ждут, что она их подстрахует; ее друзья нуждаются в ней, а теперь еще у нее есть дети, которым она тоже нужна. И своей сестре очень нужна, потому что та только недавно снова развелась, а мать постоянно напоминает о том, как Диана нужна сестре. Ах да, а еще надо не забывать о нуждах родителей, ведь правда? Разве не этим всем заняты хорошие люди?
Диана всегда занимается решением проблем других, и она настроена на положительный результат, поскольку в противном случае она будет чувствовать себя очень плохо. Каждый раз, когда ей не удается помочь другому, это ощущается как ужасный провал – не только в ее начинании, а вообще как личности. ОНА сама является провалом, если не может осчастливить других.
Диану все время преследует огромное чудовище, воплощение ее чувства вины – она ощущает его тлетворное дыхание всякий раз, когда подумывает о том, чтобы не сделать что-то для других. Монстр шепчет, что ей будет очень, очень плохо, если она этого не сделает, – поэтому какой бы усталой, больной и задерганной она ни была, она встает и делает это, поскольку это лучше, чем схватка с чудовищем.
Конечно, это не единственно возможный сценарий того, как ребенок, воспитанный таким же отцом, может интроецировать, поскольку интроекции также зависят, хоть в какой-то мере, от собственных природных качеств ребенка. Например, для чувствительного ребенка будет характерна описанная выше интроекция, а менее чувствительный, но более ориентированный на физические аспекты ребенок может интроецировать «порочность» и, вместо того чтобы заботиться о других, жертвовать собой и оправдывать чужое поведение, такой ребенок будет воплощать «плохие качества». Независимо от того, по какому пути пойдет самоидентификация ребенка, важно помнить, что его истинное «Я» в любом случае актуально и даже активно, но просто не реализуется осознанно.
Более тонкие способы проекции и интроекцт
В приведенном выше примере проекции очевидны, но чаще они гораздо менее уловимы. Как правило, родители понятия не имеют, что они проецируют на своих детей, поскольку весь процесс проецирования происходит бессознательно. Те вещи, которые мы не осознаем, все равно заряжены энергией, которая ищет выход. Тот факт, что мы вытеснили их из сознания, не означает, что они не действуют в нашей жизни: они будут проявляться в действиях и словах, которые могут казаться другим полными ненависти, злонамеренными, завистливыми, злобными, мстительными, – но, с другой стороны, могут представляться более жизнерадостными и настоящими, чем мы их ощущаем.
Помимо воплощения в поведении, подавленный психический материал может настойчиво и без всяких слов проецироваться на другого человека невербально: с помощью жестов, взглядов, выражений лиц и очень тонкой, но мощной энергии, словно аура, окружающей каждого из нас. Именно эта тонкая энергия становится мощным проводником проекций, поскольку ее нельзя увидеть в поступках и словах проектора, – таким образом, интроектор может ощущать все, что усвоил, как принадлежащее исключительно ему. Поскольку дети, еще не умеющие говорить, обычно очень восприимчивы к невербальным посылам, они легко усваивают весь психический материал из этого энергетического поля. Дети в этом возрасте к тому же склонны к отождествлению, так что они просто присваивают этот материал и считают его своим.
Независимо от уровня очевидности родительских проекций интроекции такого типа приводят к тому, что человек всю жизнь действует, реагирует, вступает в отношения, лишь повторяя схему взаимодействия со своим родителем. В случае самоидентификации хорошего человека тот, кто отождествляет себя с добродетелью, жертвует своей искренностью и несет бремя эмоций и проблем других людей.
Подкрепление самоидентификации хорошего человека: различные сценарии
Как вам уже известно, самоидентификация – это стратегия выживания, которой мы придерживаемся с ранних лет жизни в силу проекций первых воспитателей.
ПРЕВРАЩЕНИЕ «ХОРОШЕГО РЕБЕНКА» В КОЗЛА ОТПУЩЕНИЯ – ОДИН ИЗ ОСНОВНЫХ МЕТОДОВ ПРОЕКЦИИ, ЗАПУСКАЮЩИЙ ПРОЦЕСС СООТВЕТСТВУЮЩЕЙ САМОИДЕНТИФИКАЦИИ РЕБЕНКА.
Превращение в козла отпущения, во-первых, подразумевает некую жертву со стороны ребенка, и в случае самоидентификации это значит, что ребенок жертвует своим «Я» ради идентичности, которая поддерживает семейный транс, ранее упомянутый Фирманом и Джила. Во-вторых, от ребенка требуется присваивать «теневой» психический материал других, то есть темное содержание подсознания. В случае самоидентификации хорошего человека на него проецируется все то неприглядное, что остальные члены семьи присваивать не хотят: эмоции, которые они не хотят переживать, и ответственность, которую они не хотят на себя брать. В оставшейся части этой главы мы рассмотрим, как выглядит превращение в семейного козла отпущения – с точки зрения как родителей, так и ребенка – и как этот процесс способствует самоидентификации хорошего человека. Существует несколько возможных сценариев того, как родительские проекции превращают ребенка в козла отпущения. За годы работы мне удалось ясно увидеть, как это происходит, и похожие случаи из моей практики оформились в единую картину. Далее я приведу несколько обобщенных примеров, иллюстрирующих вышесказанное.
Первый сценарий. Ребенок нежеланный, и поэтому им полностью пренебрегают, то есть эмоционально отчуждают. Его совсем не замечают до тех пор, пока он не начнет вести себя настолько безобразно (на самом деле речь идет всего лишь о легкой форме плохого поведения или о неблагоприятной ситуации, например болезни), что родитель вынужден обратить на него внимание, чтобы либо наказать, либо как-то спасти свою репутацию в глазах окружающих (друзей, знакомых). Ребенок никогда не удивляется наказанию, поскольку интроецировал убежденность в том, что заслуживает его. Он чувствует, что как-то досадил родителю уже тем, что родился, поэтому наказание для него – естественное следствие того, что он живет. Чтобы избежать наказания и все же ощущать хоть какую-то причастность к своей семье, он должен стать невидимым. Таким образом, главной его задачей становится научиться быть невидимым. Такой ребенок вырастает в убеждении, что худшее, что он может сделать, – это подать признаки жизни.
Второй сценарий. Родитель демонстрирует почти инцестуозную близость с ребенком, постоянно лишая его истинное «Я» всего, что содействовало бы его росту и развитию. Такой ребенок из-за близости родителя зачастую становится эмоционально недееспособным, поскольку спроецированная на него родительская потребность в близости захватила все его детское сознание, то есть ребенок не имеет доступа к собственным эмоциям. Во взрослом возрасте, став более сознательным, он может оглядываться назад и удивляться, как ему удалось пропустить столь многое из того, что действительно происходило между ним и родителем. Он пребывает в иллюзии чрезвычайной близости с родителем и даже физически старается быть рядом с ним, лишь бы угодить ему, потому что чувствует, что расстроить родителя означает потерять его. Став взрослым, такой ребенок в определенные моменты может осознавать, что
