Андрей Грецов - Понимать своего ребенка

Ознакомительная версия.

2. Ссылаться на факты. «Прекрати меня раздражать», «Веди себя как следует», «Займись нормальным делом» и другие подобные фразы – это опусы родительского творчества, реальная воспитательная ценность которых минимальна. Откуда слушатель должен узнать, что именно вас сейчас в нем раздражает, какое дело вы считаете нормальным или как, с вашей точки зрения, ему в этот момент следует себя вести? Ребенок – не ясновидящий и не экстрасенс, ваши мысли он читать не умеет. Чрезвычайно распространенное замечание «Не балуйся», кстати, тоже малоэффективно в том числе и по причине того, что ребенок не всегда понимает, что именно вы под ним подразумеваете (а по какой еще причине – см. в следующем пункте). Представьте себе, что подобными фразами вас отчитывает начальник на работе, но чем конкретно он недоволен, не поясняет. Какие чувства у вас при этом возникнут? А чем ребенок хуже вас?..

3. Эффективнее говорить про то, как ребенку следует действовать, а не про то, как не следует. Сравните сами:

• «Не кричи» или «Говори потише»;

• «Не ворочайся в кровати» или «Спи спокойно»;

• «Не балуйся» или «Сделай…» (ссылка на конкретное действие, противоположное тому, что в данной ситуации подразумевается под словом «баловаться»).

Родители, как правило, больше любят пользоваться первыми вариантами фраз. Оно и понятно – так им самим проще. Ведь сказать, что делать не надо, куда легче, чем предложить, чем заняться вместо этого. Однако несравненно более эффективны вторые варианты. Ведь первые несут информацию лишь о том, чего делать нельзя (а ребенок, естественно, не очень-то любит запреты), а вторые – о том, что делать можно и нужно.

4. Осуждать ребенка имеет смысл только за то, что от него реально зависит, что в его силах изменить. Какой смысл лишний раз напоминать ребенку, что он неуклюжий, если он и так это знает, но стать более ловким в данный момент все равно не может? Или, например, ссылаться на какие-то детали внешности, типа оттопыренных ушей? Ну, сами вы родили ребенка таким, он-то чем виноват?! (Кстати, в подобных случаях дети рано или поздно примерно так и начинают рассуждать, заявляя маме: «Сама меня таким родила!») А вот если что-то в той же внешности от ребенка зависит, может быть им исправлено (например, он не умылся или плохо причесан) – по этому поводу делать замечания можно и нужно.

Отмеченная особенность детей, связанная с восприятием любых предметов и явлений в их непосредственной данности, касается и нравственной сферы ребенка. То есть его суждений, говоря словами Маяковского, о том, «что такое хорошо и что такое плохо». Взрослые, принимая решение о порядочности или непорядочности того или иного поступка, обычно исходят из намерений, с которыми он был совершен. А дети – из тех фактических последствий, к которым он привел. Какой ребенок, к примеру, более виновен и достоин наказания – тот, который разбил пять чашек, помогая маме мыть их по ее же просьбе, или тот, кто разбил лишь одну, когда полез вопреки запрету в буфет за варением? С точки зрения большинства взрослых – несомненно, второй. Ведь он действовал намеренно вопреки запрету, желая обмануть своих родителей, а первый выполнял их же просьбу, хоть и справился с ней не совсем успешно. Действительно, это так, но… не с точки зрения самих детей! Для тех в поиске ответа на извечный вопрос «казнить нельзя помиловать» имеют значение именно фактические последствия действий, но не те намерения, с которыми они были совершены!

Многие взрослые рассуждают о морали на основе социальных норм – то есть принятых в обществе суждений о том, какое поведение насколько приемлемо. Это могут быть либо неформальные нормы межличностного общения (человек стремится вести себя так, чтобы быть приятным и полезным для окружающих: «Поступайте с другими так, как хотите, чтобы они поступили с вами»), либо формальные правила, порядок, требования законов. Некоторые взрослые рассуждают о морали и на основе системы универсальных норм и принципов, разделяемых ими (хотя, как показывает статистика, в реальности таких людей меньшинство, ссылка на универсальные принципы порядочности – скорее красивая идея, нежели реальное руководство к действию).

