Вильгельм Райх - Анализ характера

Я чувствовал, что она что-то хочет рассказать, но не совсем доверяет мне. Я поинтересовался, верно ли я понимаю, что она переживает конфликт, в котором замешаны «силы» и я; что она не знает, на чьей она стороне, — моей или этих «сил». Она боялась «сил», когда так сильно Молила меня о помощи в борьбе с ними. Она мгновенно и очень отчетливо поняла это. Фактически она сама дошла до этой мысли.

Судороги продолжались все время, пока она говорила, она чувствовала головокружение, и я попросил ее остановить эти реакции, что она и сделала. Наконец она без всяких подначек с моей стороны начала рассказывать, что первый раз серьезно заболела, когда «силы» велели ей отравить всю семью газом. Она действительно однажды вечером открыла газ, но потом сразу выключила его. Вскоре после этих слов она начала невнятно бормотать. Это звучало так, будто она исполняла мистический ритуал, пытаясь умилостивить дьявольского призрака. Она не покидала комнаты приблизительно с час, застыв в одной, похожей по характеру на каталептическую, позе и не двигаясь. Она не отвечала на мои неоднократные вопросы о том, почему она не уходит. В конце концов, она сказала: «Я не могу сдвинуться с места и сменить этого положения».

Во время этой сессии определились перспективы лечения данной пациентки:

1. Она установит больший и лучший контакт с плазматическим биоэнергетическим потоком собственных ощущений, страх «сил» уменьшится. Это также подтвердит мою гипотезу, что «силы» при шизофрении искажают восприятие базовых оргонотических органических ощущений.

2. Этот контакт с телесными ощущениями поможет установить необходимый уровень оргастического удовлетворения, что в свою очередь устранит застой энергии, который приводил в движение механизм существования ее бреда.

3. Неискаженные переживания телесных ощущений позволят ей идентифицировать истинную природу «сил» и постепенно разрушить бред.

Прежде чем пациентка смогла бы осуществить все это, ей необходимо было пройти через ряд опасных ситуаций. Вполне можно было ожидать появления бреда и кататонических реакций, которые сопровождали каждый прорыв сильного оргонотического потока в ее теле. Ей предстояло пережить страх, возникающий при этих ощущениях; она могла неожиданно блокировать их скованностью тела и прервать течение плазмы, превратив его в деструктивные импульсы. Поэтому «вторичные» импульсы, возникающие из блокированных первичных базовых эмоций, необходимо было прорабатывать очень осторожно, освобождать их постепенно, шаг за шагом. Эта опасность особенно усилилась, когда стали появляться первые спонтанные оргастические сокращения ее организма.

Двенадцатая сессия

Мы вплотную приблизились к обнадеживающим изменениям, а вместе с этим и к большим опасностям. Пациентка пришла на сеанс в состоянии сильнейшей тревоги и возбуждения. Она без конца задавала вопросы и долго и ожесточенно боролась с моими попытками снять горловой блок, который в этот раз был особенно жестким. Ее дыхание было совсем поверхностным, а лицо бледным до голубизны.

Она просила нож. Я сказал, что мог бы дать его, если бы она сначала рассказала, для чего он ей нужен. «Я хочу вскрыть ваш живот…» Говоря это, она указала на собственный живот. Я спросил, почему она хочет вскрыть и свой, и мой живот. «Так будет больно… вы вчера плохо спустили пар…» Она чувствует там сильное напряжение? «Да… да… это ужасно… и в горле тоже…»

Я вдруг совершенно ясно понял, почему и в каких эмоциональных ситуациях шизофреник и «социально опасный» шизоидный тип совершает убийство: когда напряжение в органах, особенно в области диафрагмы и горла становится невыносимым, возникает желание вскрыть собственный живот или горло. Японский обычай харакири представляет собой нечто подобное, замаскированное идеологической рационализацией; это крайнее проявление именно такого биоэнергетического состояния. Убийство происходит, когда импульс направлен от себя к кому-то еще. Так же, как у ребенка легко сжимается горло, когда у него возникает импульс сдавить горло матери или отца, так шизоидный убийца вскрывает чье-то горло, когда его собственное ощущение удушья становится нестерпимыми.

Мне успешно удалось заставить пациентку сделать три или четыре глубоких вдоха и выдоха. После этого возник спазм голосовой щели. Ее лицо посинело, все тело затряслось, но в конце концов спазм прошел и появились автономные движения груди и ног. Она отчаянно, но безуспешно боролась с этими движениями. Тогда выявилась тесная связь между автономными движениями и развитием ее бреда: она закатила глаза и с отчаянием спросила: «Как вы думаете, я больше никогда не смогу войти с ними [ «силами»] в контакт? Вы действительно сделали это со мной?..»

