Еще одно сигнальное средство — так называемые седелочные звонки, которые крепились на седелку (маленькая кожаная подушка на спине у запряженной лошади). В России они, правда, не получили такого распространения, как на Западе, хотя и просуществовали у московских извозчиков до 1930-х годов. Седелочные звонки издавали звук во время движения лошади, причем у пристяжной, идущей галопом, звон был громче, чем у рысящего коренника.
С появлением в России железных дорог тройки оказались вытеснены в сельскую местность и использовались для переездов на сравнительно небольшие расстояния. Во время Первой мировой войны троечная езда почти прекратилась, и лишь на период нэпа пришлось ее некоторое оживление.
В городах ездили в экипажах, а в начале 70-х годов XIX века в России появилась конка, прообраз трамвая, — вагон, который лошади катили по рельсам. Конка имелась в Петербурге, Москве, Киеве, Самаре. Лошади впрягались одними лишь постромками, ни оглобель, ни дышла не было. В распоряжении кучера, сидевшего спереди, помимо вожжей был еще и тормоз. Вагоны конки были открытые и закрытые, часто двухэтажные с открытым империалом (верхним ярусом), как одноконные, так и двуконные. Ширина вагона достигала 1,85–2,2 метра, длина 5–8 метров, расстояние между рельсами составляло 5 футов. Проезд на конке внутри вагона стоил пять копеек, на империале — три. Женщинам и детям до четырнадцати лет ездить на империале запрещалось.
Лошади, которые возили конку, как правило, содержались в хороших условиях, хотя в некоторых воспоминаниях очевидцы описывают их как кляч. Впрочем, если клячи и использовались в конке, это было скорее исключение, чем правило. Примечательно, что однажды великий князь Константин Константинович ехал мимо конки и так залюбовался запряженным в нее светло-серым жеребцом Султаном, что выкупил его для себя.
При всех достоинствах у конки имелся существенный недостаток. Она застревала в сильной грязи и в сугробах; кроме того, лошади требовали периодического отдыха и не всегда могли втащить вагон на крутой склон. Поэтому вблизи подъемов дежурили дополнительные лошади, которых припрягали к основной упряжке.
Просуществовала конка достаточно долго и исчезла лишь со старым режимом: в сентябре 1917 года городская дума Петербурга постановила ликвидировать конку «в виду полного истощения лошадей и неустранимых затруднений в получении фуража»[7].
Наверное, единственный способ использования упряжных лошадей, который не получил широкого распространения в нашей стране, — это суда на конной тяге, однако нельзя сказать, что их совсем не было. Такие суда назывались коноводными. Вперед уходила шлюпка, бросавшая якорь, затем лошади приводили в движение ворот, на который наматывалась якорная цепь, и таким образом подтягивалось судно. Обычно такие суда были двухпалубными, лошади в количестве 80–100 голов находились на нижней палубе. Больше всего коноводных судов было на Волге и Каме. В 1850-е годы им на смену пришли пароходы.
Коновалы
Под конец расскажем о своеобразном русском промысле — профессии коновала. Сложно сказать, когда появились первые коновалы, — во всяком случае, нет сомнений, что они существовали уже в XVII веке. Поначалу это были «специалисты» без образования. Но в XVIII–XIX веках уже появились коновалы, обученные в специальных школах и состоявшие на государственной службе. Промысел был отхожим, и большую часть времени коновалы бродили по деревням, предлагая свои услуги. В некоторых местах, где коновалов было много, им приходилось уходить далеко от дома, чтобы найти себе работу.
Изначально основной функцией коновалов была кастрация животных (не только жеребцов, но и быков и даже котов); отсюда и происходит название профессии: для кастрации животное нужно было сперва положить или повалить. Помимо кастрации коновалы пускали кровь, а также лечили многие болезни без хирургии, применяя растительные или минеральные лекарства. Иногда прибегали к колдовству. В глухих местах, где не было никакой врачебной помощи, коновалы порой лечили людей. Как правило, работали они не в одиночку, а с одним-двумя помощниками.
Отличительным знаком коновала служила специальная бляха на сумке, в которой хранились лекарства и инструменты. На бляхе имелся рисунок — обычно изображение всадника на коне и двух человеческих фигур по обеим сторонам от него.
