Ознакомительная версия.
Да, признанным специалистам – хоть кол на голове теши. А ведь всего через девять лет немцы уже будут проектировать двухступенчатую межконтинентальную ракету для удара по Нью-Йорку.
Двадцать лет спустя после той статью в «Nature», в 1956-м, уже после провозглашения президентом Эйзенхауэром американской программы запуска спутника Земли, в Англию прибыл для вступления в свою должность новый королевский астроном. Пресса попросила его высказать мнение о возможности космических полетов. Доктор Ричард ванн дер Вулли… не изменил своему мнению 1936 года.
«Космические полеты, – заявил он презрительно, – это совершенная чепуха…»
Газеты не позволили ему позабыть об этих словах, когда уже в 1957 г. в космос взлетел первый в мире русский, советский спутник. Вулли позор снес молча. А потом вошел в консультативный совет по проблемам исследования космоса при британском правительстве.
Другой пример. Когда изумленный мир в 1944 году узнал о существовании гитлеровской баллистической ракеты Фау-2 с дальностью боя порядка трехсот километров, началось активное обсуждение проблемы межконтинентальных ракет. И не кто-нибудь, а такой интеллектуально смелый ученый, как американский доктор Ванневар Буш (столь помогший созданию ядерного оружия и высказавший идею интернета) решительно пресек всякие разговоры о межконтинентальных ракетах. А ведь В. Буш был тогда генералом, занимавшимся в администрации Рузвельта научными проблемами войны! Буш в докладе сенатской комиссии (это было уже 3 декабря 1945 г., после окончания войны) заявил:
«В последнее время много говорят о ракете с большим углом наклона траектории при пуске и дальностью полета порядка пяти тысяч километров. По моему мнению, создание такой ракеты еще много лет будет неосуществимым. Люди, пишущие об этом и порядком надоевшие мне, имеют в виду ракету с атомным зарядом, которая может быть запущена с одного континента на другой, причем обладая высокой точностью попадания в заданную цель, например – в город. Я убежден, что ни один человек на свете не знает, как технически осуществить подобную вещь, и уверен, что она еще очень долго не будет создана…
Я считаю, что мы можем отбросить всякие помыслы о создании такой ракеты и хотел бы, чтобы американцы перестали о ней думать…»
Думать перестать не удалось, поскольку в СССР Сталин и Берия оказались достаточно прозорливыми для того, чтобы заняться такой «чушью», как ракеты дальнего радиуса действия, причем в рамках такой серьезной структуры, как Спецкомитет при Совете министров СССР. А в 1957 году именно такая межматериковая ракета, созданная командой Сергея Павловича Королева, вынесла в космос советский «Спутник-1», вызвав настоящие шок и трепет в Соединенных Штатах. Ибо Королев доказал, что трехступенчатая Р-7, вопреки мнению Ванневара Буша, может достичь территории США, стартовав из советской России. (Напомним, что Р-7, нынче известная как ракета-носитель «Союз», стала седьмым изделием в рамках ракетного направления Спецкомитета при правительстве СССР. Первая же ракета, Р-1, – это 1946 год. А Спецкомитет до 1953 г. возглавлял Лаврентий Берия.)
Справедливости ради отметим, что еще до того, как Ванневар Буш изрек свою глупость, в мае 1945-го, советник британского премьер-министра Уинстона Черчилля по научным вопросам, лорд Черуэлл, высказал аналогичное мнение в ходе прений в палате лордов. Иного и ожидать было трудно. Ведь Черуэлл прославился своим научным консерватизмом и отличался предвзятостью своих взглядов. Именно он в свое время заявил правительству, что гитлеровская ракета Фау-2 – всего лишь пропагандистская утка. Правда, потом эти «утки» стали падать на Лондон.
Во время прений по вопросам обороны в мае сорок пятого лорд Черуэлл ошеломил своих коллег свои выкладками, в которых заключил, что в межконтинентальной ракете более 90 % ее веса придется на долю топлива. Отчего, мол, полезная нагрузка ракеты дальнего действия окажется ничтожной. Эти расчеты позволили сделать вывод о том, что подобное устройство практически нецелесообразно. До взрыва первых атомных бомб в июле-августе 1945-го оставалось еще несколько недель, атомное оружие пребывало еще под грифом строжайшей тайны, но британские пэры уже в мае 1945-го легко оперировали понятием «атомная бомба». Лорд Черуэлл, конечно, располагал данными о проекте «Манхэттен», отчего и жонглировал термином «атомное оружие» как реальным фактором, приводя в ужас службу безопасности. Черуэлл знал, что масса атомного заряда – 5 тонн. Первые ядерные БЧ были очень громоздкими. Об этом знал и Ванневар Буш, делая свое «антиракетное» заявление в декабре того же года. И Черуэлл, и Буш могли подсчитать, что ракета для доставки пятитонной бомбы на межконтинентальную дальность должна весить никак не менее двухсот тонн. А то и больше. В то время, как немецкая Фау-2 имела всего 14 тонн массы.