Она потеряла контакт с «силами», установив другой контакт, который ее самовосприятие связало с автономным телесным функционированием.

Я ответил: «Я не связан с вашими «силами». Я ничего о них не знаю. Я лишь пытаюсь привести вас в контакт с вашим собственным телом». Если бы я стал возражать против ее идеи о «силах» или высказывать свое личное мнение о них, она отреагировала бы враждебно, поскольку ощущала свою принадлежность к ним. Поэтому я избрал следующую тактику: оставить «силы» в покое и работать только с блоками организма, которые вызывали бред о «силах».

Через некоторое время она сказала: «Я хочу обратиться в Белльвью [психиатрическая клиника в Нью-Йорке], чтобы вернуть «силы»… Я должна их где-то найти… Они пытаются сделать меня лучше, не такой грубой, чтобы я была лучше всех…»

Здесь мы сталкиваемся с целой идеологической системой homo normalis, направленной против естественного телесного функционирования. «Силы» при психозе выполняют двойную роль: они отражают, во-первых, первичные телесные функции, особенно оргоноти-ческие, биосексуальный поток ощущений; а во-вторых — презрение к телу, «превосходство» над такими «земными» и «примитивными» вещами, как телесные побуждения. Бред сводит вместе две диаметрально противоположные функции homo normalis. Но если взглянуть на мир homo normalis извне, со стороны, это объединение имеет большой смысл: оно представляет функциональное единство добродетели, богоподобия и базовых естественных телесных потребностей. Это функциональное единство проецировалось в форме бреда преследования (персекутивного бреда. — Прим. перев.} «силами». Теперь, когда впервые возник контакт с телесными ощущениями, это единство расщепилось на идею «морального превосходства», противопоставленного «брутальности телесных потребностей».

При простой невротической биопатии эти связи и взаимодействия редко видны столь отчетливо. Здесь «дьявольское» четко отделено от «божественного», и такое разделение прочно и продолжительно.

Все это время пациентка сильно дрожала. Она то начинала чувствовать какие-то телесные ощущения и движения, то снова деревенела. Ее борьба впечатляла. Лицо пациентки покрылось пятнами, как при шоке. Глаза то прояснялись, то блекли. «Я не хочу быть обыкновенным человеческим существом». Я спросил, что это значит. «Человеческим существом с грубыми эмоциями». Я объяснил ей различие между первичными и вторичными антисоциальными влечениями и сказал о том, как первые оборачиваются последними. Она прекрасно поняла это. В конце концов она сдалась и расслабилась. Сильное напряжение брюшной мускулатуры спало. Она почувствовала освобождение и спокойно отдыхала.

Мы увидели, как приятные «размягчающие» ощущения, наиболее желаемые для организма, пугают и вызывают сопротивление homo normalis как против «грубой плоти», а психотиков как против «сил» зла или «дьявола».

Я бы хотел остановиться на этом структурном функционировании закованного в панцирь человеческого существа. Для биопсихиатра с достаточно большим опытом оргонной терапии подобная дихотомия и амбивалентность отношения к собственному организму по сути означает страдание животного в человеке. Это ядро всякого животного функционирования, отклоняющегося от естественных законов живой материи. Это основа преступного поведения, психотических процессов, невротической омертвелости, иррационального мышления и глубинная суть расщепления человеческого разума на мир божественного и мир дьявольского. То, что называется «Богом», оборачивается «дьяволом» как раз из-за этих отклонений функционирования живого, то есть из-за «отрицания Бога». У шизофреников и естественное функционирование, и возникшие нарушения практически незамаскированы. Надо только научиться читать их язык.

«Высокое» представляется «низменным», и наоборот. Из-за расщепления структуры инстинкты обретают «низменность». Исходно «высокое» и «божественное» становится недостижимым и оборачивается в «дьявольском» виде. «Бог» справедлив внутри homo normalis, но он превращает «божественное» в «дьявольское»; «божественное» становится чем-то недостижимым, тем, что напрасно ищут. Какая трагедия! Ведь не кто-нибудь, а сам человек, как животное существо, создавало свои жизненные философии и религии, так значит правда и то, что любая дихотомия в идеологиях и мыслях возникает из этого структурного расщепления с его неразрешимыми противоречиями.