Другая сторона той же монеты
Мама рано приняла важное решение выйти замуж. Я поздно приняла решение завести детей. Дороти в пятьдесят четыре года оказалась на пустой лужайке, с которой убежали все дети, совершенно одна и с перспективой провести в таком же одиночестве еще тридцать два года.
Мне шестьдесят пять, о лужайке не идет и речи, но я не одна. У меня нет свободного времени – все оно уходит на то, чтобы делать то, чего я раньше не делала, – быть матерью. Я на одиннадцать лет старше, чем Дороти, когда та выписывала в столбик способы не сойти с ума, и я ношусь повсюду, словно курица с отрубленной головой. И мне это нравится. Очень. Мне сложно представить себе жизнь без вечно ломающегося телефона Декстер или сортирных шуточек Дьюка, которыми он засыпает меня, пока я отвожу его из бассейна домой. Мы вместе подпеваем последней песенке Кэти Перри, и каждый раз, когда мимо проезжает “фольксваген”, Дьюк шлепает меня по руке – и мы радостно смеемся. Декстер и Дьюк изменили мою жизнь. Люди говорят, им повезло, что я стала их мамой. Честно говоря, не очень понимаю, что они имеют в виду. Это ведь мне повезло больше всех. Они спасли меня от меня самой. Странно, правда? Сегодня моя жизнь во многом неотличима от жизни, которую вела моя мать в середине двадцатых, тяжело трудившаяся на благо своей семьи.
В 2001 году п.д. (после Дьюка) я составила свой первый и последний список. Это была вынужденная мера, и я озаглавила его просто: “Сделать!”. В суматохе тех дней я не могла позволить себе о чем-нибудь или о ком-нибудь забыть. У меня не было времени на размышления и рассуждения. Мне надо было столько всего “сделать!”.
Сделать! Ноябрь 2010 года
1. Указатель собираются закончить ко вторнику. Вопрос в том, подойдет ли он по цвету к стене дома Ллойда Райта? Буквы на указателе чуть ли не по два метра высотой! Надо узнать, говорили ли соседям о мусорных баках. И сказал ли кто-нибудь Стефани Б., что капуста в ее огороде выглядит довольно странно на фоне нашего типично калифорнийского пейзажа. Эти темно-фиолетовые кочаны – странное зрелище. Знаю, что лучше бы об этом не заикаться, это не лучшая идея.
2. Нужно сдать главу про 1969 год, чем раньше, тем лучше.
3. Позвонить Биллу Робинсону. Соскучилась по нему, Джонни и малышу Дилану. Надо поддерживать с ними связь, а как – не знаю. Именно из-за Билла я когда-то удочерила Декстер, а теперь они с Джонни усыновили Дилана и совсем пропали. Нью-Йорк все-таки очень далеко. Надо ему позвонить.
4. Узнать, когда выйдет в печать статья в “Т”.
5. Спросить у Дорри, не согласится ли она за вознаграждение раздобыть плед в стиле навахо? Она из тех, кто знает все ходы и выходы.
6. Как я могла проворонить собрание по подготовке к девятому классу? Ужас, уже бегу! Поехать по шоссе 405 или по Малхолланд-драйв? Начало в два. Еще обсудим.
7. Стефани, признавайся – сколько километров на самолете мне придется намотать для лекционного тура “Каждая жизнь уникальна”? С кем мне порепетировать речь? Не с Джессикой Ковачевич – я ее и так уже замучила. Что-то я нервничаю. Вряд ли мне удастся запомнить речь, если я буду носиться колбасой по Беверли-Хиллз. Разумеется, как только я перешла к последней части – где я пою “Как в старые добрые времена”, – мимо проехал автобус с туристами. Кошмар, выгляжу полной идиоткой. Я вообще смогу произнести эту речь? Она вообще имеет смысл? Только честно. Есть что-то странное в том, чтобы произносить речь про саму себя. Это слишком! Напоминает мне автобиографию Кэтрин Хепберн под названием “Я”.
8. Дьюк приготовил кофе для Джимми, мойщика машин. Он, кстати, уже выписался из больницы. Рассказал удивительный факт: оказывается, единственным симптомом воспаления желчного пузыря, который ему пришлось удалить, была дикая икота. Спросил, не пожертвую ли я немного средств в фонд их команды по боулингу. Наверное, соглашусь. А Дьюк так гордился собой! Во-первых, ему удалось сварить кофе, а во-вторых, он повел себя как щедрый человек.
9. Начиная со вторника я отвожу Декстер на тренировки в бассейн к 4:45 утра – значит, могу сидеть в машине и работать над автобиографией. Ничего не успеваю. Что же делать? Ну хотя бы два часа можно поработать спокойно, ни на что не отвлекаясь. “Старбакс” открывается в 5 – кофе мне не помешает.
Я благодарна круглой прекрасной луне, светившей вчера вечером.
