Ознакомительная версия.
— А ты и не подходи к ней, раз в «Красной книге», — поучал меня, молодого, опытный охотник Николай. — Тебе что надо — на мясо её или на шкуру какую? Если тебя с этим поймают, то знаешь, какой вой в городе будет! Будто человека убили… Тебе ж не мясо её нужно, а так — чтобы в лесу не мешала. Ты стрельни — и не ходи в ту сторону. Чтобы своего следа не пускать. Найдут её — ну, сдохла тигра. Отчего — не знаю, почему — не ведаю…
Так, студентом первого курса биофака ДВГУ, я понял, что охота на тигра далеко ещё не отошла в область преданий и сказок.
Как я уже писал выше, сельский житель русского Дальнего Востока тигров недолюбливает. Особенно это утверждение справедливо в отношении промысловых охотников.
Вдвойне — если он выходит в тайгу с собаками. Втройне — если держит лошадей. Поэтому первая мысль этого охотника, когда он обнаруживает на своём участке следы огромной полосатой кошки, — надолго ли ему такая напасть?
Вопрос этот отнюдь не праздный. Индивидуальные участки у тигра велики, и есть некоторый шанс, что гигантский кот не будет проводить всё своё время в угодьях охотника имярек. Может случиться и так, что тигр на участке оказался «ходом», перемещаясь из одной местности в другую. Подобное периодически происходит, и такое мимолётное соседство можно перетерпеть. Хуже, если этот тигр — молодой зверь, обнаруживший свободное место в достаточно густо заселённых своими соплеменниками угодьях, а значит — он пришёл всерьёз и надолго, что заставляет задуматься.
Таёжная осень — начало охоты на копытных. Тогда же учащаются случаи стрельбы по тиграм.
Но даже постоянное пребывание амурского тигра на участке не означает, что охотник немедленно принимает решение покончить с ним. Полосатый хищник может выбрать для своего постоянного обитания самые глухие и малопосещаемые углы охотничьей территории человека. Он также может равномерно распределить свою «нагрузку» между тремя-четырьмя промысловыми участками и тем самым снизить неизбежное раздражение от взимаемой «дани».
Кроме того, некоторые охотники справедливо считают, что так же, как есть «хорошие» и «плохие» медведи, точно так же есть «хорошие» и «плохие» тигры. Критерий деления понятен — не попадается на глаза, не ловит собаку, не пытается задрать лошадь, не преследует человека… С таким тигром, считается, жить можно. Ведь убьёшь его — свято место пусто не бывает, придёт на его место зверь молодой, неопытный, как поведёт себя — неизвестно…
Наиболее терпимо люди относятся к тому, что тигр охотится за принадлежащими им собаками. Видимо, списывают это на взаимную биологическую ненависть кошачьих и псовых. Это не значит, что тигру безоговорочно прощают случаи, когда вдруг вместо любимой Югри обнаруживают один ошейник или, возвращаясь потемну с собакой на поводке, вдруг чувствуют сильный рывок… Даже в объяснениях браконьеров, добывших тигра в нарушение закона, иногда так прямо и говорится: «мстил за собаку».
Гораздо жёстче люди склонны оценивать эпизоды, когда тигр начинает охотиться на лошадей. И уж совсем непростительным, с точки зрения таёжного жителя, грехом является поведение зверя, когда он начинает «ходить» за человеком.
Здесь, правда, я, как специалист по взаимоотношениям между людьми и медведями, приму сторону тигра. Зверю гораздо удобнее передвигаться по лыжне, равно как и ходить лесовозными дорогами и волоками, нежели, проваливаясь по горло, пробираться по глубокому снегу. В других регионах России снегоходные и лыжные тропинки используют волки. Кстати, именно изобилие новых трасс и путиков в тайге наравне с другими антропогенными факторами, судя по всему, позволило тигру сохранить своё присутствие в многоснежных районах Дальнего Востока. Но то, как цивилизация влияет на распространение тигра, будет освещено в другом месте нашей книги.
Итак, человек обнаруживает на своей лыжне следы гигантской кошки. Той самой, что в полтора раза больше его самого. В первый день или даже два это открытие вызывает у него лишь смутное беспокойство. Он не хуже тигра понимает, что лыжня не в пример удобнее для движения на мягких лапах, чем рыхлая снежная целина. Так поступала и молодая тигрица, проходившая по участку два сезона назад, и невесть зачем забредший сюда в прошлом году совсем юный самец. А большой амба-хозяин, живший восемь лет на верховьях ручья Кузин-Гоу, только так и перемещался по своим угодьям…
Но через неделю беспокойство усиливается. Следы становятся свежее и свежее. Охотник понимает, что он опережает тигра не более чем на несколько часов. А однажды, проходя параллельно лыжне, он видит свежую лёжку в десяти метрах от своего путика. И «голова» этой лёжки обращена прямо к лыжне… В этом месте охотник задумывается, поворачивает обратно и в своём зимовье, которое в Приморье называется «барак», пьёт чай, взвешивая напрашивающееся само собой решение.