В 1869 году коновалов, состоявших на государственной службе, переименовали в ветеринарных фельдшеров.
Глава 11
Вызовы новейшего времени
Последние «конные войны»
Одна из последних крупных кавалерийских атак британских вооруженных сил произошла 2 сентября 1898 года во время битвы за суданский город Омдурман. В этом сражении Второй англо-суданской войны принял участие Уинстон Черчилль, будущий премьер-министр Великобритании, а тогда лейтенант, командовавший одним из эскадронов 21-го уланского полка. Битва за Омдурман примечательна тем, что впервые в истории в ней были в массовом порядке применены пулеметы, к Первой мировой войне уже окончательно прописавшиеся на поле боя и изменившие принципы ведения боевых действий. Кавалерия, разумеется, еще применялась, и порой достаточно широко, но наиболее дальновидные уже мысленно рисовали ее закат.
В сущности, он начался еще раньше, примерно с 50-х годов XIX века, когда появилось нарезное оружие и кавалерия постепенно стала превращаться в пехоту, посаженную на лошадей. Следующим важным моментом стала англо-бурская война 1899–1902 годов, которая ознаменовалась применением пулеметов Максима. Вообще первые пулеметы были изобретены еще в середине XIX века и использовались, к примеру, в ходе Гражданской войны в США, однако распространения не получили, поскольку, с одной стороны, стоили недешево, а с другой, не демонстрировали еще большой скорости и кучности стрельбы — основных преимуществ перед прежними видами стрелкового оружия.
Но пулеметы, появившиеся в Первую мировую войну, уже были очень эффективным оружием — и прежде всего против конницы: высокая скорострельность, плотность огня, мощность и калибр патронов позволяли без труда поражать лошадей, тем более что попасть во всадника или его лошадь из-за их размеров проще, чем в пехотинца. Теперь отправлять конницу в прямую атаку на вражеские позиции значило послать ее на верную смерть. Эффективность она сохраняла, только если действовала против пехоты. Таким образом, кавалерия, на которой в значительной степени зиждилась мощь армий прошлых эпох, была «понижена в ранге» — до роли вспомогательного рода войск.
Вопрос состоял в поиске новой тактики ее использования. Тот факт, что в современных условиях основной задачей конницы становятся удары по флангам противника и с тыла, быстрее всего осознали немцы. В то время как русская кавалерия искала сабельного боя с конниками врага, немецкая по возможности уклонялась от прямых столкновений и плотно взаимодействовала с пехотой и артиллерией. Впрочем, там, где было относительно мало огневых средств на единицу площади, русским конникам сопутствовал успех. Кавалерия сыграла важную роль в наступлении русских войск в Галиции, Польше, Восточной Пруссии, включая Брусиловский прорыв в Галиции в 1916 году.
По самым осторожным оценкам современных историков, всего в Первой мировой войне было задействовано не менее 3 миллионов лошадей — а скорее всего, их было около 4 миллионов. В России к 1914 году поголовье лошадей было самым большим в мире и составляло почти 35 миллионов, в США — 25 миллионов, в Германии — 6,5 миллиона, в Австро-Венгрии — 4 миллиона (причем ежегодно экспортировалось 70 000 лошадей, особенно из Венгрии, где были благоприятные условия для коневодства), в Англии — 2 миллиона. По логике вещей русская армия не должна была испытывать недостатка в конском составе. Однако дело не только в общем поголовье, но и в его распределении: как еще в 1913 году отмечал князь Урусов в «Книге о лошади», большую часть конского поголовья России составляли крестьянские лошади. В 1914 году 43,7 процента владельцев лошадей в стране были так называемыми однолошадными, то есть имели только одну лошадь в хозяйстве, и достаточно большой процент владельцев (29,5 процента) были двухлошадными. Единственная лошадь в хозяйстве не подлежала мобилизации, иначе крестьянин не мог возделывать землю и выращивать хлеб. После мобилизации крестьянские лошади шли в обозы, в то время как для кавалерии и артиллерии нужны были лошади заводских пород. Особенно ощущалась нехватка качественных строевых лошадей, число которых в относительно скором времени после начала Первой мировой войны в результате боевых действий резко уменьшилось, а восполнить убыль было нечем. Таким образом, русская кавалерия, слывшая перед войной самой сильной и подготовленной в мире, начала терять свою мощь.
