Все это, разумеется, при условии, что ваши усилия увенчаются успехом и Чадо примут в престижную школу, которую вы выбрали для него, едва оно появилось на свет. Иначе он(а) не сможет получить достойное образование, а в будущем – найти хорошую работу, но не ради счастья самореализации, а ради того, чтобы поддерживать вас в старости!
По ту сторону реальности. Приключение продолжается…
Послушайте, что скажу вам я, послушайте, что скажут другие, и – поступите по-своему.
Франсуаза Дольто
Я постаралась сдобрить свой рассказ юмором (если кто не знает: слово «юмор» ведет происхождение от латинского humor (влага), что в узком смысле означало «жизненные соки человеческого организма»).
Наверняка я многое упустила, поэтому предлагаю вам самостоятельно продолжить эту книгу. Скорее всего перед вами стоит какая-то своя проблема – нечто сугубо личное, связанное только с вами, то, чего вы опасаетесь больше всего на свете и от чего хотите во что бы то ни стало уберечь свое потомство. Своего рода семейное проклятие, этакое пророчество злой колдуньи, произнесенное над детской колыбелью, мрачная фамильная тайна, преследующая каждое поколение… И ваша цель – спасти от него свое Чадо.
Потому что роль родителей не сводится к роли воспитателей.
Потому что никто из нас не хочет испортить своего ребенка неправильным воспитанием.
Потому что все мы совершаем ошибки.
Потому что все мы знаем, что бить детей нельзя, но порой это получается как-то само, а потом нам остается только кусать с досады локти.
Потому что если бы растить детей было просто, нам хватило бы одной-единственной книжки с умными советами.
Потому что если вы посмотрите на своих друзей, то обнаружите, что у них проблем с детьми намного меньше, а ведь вы делаете то же, что и они.
Потому что воспитание – это долгая история, которая началась до нас и продолжится после нас.
Потому что быть родителем – значит время от времени оборачиваться назад и говорить себе: сегодня я поступлю по-другому.
Потому что быть родителем – значит, используя доступные средства, делать что можешь в условиях конкретного человеческого общества, преследуя одну цель: обеспечить своих детей инструментарием, с помощью которого они станут свободными и счастливыми. Это значит без конца сомневаться, вспоминая собственное детство, не описанное ни в одном пособии.
Наверное, быть родителем – это еще и верить в себя и в свои силы и стараться разделить свои заботы с теми, кто, как и вы, стремится понять, что на самом деле нужно вашему ребенку. С теми, кто посвятил свою жизнь трудному делу воспитания, как, например, автор послесловия к этой книге.
Не стреляйте в пианиста!.. Лучше смените ноты!
В передаче «Коммерческое кафе» на французском радио, как и во многих телепрограммах, одна из любимых тем – трудности воспитания детей в современном мире. Немалой популярностью у участников пользуется конспирологическая теория, согласно которой во всех бедах нынешних родителей виноваты наследники так называемой студенческой революции мая 1968 года, опрокинувшей традиционные буржуазные ценности и способствовавшей либерализации общественной жизни во всех ее проявлениях. Заправляя педагогической наукой на протяжении сорока лет, они возвели на пьедестал «ребенка-диктатора» и уничтожили авторитет родителей и педагогов. В результате мы получили катастрофическое падение требований к интеллектуальному уровню подрастающего поколения, распространение безграмотности, рост детской и юношеской преступности и, наконец, дискредитацию роли Франции на мировой арене!
Над этими обвинениями можно было бы посмеяться, настолько они карикатурны и лживы. На самом деле педагоги не устают твердить о необходимости законов, защищающих права ребенка, и о том, как включить его в «полезную деятельность», способную объяснить ему, насколько важны нормы и правила индивидуального и коллективного труда. Педагоги выступают против «стихийности» воспитания, которая, являясь оборотной стороной авторитаризма, неизбежно заводит нас в тупик. Сначала мы топаем ногами, требуя: «Делай, как я сказал!» – а потом, утомившись, машем рукой: «Поступай как знаешь!» Не хочет слушаться – не надо, ему же хуже. «Я-то свою жизнь устроил! Раз ему не терпится поломать свою – его дело, а я умываю руки». Таким образом «всесилие» того, кто путает воспитание с конвейерным производством, и «бессилие» того, кто претендует на «уважение» свободы своего воспитанника, оказываются двумя сторонами одной и той же медали, а именно неспособности понять, что на самом деле представляет собой трудный процесс воспитания. Подлинное воспитание заключается в том, чтобы создавать ситуации, разрабатывать систему мер принуждения и привлекать ресурсы, благодаря которым ребенок, как завещал основатель современной педагогики Песталоцци, сумеет «сделать себя сам».