Этого тигра предстоит убирать.
— То, что тигра ходит по моим следам, я понял сразу, едва только мне участок определили. Ну, я после техникума только в тайгу пришёл, меня там всякому учили: охраняемый вид и всё такое. А с другой стороны — нас в Приморье распределилось человек пять, и все мы промеж собой про тигру говорили. Здорово было бы её на чём-нибудь таком подловить, чтобы можно было официально хлопнуть. В целях самообороны, значит. Интересно же — самая большая кошка мира!
Но разговаривать одно, а тут другое. Тигра — вон она, тута.
Вернее, не тигра сама, а следы её. Как дно от банки трёхлитровой. И каждый день — свежие. Я припоминаю, что предыдущий охотник с моего участка снялся именно из-за того, что тигра его достала. Решил не связываться ни с тигрой, ни с законом, и вернулся в посёлок. На лесовозе у него права категории С. Ну ладно, думаю — у меня прав таких нет, и вообще я на охотоведа учился. Что же я буду тигры бояться?
Но собаку я на всякий случай в посёлок отправил. Они, я слышал, только тигру к зимовью приманивают. И охотиться продолжаю.
А тигра — вон она. Не уходит. Следы то там, то тут. То свинку задавит, то изюбряка. И вокруг избушки — то тут, то там. Я взял за правило каждый день петлю вокруг домика делать, прежде чем на путик идти. И точно: недели через две — лёжка прямо напротив дверей. Ну, думаю, надо кончать.
Увидеть тигра «на выстрел» — для охотника большая редкость.
Мне опытные люди в посёлке что говорили? Будет тигра доставать — ставь петлю. Петля — она всё ловит. И точно — под крышей барака этих петель лежит штук пять, уже готовых. Предыдущий хозяин ими медведей ловил.
Но мне как-то западло было петлю ставить. Неужели, думаю я, эту тигру из ружья совсем не взять?
Начал думать, как она по путикам ходит. Прикинул, что есть несколько мест, где она, если идёт за мной по одному путику, должна быть с другого видна. К примеру, я сперва прохожу вполсклона, а потом — под гребнем. И с этой лыжни под гребнем должен лыжню, которая идёт вполсклона, видеть. Но ведь это всё время ходить надо. А ходить страшно.
Ну ладно, вооружился я, как на войну. На одно плечо двустволку повесил, на другое — карабин кавалерийский. И начал петли по тайге на лыжах крутить. На промысел плюнул — какой уж тут промысел, когда эта тварь по пятам, считай, шастает. Думаю, вот с тигрой справлюсь и своё наверстаю.
Страху я, конечно, натерпелся за следующие три дня на две жизни вперёд. Причём даже не видел её толком ни разу. Вот пройду по свежему снегу, взгляну откуда-нибудь сверху на лыжню — нет ничего. Пройду ещё немного, снова гляну — вот уже следы поверх лыжни нашлёпаны.
Утром третьего дня только глазами увидел. Поднимаюсь я на сопочку, глядь через плечо — жёлтое пятно сзади! Где-то метрах в ста пятидесяти! Я карабин прямо на плече с предохранителя снял, и думаю, как лучше сделать — быстро обернуться и выстрелить или потихоньку, будто случайно, назад посмотреть.
Решил поступить серединка наполовинку. Остановился, будто снег отряхнуть, медленно развернулся и карабин с плеча снял — случайно будто. А потом с карабином в руках резко назад — раз! Тигра эта уже с лыжни спрыгивала, как я в неё — рраз! Она в сугроб соскочила и бьётся там. Я в неё ещё и ещё — пока обойма не кончилась. Потом подошёл посмотреть — красивая кошка, зараза.
Охотник-промысловик — основной конкурент тигра в тайге.
Тигр, убитый случайными выстрелами с дороги.
— Ну, это я раньше, по молодости, такой отчаянный был, — заканчивает мой собеседник историю о своём «подвиге» тридцатилетней давности.
— А сейчас что, стрелять бы не стал? — спрашиваю я.
— Конечно, нет, — удивляется старый охотник моей непонятливости. — Петлюган бы поставил и без мороки словил тварь в несколько дней.
Ознакомительная версия.
