Самой известной среди них является история об "избирательной карусели", в общем-то достаточно распространенной практике на американских выборах девятнадцатого века. В Балтиморе в сентябре 1849 года как раз проходили выборы в законодательное собрание штата, и местные проходимцы (которых бы сейчас поименовали "политтехнологами") выискивали безработных, бездомных и пьяниц, чтобы возить их по участками, дабы те голосовали за "нужного" кандидата.
В промежутках между голосованиями подставных избирателей накачивали до невменяемого состояния спиртным и держали в комнатках при местных тавернах (так называемых "курятниках"). Вот в руки таких "организаторов" якобы тогда и попал Эдгар По, сойдя пьяным с поезда в Балтиморе. Не давая ему протрезвиться, его таскали по избирательным участкам и заставляли голосовать. А когда выборы закончились, поэта просто вышвырнули на улицу.
Есть и другие версии — об ограблении Эдгара По, о внезапном приступе начавшейся белой горячки, о сочетании ударов нескольких болезней (вроде туберкулеза и диабета), спровоцировавших скоропостижную смерть. Существуют и совсем экзотичные и фантастические варианты развития событий — вроде убийства поэта маньяком, на которого он охотился (как в недавнем американском фильме "Ворон"). Наиболее правдоподобной выглядит, как ни странно, самая прозаическая версия, которая учитывает давние проблемы Эдгара По с сердцем и кровеносными сосудами, — внезапный инфаркт или инсульт, усугубленный состоянием поэта, ослабевшего одновременно из-за лихорадки и запоя.
Как бы то ни было, судьба По прояснилась лишь 3 октября 1849 года, когда газетный типограф Джон Уокер послал записку редактору газеты "Сатэрдей визитер" Джозефу Снодграссу. Записка гласила следующее: "Уважаемый сэр! В таверне у Райана около избирательного участка четвертого округа сидит какой-то довольно обносившийся джентльмен, который называет себя Эдгаром А. По и, похоже, сильно бедствует. Он говорит, что знаком с вами, и, уверяю вас, нуждается в немедленной помощи. Ваш в поспешности Джон. У. Уокер". Райаном звали трактирщика, в чьем заведении проходило голосование, и Джозеф Снодграсс, лично знавший По, поспешил поэту на помощь.
В трактире он действительно нашел мертвецки пьяного Эдгара По, в одежде с чужого плеча, в рваной соломенной шляпе. По словам очевидца, писатель производил жутковатое впечатление: "У него было изможденное, опухшее и давно не мытое лицо, волосы спутаны — всем своим обликом он производил отталкивающее впечатление… Одет он был в легкое свободное пальто из тонкой черной материи, потертое и грязное, с зияющими по швам прорехами; мешковатые и заношенные панталоны из темно-серого казинета казались ему не впору. Жилет и галстук куда-то исчезли, а сорочка была измята и сильно перепачкана".
Однако в руке он крепко держал трость с кинжалом в рукоятке, которую "позаимствовал" в приемной ричмондского доктора Картера.
При помощи нескольких добровольных помощников, среди которых неожиданно оказался и Генри Херринг, кузен По, отключившегося от реальности поэта погрузили в кабриолет и отправили в больницу "Вашингтон хоспител", находившуюся при Вашингтонском колледже.
Местный врач Джон Моран, так и не сумевший диагностировать заболевание Эдгара По, позднее заявлял, что больной целые сутки не приходил в сознание. Лишь обычное обморочное состояние, сопровождавшееся периодической сильной дрожью в руках и ногах, позже сменилось у него активным бредом, при котором По стремился разговаривать с призраками. В пятницу 5 октября 1849 года поэт несколько пришел в себя, хотя и не окончательно, — он мог связно беседовать с врачом, но периодически заговаривался и нес откровенный бред, вроде того, что его жена жива и сейчас находится в Ричмонде.
Улучшение оказалось кратковременным — в субботу Эдгар По вновь начал бредить и звать какого-то Рейнольдса. Имя это также вызвало множество версий и предположений — одни авторы уверяли, что так звали одного из организаторов выборов в Балтиморе, другие вспоминали о полярном исследователе Джереми Н. Рейнольдсе и считали, что в предсмертном бреду писатель вспоминал о своем романе "Повесть о приключениях Артура Гордона Пима". Как бы то ни было, По выкрикивал фамилию Рейнольдса всю ночь и затих лишь около трех часов. Позднее Джон Моран так рассказал о последних мгновениях в жизни поэта: "Обессилев от такого напряжения, он затих и как будто отдыхал некоторое время, а потом немного повернул голову, проговорил: "Господи, спаси мою душу" — и перестал дышать". По другим свидетельствам, последние слова По звучали чуть-чуть иначе: "Господи, помилуй мою бедную душу".
Величайший поэт Америки ушел из жизни глухой ночью в воскресенье 7 октября 1849 года. Ему исполнилось всего лишь сорок лет.
