Но насколько они неопровержимы? Статья, опубликованная Фриманом в 1989 году, начинается так: «В этой. небольшой работе я излагаю крайне важные новые свидетельства, касающиеся исследований на островах Самоа, которые в 1926 году проводила Маргарет Мид» (курсив оригинала). К этим «крайне важным новым свидетельствам» относились и рассказы Фа’апуа’а, одной из тех девушек, с которыми много лет назад общалась Мид. Тогда Фа’апуа’а признавала, что секс на островах достаточно свободен. Но 60 лет спустя она утверждает обратное. Более того, она заявляет, что и она, и другие информанты Мид просто разыграли исследовательницу. В 1987 году интервью с Фа’апуа’а было снято на пленку и вошло в документальный фильм Margaret Mead and Samoa («Маргарет Мид и Самоа»), показанный на телевидении в 1988 году, а затем направленный на многие антропологические факультеты по всей стране.
Если последние заявления Фа’апуа’а правдивы, тогда, естественно, вся работа Мид трещит по швам. Но неопровержимы ли эти доказательства? Хотя Фриман на самом деле этого не говорит, но его ссылка на судебное слушание подразумевает, что таких доказательств было бы достаточно в любом суде. Однако при слушании дела решение суда присяжных должно быть единогласным, т.е. все присяжные должны прийти к единому мнению.
Но подобного, конечно же, не случилось, потому что против единогласного решения нашлось множество возражений. Если в прошлый раз Фа’апуа’а солгала, то почему мы должны верить, что сейчас она говорит правду? Можно ли объяснить, почему она может лгать сейчас? Безусловно.
Главное объяснение, которое отстаивают многие сторонники Мид, состоит в том, что со времени проведенных Мид исследований на островах многое изменилось. Культура Самоа, как пыталась доказать сама Мид, менялась. Даже когда она изучала своих самоанцев, это общество никоим образом не было нетронутым. Миссионеры начали работать там задолго до этого, и в течение 80 лет население островов составляли в основном христиане.
Однако самоанское общество сложное, и старые привычки умирают медленно, поэтому многие ученые, изучавшие эту культуру, задавались вопросом, христианизировались ли самоанцы, а может, само христианство подверглось их влиянию. В то время Фа’апуа’а была таупоу, девушкой из высшего общества, девственность которой охранялась особенно строго. С тех пор процесс христианизации продолжался наряду со многими другими влияниями со стороны США, которые были слишком сложны, чтобы описывать их в нашей книге. Но в результате вполне могло случиться так, что Фа’апуа’а и другие люди ее поколения теперь просто беспокоятся о том, что тогда наговорили Мид. Ей может показаться, что сейчас лучше назвать себя исправившейся лгуньей, и, возможно, ей и другим информантам удастся переписать историю[24].
Мартин Оранс, заслуженный профессор антропологии из Калифорнийского университета в Риверсайде, получивший доступ к полевым заметкам Мид, твердо уверен, что ее не обманывали. Более того, он говорит: «Фа’апуа’а не является автором ни одного факта во всех собранных сведениях»{311}. Кроме того, он отмечает: «Именно Мид мы всегда будем обязаны тем, что она сохранила свои полевые заметки, чтобы их можно было изучить… Многие антропологи признавались мне, что им никогда бы не хватило мужества для этого»{312}.
Между тем противостояние продолжалось. В 1991 году Фриман заявил, что Мид «постоянно обманывалась» в ходе своих исследований, а книга «Взросление на Самоа» распространила эти заблуждения, став «одним из самых наглядных и любопытных примеров коллективного когнитивного заблуждения в истории наук о человеке»{313}.
Среди вопросов, возникших в ходе критики работы Мид, звучал один, который заинтересовал и меня. Если подростковый секс был действительно настолько распространен, то как им удавалось избегать беременностей? Николь Дж. Грант (преподаватель факультета социологии, антропологии и философии в Университете Северного Кентукки) говорит, что на этот вопрос очень легко ответить, если подробнее изучить, какой именно секс описывает Мид. Грант указывает на то, что помимо полового акта существуют и другие виды секса. «В традиционной культуре Самоа, — пишет она, — самым привычным термином для понятия «секс» было слово, означающее «игра»{314}.
