Гречкин на акте поставил: «Не связано с производством». «А печать?» – попросила Анна. «Не надо»,– ответил он. Заночевала она снова у родных мужа, те велели ей обязательно заверить документ печатью. Три дня просила она Гречкина об этом, тот отвечал: «Не надо. Так примут».
Проездила 6 дней. Израсходовала 20 рублей.
В райисполкоме акт без печати не приняли.
Прошу прощения у читателей за то, что излагал каждую поездку Анны Доронговой в отдельности – это длинно и утомительно, как сама дорога. Но это, во-первых, нужно для сути дела. А во-вторых, подумайте: читать утомительно, а каково же было Анне ездить.
Надо сказать, что в принципе и начальник ДСУ-49 Д. Пак, и главный инженер А. Гречкин относятся к бюрократизму как к явлению отрицательно. Ни тот, ни другой не скажет с трибуны: «Я – махровый бюрократ и горжусь этим». Они смеются, когда, скажем, Райкин высмеивает чинуш. Они «за» генеральную линию нашей жизни и хорошо знают, против чего надо бороться.
Но борьба с бюрократизмом – это не столько то, что ты об этом думаешь, сколько то, что ты для этого делаешь. Итоги деяний Пака и Гречкина таковы: женщина с грудным ребенком на руках исколесила впустую на автобусах и попутных машинах свыше двух тысяч километров. Лето сменила осень, потом пришла зима, девочка за это время стала втрое старше. И неизвестно, сколько бы нее это длилось, если бы на защиту женщины решительно не встала областная прокуратура.
Первым делом прокуратура запросила управление «Каздорстрой» и обком профсоюза, что известно им об обстоятельствах гибели Эйберса. Выяснилось, что никто ничего вообще не слышал об этом случае. А ведь руководители ДСУ обязаны были в тот же день сообщить о ЧП!
Против Пака и Гречкина было возбуждено уголовное дело по статье 145 УК Казахской ССР.
«Бездействие власти, то есть невыполнение должностным лицом служебных обязанностей,– говорится в статье,–причинившее существенный вред государству или общественным интересам, либо правам и охраняемым законом интересам граждан, а равно халатное отношение к службе, то есть неправильное или несноевременное исполнение служебных обязанностей, вследствие небрежности, недобросовестности или легкомысленного отношения к требованиям службы, повлекшее такие же последствия,– наказываются исправительными работами на срок до одного года или лишением свободы на срок до трех лет».
ДСУ залихорадило. Пак написал объяснение: «26 августа на погрузку камышитовых матов были посланы рабочие Котов В. Г. и Эйберс А. П. Закончив работу, вечером, доехав до поселка Или, выпили вдвоем пол-литра. Котов поехал сопровождать груз до центральной усадьбы ДСУ-49, а тот бросил груз...» Пересев на попутную машину, как пишет Пак, пьяный Эйберс «выпал из кузова». И далее: «Он несколько раз выходил на строительство жилых домов в пьяном виде. Неоднократное мое предупреждение не воздействовало на него, вследствие чего произошел несчастный случай...»
То же самое, почти слово в слово, написал и Гречкин. Грузчик Котов и тракторист Маковский подтвердили на следствии: да, Эйберс пил, причем был инициатором выпивки – сам бегал в магазин за водкой.
Но вот странно – медицинская экспертиза установила: Эйберс был трезв. То же самое показали и водитель попутного грузовика, на который пересел рабочий, и шофер встречной машины – виновник аварии. Следователь прокуратуры Н. Мысекеев выяснил, что на погрузку ездил еще и четвертый человек – тракторист Волков, которого никто в объяснениях не упоминал.
Никто не пил,– сказал Волков на следствии. – И разговора об этом не заводили. Кстати, возвращались мы поздно вечером, все магазины были давно закрыты. По дороге Эйберс сказал, что у него очень болит спина, ехать на тракторе еще долго, а ему на работу завтра с утра. Он попросил разрешения пересесть на попутную. Маконский, его тракторист, с удовольствием отпустил, потому что вдвоем в маленькой кабине сидеть тесно. Я и Федоров тем более не возражали...
– Подождите,– перебил следователь,– какой Федоров? С вами же ездил Котов?
– Котова с нами не было. Ездил Федоров..
Что такое, в чем же дело? Оказывается, как-то вечером к грузчику Котову пришли домой прораб Хильченко и мастер Душник. Котов удивился гостям, ибо никогда прежде начальство вниманием его не баловало. Гости справились у хозяина о здоровье, поинтересовались житьем-бытьем. Хильченко сказал, что, пожалуй, они смогут дать Котову новую квартиру – благоустроенную, и неподалеку от места работы...