Большинство же детей рассуждают о том, «что такое хорошо и что такое плохо», гораздо проще. Они при этом руководствуются исключительно внешними стимулами. И сначала это наказания – приемлемым, с точки зрения ребенка в возрасте 2–3 лет, обычно является все то, за что его не накажут.[4] А чуть позже более значимыми становятся как раз подкрепления: дети начинают воспринимать как приемлемое то поведение, за которое их похвалят или еще как-либо наградят.

Мама – дочке:

– Кто съел грушу?

– Не знаю!

– А еще хочешь?

– Хочу!

Есть старая пословица: «Пожалеешь розгу – испортишь ребенка». Однако с точки зрения психологии это не совсем так. На самом деле строгость воспитания – это не серьезность наказаний, а прежде всего, последовательность и согласованность родительских действий.

Требования, предъявляемые к ребенку разными членами семьи, должны быть взаимно согласованными. Недопустимы ситуации, когда один родитель что-то разрешает, а другой – нет, или один хвалит за те или иные действия, а другой ругает (разумеется, это касается не только родителей, но и бабушек-дедушек и всех других родственников). И уж тем более должны быть исключены ситуации, когда родители при ребенке ссорятся из-за того, как его воспитывать, или настраивают его друг против друга.

Любые события и явления ребенок воспринимает исключительно со своей личной точки зрения. Это называется «эгоцентризм» (то есть сконцентрированность на собственном «Я»). Ребенок в возрасте до 6–7 лет уверен, что именно его взгляд на окружающую действительность является единственно возможным, а другие люди видят мир так же, как и он сам. Именно в этом одна из причин того, что дети, особенно в возрасте 3–4 лет, склонны упрямиться, не желают слушать мнение окружающих. Это может быть связано с тем, что они просто не понимают, что у других людей могут быть свои представления и чувства, отличные от их собственных.

Вот классический психологический опыт, иллюстрирующий обсуждаемую особенность детского мировосприятия: так называемый «эксперимент трех гор». Можете повторить его со своими собственными детьми. Ребенка сажают перед столом, на котором стоят три «горы» (например сделанные из бумаги пирамидки) разного размера. Они расставлены так, что частично перекрывают друг друга. Напротив ребенка, по другую сторону стола, сидит кукла. Ребенку показывают несколько картинок, на которых изображены виды этих «гор» с разных точек обзора. Если его просят показать, как он видит горы, то он выбирает нужную картинку почти безошибочно уже с возраста около 3 лет (в более раннем возрасте он просто не в состоянии понять, что от него хотят). Если же его просят показать, что видит кукла, он все равно выбирает… ту же самую картинку, которая соответствует его собственной точке зрения! И так продолжается до возраста 6–7 лет. О чем же это говорит? Прежде всего, как раз о том, что ребенок еще не способен мысленно встать на точку зрения другого человека, а воспринимает окружающую действительность «со своей колокольни».

Известно, что страус в случае опасности прячет голову в песок. Люди, далекие от биологии, обычно объясняют это тем, что он, дескать, считает, что раз он сам не видит преследователя, то и тот его не заметит. Вот это и есть классический пример эгоцентризма. Правда, в случае со страусом дело все-таки не в том, что он сам якобы «прячется» таким образом, а в том, что он скрывает от опасности голову, самую уязвимую часть тела. А вот ребенок действительно может «прятаться» именно таким способом! Играя в прятки, он закрывает лицо руками – дескать, раз я вас не вижу, значит, и вы меня тоже не заметите! Хотя, несколько раз убедившись на собственном опыте, что это не помогает, начинает прятаться по-другому.

Четырехлетняя девочка разговаривает с бабушкой по телефону. Когда бабушка задает вопросы, девочка отвечает не словами «Да» или «Нет», а… движениями головы – кивком или отрицательным покачиванием. Беседа прерывается. И сама бабушка, и родители пытаются объяснить девочке, что телефонным собеседникам движения головой не видны, однако девочка все равно продолжает так себя вести. Дело тут, скорее всего, не в упрямстве или «бестолковости» девочки, а в том, что она, в силу эгоцентризма, затрудняется понять, что кто-то другой может не воспринимать то, что она воспринимает сама. Детям кажется, что взрослые знают все их желания, в их субъективном мире не существует проблемы взаимопонимания – они попросту не понимают, что в представлениях взрослых может отсутствовать что-то из того, что есть в их сознании.

Ознакомительная версия.