Стремление превратить ребенка в козла отпущения свидетельствует не только о низкой педагогической культуре. Оно выдает наше подспудное нежелание смотреть в лицо проблемам и анализировать фундаментальные причины, по которым воспитание современного ребенка действительно становится гораздо более трудным, чем в прошлом. Мы отказываемся не только признавать, что мир «поумнел» и требует от нас значительных интеллектуальных усилий, но и последовательно вести себя в сложных ситуациях. Зато карикатурная картина мира снимает с нас всякую ответственность как в области теории, так и в сфере практических действий.
Не лишним будет напомнить, что мы живем в эпоху беспрецедентного ускорения исторического времени. Еще не так давно каждое поколение успевало передать другому основные правила и методы воспитания, и молодые родители располагали целым багажом готовых решений, унаследованных от предшественников. Сталкиваясь с той или иной проблемой, они первым делом спрашивали себя: «Что сделали бы на моем месте мои родители?» Или даже: «Что они сделали, когда я ребенком задал им такую же задачку?» Но в сегодняшнем «педагогическом багаже» нет ответов на такие вопросы, как: «В каком возрасте ребенку пора покупать мобильник?» или «Что делать, если сын полночи сидит в ютубе или фейсбуке?» А то и вовсе: «Как реагировать, если дочка явилась домой с татуировкой на щеке?» Кто, скажите на милость, в принципе знает, как решать эти проблемы, к возникновению которых никто не был готов?
Это означает, что мы должны искать ответы сами – поодиночке и совместными усилиями. Они не упадут нам в руки с неба!
Такова особенность современного мира: над нами нет «педагогического неба», спускающего нам свои законы. Не существует никакого «катехизиса», в котором были бы черным по белому прописаны незыблемые обязательные для каждого правила воспитания подрастающего поколения. Крах стройной религиозной (в виде христианства) и светской (в виде марксизма) парадигмы оставил нас сиротами: мы не понимаем, что ждет нас в будущем, и не знаем, к чему готовить своих детей. Мы худо-бедно выстроили демократическое общество и избавились от иерархического давления, но вся наша демократия пока так и не сумела определить, в чем состоит наше «общее педагогическое благо», способное объединить и направить наши усилия к достижению единой цели: семейному, школьному и социальному воспитанию нового человека. Разумеется, назад пути у нас нет – прежде всего потому, что мы этого не хотим. Подумайте сами: кто из нас пожелал бы вернуться в прошлое с его идеалами буржуазной семьи или суровой «черной педагогики» 1920-х годов? Все-таки проделки, даже самые дерзкие, наших озорников пугают нас значительно меньше, чем откровенная жестокость питомцев закрытых школ-пансионов рубежа веков или лицемерная благовоспитанность садистов, пример которой мы видим в фильме «Белая лента» австрийского режиссера Михаэля Ханеке, удостоенном Золотой пальмовой ветви Каннского фестиваля. Мы боимся – и не без оснований! – прихода к власти новых теократических фундаменталистских режимов с их неизбежными спутниками – подавлением свободы и порабощением человека. Поэтому в западных странах ослабление влияния традиционных религий, часто именуемое «кризисом», на наш взгляд, скорее служит предпосылкой для создания новой педагогики, основанной на коллективном труде членов зрелого общества, способного смотреть в будущее и строить воспитание потомства на демократических принципах. Первое, что мы должны сделать для достижения этой цели, – это изжить в себе индивидуализм.
Это невероятно трудная задача! Сегодня «социальный индивидуализм» торжествует. В отсутствие давления сверху, вынуждающего людей «держаться вместе», и при неспособности демократических институтов послужить ему эффективной заменой каждый из нас начинает воспринимать свои частные интересы как первостепенные и имеющие силу закона. Общество превращается в скопление индивидов, условно объединенных в противостоящие друг другу группы, участники которых с уверенностью распознают «своих», не приемлют «чужих» и демонстрируют верность исключительно своим харизматичным лидерам. Напрасно мы будем искать в политическом пространстве объединения, озабоченные рациональным обсуждением конкретных вопросов, волнующих людей. Если не считать отдельных инициатив кое-каких ассоциаций, действующих по принципу прямой демократии и пытающихся сломить твердыню социального индивидуализма путем ненасильственного убеждения, мы вынуждены признать, что в мире по-прежнему властвует закон грубой силы. Поэтому каждый из нас по-прежнему опирается только на собственные ориентиры, а за единственный критерий успешности своей жизненной стратегии все так же принимает собственное благополучие. В подобных условиях воспитать свободного человека чрезвычайно трудно.
