жизни.
Расписывая свои достижения или шаги, которые ей следует предпринять для повышения самооценки, мама сумела пережить самое темное время своей жизни. Интересно, изменилось бы что-то, будь у нее хоть какая-то публика? Мама всегда была себе лучшим другом. Оценивая себя как мать, она сумела немного сгладить ухабы на своем пути, но так и не поняла, куда же ей двигаться дальше. Дороти – хорошая девочка, хорошая мать, но не всегда хорошая жена – не знала, как ей играть свою роль. Вместо этого однажды она вызвала грузовик и на месте старого дивана появились новые уютные кушетки с льняными чехлами, а потом посадила перед окном герань. И писала бесконечные списки ободряющих фраз. Вот и все. И никому, кроме Джека, об этом не рассказывала.
Другая сторона той же монеты
Мама рано приняла важное решение выйти замуж. Я поздно приняла решение завести детей. Дороти в пятьдесят четыре года оказалась на пустой лужайке, с которой убежали все дети, совершенно одна и с перспективой провести в таком же одиночестве еще тридцать два года.