Я благодарна за выходные, которые мы с Джеком провели в Охайе.
Я благодарна за хорошее расположение духа, посетившее меня без всякой причины.
Я благодарна за друзей, отвечающих на мои письма.
Я благодарна за работу в книжном магазине “Хантер”.
Я благодарна за независимость, которая пришла ко мне вместе с заработком.
Я благодарна за порядок в своих мыслях.
Я горжусь, что я – Дороти Д. Холл.
№ 1. Я радуюсь, когда вижу его.
№ 2. Мы оба понимаем, как важны друг для друга.
№ 3. Прошлым вечером мы держались за руки, смотрели друг на друга и ощущали любовь.
Провела в Нью-Йорке полтора месяца на съемках фильма “Доброе утро” и теперь возвращаюсь в Лос-Анджелес. Пришлось встать в три часа ночи, теперь кружится голова. Подхожу на полусогнутых ногах к своей кофеварке, дожидаюсь, пока тьма в глазах немного рассеется и думаю о первом дне съемок. Снимали сцену, где я в толстенном костюме понарошку сражаюсь с борцом сумо. И вдруг – бац! – я уже на каталке. Следующая врезка – бац! – на мне шейный корсет. И еще – бац! – мне делают МРТ. Здорово я тогда упала.
По-моему, медсестры каждые три часа заглядывали ко мне просто удостовериться, что я жива. Я же вспоминала о несчастной Наташе Ричардсон, разбившейся на горном курорте, и думала о том, какая же я везучая. А еще о Дьюке, который спросил, не потеряла ли я память. И о своих коллегах. О режиссере Роджере Мичелле, огромном, как медведь, о красавице Рейчел Макадамс, о легендарном Харрисоне Форде. В прошлом году он заработал благодаря фильмам в прокате 65 миллионов, обогнав даже Джонни Деппа, – не так уж и плохо для шестидесятипятилетнего актера. Это целая куча денег. Подумав о деньгах, я тут же начала тревожиться – совсем как папа когда-то. Переживаю из-за Эмми, нашей семилетней собаки, которая любит полакомиться на прогулке экскрементами. Переживаю из-за Рэнди и его печени, переживаю за Райли, дочку Робин, и ее малютку Дилана. Переживаю за Дьюка, который не умеет соблюдать границы, и за Декстер, которая уже совсем девушка. Переживаю за антикварный магазин Дорри. Но больше всего переживаю за себя – сколько я еще так протяну? Подумав об этом, я тут же переключаюсь на размышления о туре “Каждая жизнь уникальна”, с которым я на автобусе объехала Миннеаполис, Демойн, Бостон, Торонто, Монреаль и Денвер. Как же будут без меня все эти женщины, которые приходят на лекцию Дайан Китон, чтобы услышать, что она думает о жизни после шестидесяти? Помню, как-то мы со Стефани Хитон (не путать с Китон) заехали на самую большую в мире стоянку для грузовиков, чтобы выпить кофе, и я подумала: ну да, я не Харрисон Форд. Зато у меня жизнь интересная.
Пробираясь с чемоданом по коридору, я начинаю размышлять о том, что ждет меня в Лос-Анджелесе. Опять школа у детей. Дьюк пойдет в третий класс, Декс – в восьмой. И когда они только успели вырасти? Потом начинаю думать о реставрации дома авторства архитектора Райта, который я успела купить до рецессии, и о том, что после прорыва канализации во всем квартале непросто будет продать родительские два дома на берегу океана. Дорри против продажи, Робин – за, Рэнди – все равно.
Решаю быстро подкрасить губы и вспоминаю, как гуляла вечером босиком по Центральному парку с Дьюком и Декстер. Они катались с горок и хохотали, а я смотрела на светлячков. Интересно, в следующем году Декстер уже не будет вести себя как маленькая?
Вспоминаю, как Дьюк сидел со мной в театре и смотрел “Билли Эллиота”. Жаль, что я уже не живу в Нью-Йорке.
Вспоминаю, как мы с Декс стояли в очереди в магазине “Аберкромби и Фитч” – она витала в облаках, думая о мальчиках, любви и поцелуях.
Вспоминаю, как по утрам мы катались на великах по Бруклинскому мосту, одному из красивейших сооружений в самом прекрасном из городов страны.
Вспоминаю мост на Пятьдесят девятой улице в фильме “Манхэттен” и квартал бежевых каменных домов, по которому мы с Вуди гуляли во время съемок “Энни Холл”. Я не хочу уезжать из Нью-Йорка, я хочу остаться здесь навсегда. Хочу вернуться назад, в день, когда я так же встала в три ночи – чтобы поехать на первый день съемок безымянного пока фильма Вуди Аллена в 1976 году.
Алви: Тебя подбросить?
Энни: А у тебя что, есть машина?
Алви: Да нет, я думал взять такси.
