Этому меня тоже научила Мэри. Искусство судебной психотерапии состоит в том, чтобы стать союзником человека, который изначально может воспринимать вас как навязчивого противника, желающего подорвать его авторитет или вступающего в сговор с другими людьми, настроенными против пациента. Это особенно важно в контексте судебной медицины, где пациентками выступают женщины, привлеченные к уголовной ответственности. В той или иной мере подобное отношение проявляла каждая пациентка, с которой мне довелось поработать в качестве судебного психотерапевта. Однако случай Паулы показал, что я окажусь не готова к пациенту, паранойя и агрессия который являются не просто отдельными чертами характера, а составляют личность целиком.
2
Паула. Вулкан и пропасть
За 30 лет мне довелось наблюдать, как пациенты на консультациях ведут себя странно, тревожно и вызывающе. Некоторые отчаянно пытаются скрыть воспоминания и эмоции, хотя задача терапии — вынести их на поверхность. Другие считают психотерапевта противником, которого нужно одолеть, и хватаются за возможность поменяться ролями, даже если воспринимают специалиста как возможный источник любви и понимания.
За все это время Паула оказалась единственной пациенткой, которая не хотела, чтобы я увидела ее лицо. На сессиях в течение нескольких недель она угрюмо сидела, спрятавшись за огромными темными очками и отказываясь их снимать. Очки — первый из многочисленных барьеров, которые эта вспыльчивая, травмированная и напуганная женщина стремилась воздвигнуть между собой и миром, где она видела презрение и насмешку в каждом слове, жесте и выражении лица. Я пыталась разглядеть личность пациентки и проблески зарождающихся отношений, но передо мной открывалась лишь темнота.
Из направления я узнала, сколько боли, гнева и агрессии скрывается за этим барьером. Опыт насилия в прошлом характерен для тех, кого направляют к судебному психологу. Однако, читая краткое описание положения вещей, я забеспокоилось сильнее обычного. Паула не просто страдала от насилия и проявляла его в течение жизни. Она вела себя агрессивно по отношению к медицинским работникам, которые пытались ей помочь, особенно если чувствовала, что они могут ее отвергнуть.
Я все еще жила в Мидлендсе и могла выбирать пациентов, с которыми планировала работать в качестве судебного психотерапевта. Традиционно работа с пациентками, которые были в меньшинстве и в целом не угрожали окружающим, считалась более сложной, чем с пациентами, которые совершили множество насильственных преступлений и составляли подавляющее большинство.
К судебному психотерапевту Паулу направила общественная группа психологической помощи: ее участники устали мириться со все более агрессивным поведением пациентки и посчитали ее слишком опасной для себя. А с ними, в свою очередь, связался напуганный терапевт, отчаянно нуждавшийся в помощи. На встречах с лечащим врачом она постоянно оскорбляла персонал клиники, так что в конце концов ей сказали, что больше не могут ее обслуживать. В ответ на это она взяла врача в заложники, вооружившись ножом. Позднее она вспоминала об этом случае смеясь. Пока Паулу выводили из клиники, она била стекла, пинала столы и срывала таблички с дверей. После того как первоначальные обвинения в причинении ущерба были сняты, Паула написала несколько писем врачу, где угрожала убийством. Ей предъявили обвинения по новой статье, которые включали угрозы убийством, и она признала себя виновной. Именно это привлекло к ней внимание сотрудников отделения судебной медицины и в конечном счете привело в клинику, где работала я: лечение было условием ее направления на пробацию.
Врач, оказавшийся в заложниках, физически не пострадал. Но позднее я узнала, что такая агрессия характерна для женщин, у которых уязвимость тесно переплетается с неуравновешенностью. Паула страдала от пограничного расстройства личности. Она не могла удержаться от того, чтобы не впадать в крайности. Я назвала их вулканом и пропастью: вспышки неистового гнева сменялись депрессивными эпизодами, которые приводили к изоляции, самокопанию и чувству отвращения к себе, из-за чего женщина была опустошена. Уверенная, вызывающая и агрессивная маска, которую она надевала, так хорошо скрывала глубоко укоренившиеся слабости — последствия жестокого обращения в детстве со стороны деспотичной матери и отца-алкоголика, который часто уходил из дома.
По всей видимости, мать Паулы страдала от послеродовой депрессии и относилась к дочери с долей презрения и жестокости, которая граничила с садизмом. Она винила Паулу (своего первенца) в том, что та прервала ее успешную карьеру танцовщицы. Весь гнев и отчаяние женщина сосредоточила на девочке, а другим детям дарила любовь. Отец Паулы в трезвом состоянии был любящим и внимательным, но под влиянием алкоголя становился жестоким: он набрасывался на нее и на мать. Поэтому девочка решила стать крайней, чтобы защитить сестер.
Из-за таких родителей Пауле часто приходилось одной присматривать за тремя сестричками или оставаться со взрослыми, которые совсем не подходили на роль нянек. Отсюда и постоянный страх девушки быть покинутой. С шести лет она подвергалась сексуализированному насилию со стороны одного из пожилых родственников. Это продолжалось до тех пор, пока ей не исполнилось 11. Он склонил Паулу к сексуальной связи, добиваясь ее молчания угрозами и подкупом. Девочка же принимала такое поведение за любовь. Насилие прекратилось только тогда, когда мужчина был арестован за растление другого ребенка, но родители Паулы никогда не спрашивали, не сделал ли он с ней то же самое, а она не рассказывала им из страха, что он выполнит свою угрозу и убьет ее. Ее подростковые годы можно описать как порочный круг агрессии, сексуальной распущенности, злоупотребления психоактивными веществами и, что стоит отметить отдельно, жестокости по отношению к животным в моменты отчаяния. Последнее казалось мне особенно удручающим, поскольку это свидетельствовало о садистских наклонностях и презрении к слабости. В 16 лет она познакомилась с мужчиной, за которого позднее вышла замуж, а в 18 забеременела и родила дочку.
Еще до знакомства с Паулой я поняла следующее: постоянное насилие и обесценивание чувств в детстве легли в основу расстройства личности, которое влияет на самооценку человека, его эмоциональную устойчивость и способность выстраивать отношения с другими. Как и в случае со многими детьми, которые подверглись жестокому обращению, в сознании Паулы глубоко укоренились чувства вины и стыда за пережитое физическое и сексуальное насилие. Внутри девушки шла борьба между этими чувствами и желанием быть любимой, которое не было удовлетворено в детстве. Пренебрежение со стороны тех, кто должен был о ней заботиться, и насилие со стороны тех, кто проявлял интерес, привели к представлению о себе как о женщине, которая одновременно жаждала любви и отвергала ее. Все это сформировало настолько уязвимую личность, что ее можно было ранить даже самым нежным прикосновением. А самовосприятие девушки оказалось таким хрупким, что его разрушал и