Памятник на могиле Э.-А. По
Эдгара Аллана По захоронили на небольшом пресвитерианском кладбище, возле пересечения Фойетт и Грин-стрит, в понедельник 8 октября 1849 года. Проводить его в последний путь пришло только пять человек, в основном родственники, — преподобный Уильям Т. Клемм, священник методистской церкви, руководивший похоронами, Нельсон По, Генри Херринг, Джозеф Э. Снодграсс и Закхей Коллинс Ли. Краткая погребальная церемония продлилась четыре минуты, после чего могильщики принялись забрасывать землей аккуратный гроб из красного дерева.
Памятник, поставленный на могиле Э.-А. По в 1875 г.
Памятник с портретным медальоном появился над могилой Эдгара По лишь в 1875 году, когда прах поэта перенесли ближе к фасаду церкви. Деньги на это сооружение собирали всем Балтимором, отправляли пожертвования и жители других городов США. Траурная церемония на открытии памятника была пышнее, чем при погребении, — над могилой поэта даже читал стихи сам Уолт Уитмен, с которым Эдгар По познакомился в ноябре 1845 года. Позднее рядом с великим писателем, в его новой могиле и под новым памятником, были также погребены останки его жены Вирджинии По и его тещи Марии Клемм.
По стал одним из символов американской культуры. Что характерно — и высокой, и самой массовой.
Мы все по сей день пользуемся плодами его наследия. Мощнейший поток детективной и фантастической литературы вырос из нескольких новелл По и мало в чем преодолел фундаментальные положения, заложенные им при становлении этих жанров.
В США вокруг писателя начал складываться определенный культ достаточно быстро. В Европе же главную роль в создании "мифа Эдгара По" сыграл французский поэт Шарль Бодлер. Познакомившись со стихами и новеллами американского писателя, он стал его активным пропагандистом и переводчиком. (Многие французы по сей день предпочитают воспринимать тексты великого американца именно в бодлеровской переводческой интерпретации.)
Уже в девятнадцатом веке многие авторы честно признавались в любви к творчеству По и в том, какое влияние его произведения оказали на них: например, Поль Верлен и Артур Рембо, Жюль Верн и Герберт Уэллс, Альфред Теннисом и Томас Гарди, Ф.М. Достоевский и все наши отечественные поэты-символисты. Были, конечно, и недоброжелатели. И тогда, и позже. Авторы, вроде Руфуса Грисвольда, нарисовавшего в своих книгах злую карикатуру на поэта, братьев Гонкуров или Т.С. Элиота. Последний презрительно высказался о всем творчестве По так: "Если разбирать его произведения детально, то мы увидим в них лишь плохое письмо, неглубокое мышление, не основанное на широкой эрудиции… неумелое экспериментаторство в различных жанрах, отсутствие совершенства в каждой детали…"
Мемориальная доска на доме, где умер Э.-А. По
Но какой же гений обойдется без врагов, готовых плюнуть на его могилу, или художественных противников, демонстративно ничего не понимающих в его творчестве? Постепенно голоса хулителей всё стихали и стихали, а истинное значение По для американской и мировой культуры становилось всё яснее и яснее.
Уроки поэта оказались полезнее в следующих веках — в двадцатом и двадцать первом. Он показал, что и в так называемых легких жанрах можно работать на великолепном литературном уровне, задал "планку литературной высоты". Девятнадцатый век, одержимый реализмом и соблазном простых решений, не до конца оценил открытия По; последующие века — оценили полностью. Не зря самая престижная премия в области детектива носит имя Эдгара Аллана По.
Г.Ф. Лавкрафт так определял роль Эдгара По в становлении мирового и американского хоррора: "В 1830-х годах произошло литературное "рождение", впрямую повлиявшее не только на историю литературы о сверхъестественном, но и на жанр рассказа в целом; а не впрямую — на формирование судьбы великой европейской эстетической школы. Нам, американцам, очень повезло, что это "рождение" произошло у нас, потому что мы можем назвать своим самого знаменитого и самого несчастливого нашего соотечественника Эдгара Аллана По. Слава пришла к По не сразу, и хотя сейчас в среде "продвинутой интеллигенции" модно занижать его значение и влияние, однако зрелому и понимающему критику невозможно отрицать невероятную ценность его творчества и поразительную силу его разума, ставшего первооткрывателем многих художественных просторов. Правда, его наблюдения уже как будто были предсказаны, но именно он первым осознал новые возможности, придумал для них соответствующую форму и дал им систематический выход. Правда и то, что впоследствии авторы могли создавать более талантливые произведения, но ведь именно он учил их примером и теорией, расчищая им путь и ведя их по нему, чтобы они создавали что-то более великое. Какие бы ни были у По ограничения, он сделал то, чего никто никогда не делал и не мог сделать, и именно ему мы обязаны гем, что имеем современную литературу ужаса в ее окончательном и совершенном виде.