Так все и продолжается: выпад и увертка, обвинение и контробвинение. Статьи и книги, а теперь еще и пьеса, продолжают появляться. Автор пьесы Heretic («Еретик») — Дэвид Уильямсон, тоже австралиец. В ней Мид предстает в нескольких образах, в том числе Мэрилин Монро, Джеки Кеннеди-Онассис и Барбары Стрейзанд. Франц Боас, тоже объект яростной сатиры, появляется в оранжево-розовом костюме, с красным боа и в желто-черных ботинках. Единственный серьезный персонаж — это Фриман, который выступает в образе еретика, борющегося с навязанной идеологией Мид. Пьеса шла в Сиднее, Австралия (1996–1997 годы), но уже не демонстрируется. Фриман был на показах пять раз.
С 1990 года вышло пять книг об этом противостоянии. К ним относятся две самого Фримана, который по-прежнему нападает на Мид, а также защищается от нападок на свою первую работу. Его последняя книга, The Fateful Hoaxing of Margaret Mead: A Historical Analysis of Her Samoan Research («Фатальная мистификация Маргарет Мид: исторический анализ ее самоанских исследований»), появилась в конце 1998 года. В ней во многом повторяются материалы его первой книги, но подробнее говорится о переписке Мид и ее полевых заметках, а особое внимание уделено свидетельству Фа’апуа’а.
И снова Фриман утверждает, что представляет «неопровержимые прямые доказательства», которые обязательно убедят читателей в правильности его позиции. Но, конечно же, книга просто вызвала новое обострение борьбы. Мартин Гарднер, известный писатель, рассказывающий, чем хорошая наука отличается от плохой, говорит, что «выводы Дерека Фримана несокрушимы… Самая известная книга Мид утратила свою ценность»{315}. Мартин Оранс, критикуя эту книгу для уважаемого журнала Science, заявляет, что она «не считается с доказательствами»{316}.
Еще более жесткая критика работы Фримана появилась в выпуске издания Skeptical Inquirer за ноябрь-декабрь 1998 года. Джеймс И. Коут полагает, что история Фримана «намного проще правды… что предоставляет ему преимущество перед теми учеными, которые пытаются в полной мере осветить исследования Мид на Самоа»{317}(отзвук противостояния из-за креационизма). Пол Шенкман заявляет, что «самые профессиональные антропологи утратили интерес к доводам Фримана. Его критика Мид и видение этой отрасли науки далеко не совершенны. Однако те же доводы, которые оттолкнули антропологов, привлекли внимание журналистов, и теперь разумных людей заставляют комментировать мысли Фримана об истине, науке и эволюции». Шеикман называет работу Фримана «интеллектуальным препятствием на пути нашего понимания культуры Самоа, работы Маргарет Мид и всего состояния антропологии сегодня»{318}.
Неужели у этого противостояния не будет конца? Чтобы найти ответ, необходимо разделить эту вражду на две части: 1) аспект природы и воспитания и 2) аспект Фримана и Мид.
По поводу споров из-за природы и воспитания Лола Романуччи-Росс в 1983 году писала: «Признаю, что Маргарет Мид действительно доказала свою точку зрения, что культурные убеждения влияют на поведение, по крайней мере в американском обществе, на которое она сама так сильно повлияла. Разве мы не перешли за период с конца 1930-х до конца 1960-х годов от социально подавляемых и отрицаемых сексуальных импульсов к социально приемлемой сексуальной свободе?»{319}
Точно так же Коут отмечает, что исследования конца 1990-х годов подтверждают скорее позицию Мид, чем Фримана{320}. Вместе с тем говорится, что в примечательном исследовании, о котором сообщалось в апреле 1997 года в журнале Nature, было установлено: «В мозге мышей, живущих в обогащенной среде, насчитывается значительно больше новых нейронов, чем у их сородичей, живущих в стандартных клетках»{321}. Хотя это ничего не доказывает, но свидетельствует о том, насколько важно влияние среды.
Однако правда заключается в том, что спор на тему природы и воспитания остается таким же острым, как и всегда. Возможно, Дарвин XX или XXI века разрешит этот важный вопрос, если его вообще можно разрешить. Может быть, эти влияния индивидуальны для каждого человека. Тогда ситуация осталась бы без значительных изменений: благодатная почва для еще многих исследований.
Что же касается окончания личной вражды, то она тоже не намного приблизилась к финалу. Однако мы уже можем заметить некоторые последствия. Лоуэлл Холмс говорит: «Я не знаю, хорошим или плохим было противостояние между Фриманом и Мид для антропологии как науки»{322}. Но с другой стороны, он добавляет: «Должен признать, что я очень многим обязан Дереку Фриману, как и многие современные специалисты по культуре Самоа, за то, что он спас нас от забвения»{323}.