Признанные светила и авторитеты, Буш и Черуэлл просто не подумали о том, что ядерные боезаряды скоро станут гораздо легче и компактнее, а ракеты – больше и эффективнее.
Артур Кларк советует извлечь из всего сказанного еще один урок: если нечто теоретически осуществимо – это может быь осуществлено на практике, как бы ни были велики технические трудности. Нужно только очень сильно захотеть. Фраза: «Эта идея фантастична!» – не может служить аргументом против какого-либо замысла. Практически все успешные идеи на протяжении первой половины ХХ столетия поначалу объявлялись фантастичными. А значит, считает Кларк, новые идеи и впредь будут считаться бредом, фантастикой и т. д.
Чтобы предвидеть будущее и не лишиться способности к дерзанию, мало экстраполировать возможное развитие имеющейся техники до ее пределов, мало обладать одной лишь логикой. Нужны, как считает Кларк, еще и воображение, и пламенная вера, способные подчас пренебречь даже самой логикой.
Например, когда Ньюкомб «доказал» полную невозможность постройки самолета (летательного аппарата тяжелее воздуха), все основные положения аэронавтики уже были известны из работ Кейли, Стригфеллоу, Шанюта и других. Ньюкомбу просто не хватило мужества заглянуть в лицо фактам», – считает Артур Кларк. Все основные уравнения и принципы космического полета были сформулированы Циолковским, Годдардом и Обертом, и все же по прошествии многих лет и даже десятилетий многие известные ученые продолжали измываться и потешаться над пионерами космонавтики. Здесь, как убежден сэр Артур, неспособность правильно оценить уже имеющиеся научные факты имела под собой не столько интеллектуальную, сколько моральную основу. У этих «критиков» не оказалось мужества, которое, казалось бы, должны были придать им научные убеждения. Они оказались в не в силах уверовать в истину даже тогда, когда она была буквально начертана перед их глазами на родном математическрм языке. Это своеобразное малодушие, пишет Кларк, нам хорошо знакомое. Ибо все мы такое малодушие иногда проявляем.
Возьмем ошибку гениального физика Резерфорда, каковой до самой своей кончины в 1932 году насмехался над чудаками, твердящими о возможности использования атомной энергии. Энергии, скрытой в материи. Тем не менее, первая цепная реакция была осуществлена через 10 лет после смерти Резерфорда – на реакторе в Чикаго под руководством Энрико Ферми, в декабре 1942-го. То есть при всей своей прозорливости Резерфорд не смог понять, что можно открыть такой тип реакции, при которой энергия, затраченная на высвобождение энергии из материи, окажется намного меньше той энергии, что высвободится в ходе реакции. Он не понял, что для осуществления такой реакции требуется атомный огонь, аналогичный химическому горению – и расщепление урана такой «огонь» обеспечило. После этого овладение атомной энергией стало неизбежным, хотя, как признает Кларк, без Второй мировой войны и давления военных процесс грозил растянуться этак еще на полвека. То есть, без войны атомную бомбу и ядерный реактор создали б лишь к 1980-м годам.
Пример Резерфорда говорит о том, что лучший прогноз развития науки способны дать иногда совсем не те люди, которые больше других знают об этом предмете и «являются признанными мастерами в своей области». Наоборот, чаще визионеры, писатели и художники оказываются намного лучшими пророками. Подчас талантливые дилетанты видят гораздо больше и дальше. Кларк в 1962-м формулирует «закон Кларка», каковой гласит: «Когда выдающийся, но уже пожилой ученый заявляет, что какая-либо идея осуществима, он почти всегда прав. Когда же он заявляет, что какая-либо идея неосуществима, то он, вероятнее всего, ошибается».
Существуют, конечно, исключения из этого закона, но, как известно любому исследователю, едва переступившему порог колледжа, ученые старше пятидесяти лет годятся только для заседаний научных советов, а от лабораторий их всеми силами надо держать подальше. (Поэтому так страшно постсоветское старение русской науки, поэтому пагубно скажется нынешнее старение ученых в США!)
Ознакомительная версия.
