Психотерапия для депрессивных жаб - Роберт де Борд

Robert de Board

Counselling for Toads 1st edition

© 1998 Robert de Board

© В. М. Липка, перевод, 2024

© Оформление. ООО «Издательство АСТ», 2024

* * *

Погода на берегу реки менялась. В атмосфере ощущалось нечто зловещее, ранее неведомое. Над горизонтом нависли грозные грозовые тучи. Меж живых изгородей бесцельно порхали немногочисленные птицы, напевая песни, ноты которых, по всей видимости, с трудом могли запомнить. Даже утки, привычно крякавшие и устраивавшие перебранки по поводу предполагаемых оскорблений и мнимых обид, невозмутимо устроились в камышах и не оставляли без внимания разве что самые вопиющие нападки. Одна только река, извилистая и черная, несла свои воды, постоянно меняясь, но при этом оставаясь прежней, одним представителям фауны служа преградой, другим – транспортной артерией, сдерживая свою силу и мощь, которые превращаются в угрозу, только если их игнорировать.

И вот в такую безрадостную погоду Крот решил выйти прогуляться. Если честно, жизнь с Крысом внушала ему некоторую тревогу – если, конечно, не надоела до смерти. Но от одной мысли об этом его тут же охватывало чувство вины. Вот каково ему было бы, не подружись с ним Крыс, не забери из его унылого старого дома и не познакомь со своими веселыми приятелями? Вот это друзья! А сколько они вместе пережили приключений! Плавали на лодке по реке, встречались с Барсуком, катались с Жабом в фургоне и, наконец, сыграли поистине героическую роль в спасении Жабо-Холла от обитателей Дикого Леса.

И все же, и все же… Крот вряд ли смог бы описать, что именно чувствовал, но точно знал, что ему надо делать что-то с собственным «я». По сути, дело было именно в этом. Он чувствовал, что постоянно оставался в тени Крыса, поэтому мог редко быть самим собой. Когда они садились в лодку и плыли по реке, он обычно упрекал его в неверных действиях, заявляя, например, что Крот не так гребет веслами. А когда приставали к берегу, проверял фалинь на носу – надежно ли закрепил его Крот, неизменно наматывал его еще раз на причальную стойку. Стоило им заблудиться, как Крыс всегда говорил, куда надо идти, как в тот день, когда ему во время снежной бури пришлось спасать Крота в Диком Лесу. Ну или когда они во время длительной прогулки наткнулись на старый дом Крота – и его по вполне понятным причинам захлестнула волна эмоций. Чего никак нельзя было сказать о гениальном во всем Крысе, который взял все в свои руки, снарядил мышей-полевок купить поесть-попить, а потом устроил великолепную вечеринку.

Проблема заключалась в том, что Крыс, вероятно, действительно был способнее его самого. Лучше греб веслами, знал больше узлов (даже умел вязать их квадратом) и всерьез заботился о Кроте. Но, несмотря на его дружеское расположение и доброту, тот испытывал в душе недовольство. Он хотел, чтобы у Крыса было поменьше талантов, чтобы он не мешал ему делать что-то самому как его душе угодно, пусть даже и неправильно. Так оно, естественно, и случалось, как в тот день, когда он впервые забрался в лодку Крыса, схватился за весла и, как водится, ее перевернул. Он его спас, сдобрив операцию толикой добродушного юмора, однако в голове у Крота билась одна и та же мысль: «Если еще хоть раз расскажет за обедом эту историю, я заору!»

Об этом он и размышлял, надевая дождевик и зюйдвестку.

– Я только загляну к Жабу немного поболтать. Мы его уже сто лет не видели, к тому же прогулка пойдет мне на пользу.

Крыс, бормотавший под нос какие-то стишки и усиленно подыскивавший рифму к слову «искрометный», едва поднял глаза, но, когда Крот уже занес ногу, чтобы переступить порог, вдруг закричал:

– Будь осторожен, Крошка. Не забывай, чем закончилось дело, когда ты в прошлый раз один вышел из дома!

Конечно же, имея в виду тот день, когда Крот заблудился в Диком Лесу и ему пришлось его выручать. Тот пришел в ярость и мысленно обозвал Крыса парой нелестных слов. Однако произнес совсем другое:

– Спасибо, Крыс, буду осторожен.

А про себя добавил:

– …тупая косоглазая тварь. Тебе только и дай чего-нибудь погрызть.

Крыс его не услышал, как и было задумано. Но Кроту от этого стало легче.

И вот в таком расположении духа он отправился в Жабо-Холл, вяло отвечая на приветствия попадавшихся на пути кроликов. Знал, что заслужил их уважение после того, как поселился на берегу реки, и теперь уже никто не будет с него ничего требовать, как раньше. Пусть только попробуют! Тем не менее до его слуха донеслись брошенные кем-то мерзкие слова: «Странно. Вам часто приходилось видеть, чтобы Крот разгуливал в одиночку?» Или это ему только показалось?

В таком дурном настроении он зашагал по тропинке к Жабо-Холлу. То было строение весьма внушительное, и двух мнений в этом отношении быть просто не могло. Не так давно один окружной глянцевый журнал назвал его «жилищем настоящих аристократов, выгодно расположенным в уединенном уголке на берегу реки, с которого открывается роскошный вид на Дикий Лес вплоть до самого горизонта». «Ансамбль окружен садами в расцвете своей зрелости, с выгонами и хозяйственными постройками». Неудивительно, что Жаб им так гордился.

Но, дойдя до конца длинной подъездной дорожки, Крот, к своему удивлению, увидел, как там все изменилось и пришло в упадок. Живые изгороди давно никто не подстригал, клумбы с розами заросли сорняками. Лужайки покрывал толстый слой листьев, участок выглядел неухоженным и заброшенным. Даже сам Холл, казалось, приобрел угрюмый, отталкивающий вид. Белая краска, когда-то сияющая на солнце, потускнела и облупилась. Ползучие растения и вьющиеся розы, раньше окрашивавшие стены яркими цветными пятнами, зачахли и свисали черными веревками. Окна, неизменно сиявшие чистотой, будто отражали мрачную, застывшую в ожидании погоду, внося свою нотку в атмосферу предчувствия беды.

Крот с дрожью нажал кнопку звонка и услышал в глубине дома трель. Когда ему никто не ответил, он попытался еще раз. Снова донесся громкий перелив – и опять без результата.

– Ну что же, – подумал Крот, – надо полагать, Жаб и сам решил поразвлечься и отправился в свой клуб резаться в бильярд.

В этой игре Жаб поднаторел особенно. Не желая уходить, Крот обошел дом вдоль стены, которой был обнесен огород, оказался у