Котов ушам не верил: чем обязан? «Скажи прокуратуре,– попросил прораб,– что именно ты ездил тогда на погрузку матов. Ты, а не Федоров... Дело давнее, сейчас этого уже и не помнит никто. И скажи, что Эйберс был пьян... Ты с ним пил, понимаешь?»
Тут же, под диктовку, Котов написал для прокуратуры объяснение. Прораб подмигнул мастеру, тот вынул из кармана бутылку «московской», и они обмыли соглашение.
После этого Душник съездил к Маковскому.
Когда все стало вставать на свои места, выяснилось, что и на работе-то никто никогда Эйберса пьяным не видел, кроме... руководителей ДСУ.
– У нас это где-то как-то зафиксировано? – спросил следователь у Пака.
– Нет... – ответил Пак.
– Меры принимали?
– Нет...– (Вконец растерянный руководитель хозяйства написал потом объяснение: «Случаи выпивки часто встречаются с работниками, и если всем им применять строгие меры, то они либо разбегутся, либо в выпившем состоянии могут нагрубить или вступать в пререкания»).
Последнюю ясность внес в эту историю старший инженер по охране труда и технике безопасности управления «Каздорстрой» В. Гичко: «Грузчики ездили на камышитовый завод почти за сто километров, руководство ДСУ обязано было доставить их на транспорте к месту погрузки и обратно. Ехать же в одноместной кабине трактора вдвоем с трактористом было грубым нарушением правил техники безопасности».
Вывод: несчастный случай связан с производством.
Нелишне еще раз сказать доброе слово о работниках областной прокуратуры – органа, стоящего на страже законности и порядка. Без сомнения, хлопоты Анны не были бы так тягуче длинны, если бы она догадалась обратиться в областную прокуратуру раньше. Статья 145 УК Казахской ССР, так же как и соответствующие статьи кодексов других союзных республик,– серьезная опора в борьбе с бюрократизмом. И областной прокурор Е. Есбулатов, и его заместитель В. Кругоной, и начальник следственного отдела У. Буранбаев, все, кто прямо или косвенно столкнулся с этим случаем, были едины во мнении – да, это тот случай, когда надо привлекать виновных к уголовной ответственности.
Дальше был суд.
– Знакомо ли вам,– спросил председательствующий А. Матмурадов у Пака,– «Положение о расследовании и учете несчастных случаев на производстве»?
– Положение мне знакомо,– ответил Пак.
– Почему нарушили его пункты?
– Я про них забыл...
– Вы должны были, согласно Положению, в течение 24 часов расследовать обстоятельства несчастного случая на месте.
– Я забыл посмотреть этот пункт.
– Почему не сообщили обо всем «Каздорстрою», согласно пункту 23?
– Пункт 23 я не читал.
– Почему даже в декабре не составили акт?
– Я не знал, как составлять.
– Знаете ли вы Указ Президиума Верховного Совета СССР от 12 апреля 1968 года «О порядке рассмотрения предложений, заявлений и жалоб граждан»?
– Читал, но забыл.
– Напомню. У вас должен быть журнал приема устных жалоб и заявлений.
– Заводил тетрадь, но сейчас не знаю, где она. Доронгову я в эту тетрадь не заносил...
Что же решил суд? Учитывая ходатайство общего профсоюзного собрания, приговорить Пака и Гречкина к 1,5 годам лишения свободы условно с испытательным сроком, оставив их на свободе и передав на поруки коллективу.
На первый взгляд оба пункта известной формулы – зло наказано, добродетель торжествует – соблюдены. Но это только на первый и очень беглый взгляд. Если добро действительно восторжествовало, права Анны Доронговой защищены, то достаточно ли наказан порок?
Нелепая создается ситуация, когда руководителя отдают на поруки коллективу. Причем коллективу малоуправляемому – вспомним объяснительную записку Пака. Или вот, одно только из выступлений ходатаев на том самом профсоюзном собрании. Автогрейдерист М. Боклин: «Коллектив у нас сбродный, много пьяниц, но товарищ Пак... удовлетворяет запросы трудящихся. Я предлагаю... взять их на поруки».
Да и в любом коллективе – как можно вообще, в принципе руководить – проводить совещания, планерки, отдавать распоряжения, спрашивать за нерадивость, наказывать прогульщиков, как можно делать все это, находясь на поруках? Должен же был суд учитывать это.
Нелепо также устанавливать в данном случае испытательный срок для чуткости, внимания и сердечного отношения, нельзя втискивать в рамки времени то, что должно быть постоянным, неотъемлемым качеством руководителя. Суд должен был учесть и другое. Поведение Пака и Гречкина не есть дело случая, это не ошибка. Их действия были обдуманными, заданными, а цель – оправдаться, вернее выкрутиться.
