Кредо
Попробуем еще раз, более обобщенно, взглянуть на эту самую обыденную жизнь.
Есть знаменитая «Изумрудная скрижаль» Гермеса Трижды рожденного, великая заповедь: «Как внизу, так и вверху, как вверху, так и внизу». И есть высказывание Шанкары (индийского религиозного философа, реформатора индуизма) о том, что «нирвана – та же сансара, а сансара – та же нирвана». «Великий квадрат, – говорил Лао-Цзы (китайский философ, живший в IV–III в. до н. э. и считающийся основателем даосизма), – не имеет углов».
Эти три высказывания, на мой взгляд, об одном и том же. Мы привыкли располагать события, ценности, переживания, даже время своей жизни по вертикали. Мы легко, не задумываясь, говорим: «Это выше, это ниже, это более низко, это менее низко». Мы никогда не задумываемся над тем, что такой способ взаимоотношения со своей жизнью лишает нас всяких шансов на то, чтобы обнаружить единство жизни и бытия.
И даже сами эти выражения: «обыденная жизнь», «быт», «повседневность» – внутри себя содержат такой оттенок, как «печальная такая необходимость». Нечто вообще-то лишнее, не очень обязательное, «ну что поделаешь», как бы плата за мгновения взлетов, за те высокие откровения, за те прекрасные переживания, которые случаются иногда.
Когда начинаем вспоминать свою жизнь, максимум три месяца наберется не обыденных. Всякий «энтузиазм» чаще всего длится не больше трех месяцев. Всякий, в том числе влюбленность. Три дня, три недели, три месяца максимум. Три – это ритм нашего сознания.
Это такое свойство нашей психики – в ритме вальса. А остальное – дырки, дырки, дырки, не заполненные ничем, кроме этой самой повседневности, быта, обыденности, воистину без всякой экзотики. Если из десяти лет прожитой жизни я вспоминаю как нечто значимое три месяца, то что я делал остальные девять лет и девять месяцев? Спал?
Жизнь: и смысл, и бытие
Нет никакой обыденной жизни и необыденной тоже. Есть эта жизнь. Ее мы можем проспать, радуясь отдельным дням, часам, минутам. Можем создать целые большие теории, что все остальное – подготовка к вот этому Мгновению. А можно жизнь прожить, это совсем другая история…
Оказывается, самое трудное, и самое интересное, и самое загадочное, и самое таинственное, и самое духовное, и самое мистическое, и самое оккультное – все, что вы хотите, самое-самое-самое, – это жить.
Понятно, что Гермес действительно Трисмегист, трижды рожденный, он додумался, но решил так: «Ну что же, если я скажу просто: жить надо, – все смеяться будут в этом Древнем Египте во главе с фараоном». Думает: «Надо что-то такое задвинуть». Задвинул: «Как вверху, так и внизу, как внизу, так и вверху…» Назвал это «Изумрудная скрижаль» – как хочешь, так и понимай. И Шанкара тоже сидел-сидел, мозговал-мозговал – ну как намекнуть-то? Он говорит: «Нирвана – та же сансара, сансара – та же нирвана». Ну вот, ребята, думайте, догадывайтесь, что я сказал… Лучше всех, конечно, поступил Лао-Цзы, сидя задом наперед на буйволе… Он просто сказал: «Великий квадрат не имеет углов», по-простому, чтоб сразу понятно было.
Вот в чем парадокс. Что мы хотим, чего только мы ни хотим: и того хотим, и того хотим, – а жить-то мы, оказывается, не очень хотим. Вот жить долго – да, некоторые хотят, хотя не знают зачем. Нам так внедрили про эту обыденность и необыденность, про быт и не-быт. Знаете, какие книжки хорошие мы читали? Там вообще никто не писает, не какает, не спит, не ест, а если ест, то что-то такое, чего не бывает в магазинах. И нам объяснили, что это концентрированная жизнь.
Нам так и хочется что-нибудь концентрированное, разведу водой – будет жизнь. Я думаю, что это и есть самое главное, чему есть смысл научиться, – жить. Чувствовать живую ткань жизни. Она присутствует везде, в любой форме, в любом мгновении.
В религиозных текстах есть вопрос: что есть благодать? Думаю, что вот это и есть – благодать, она здесь, всегда, чем бы ты ни занимался, в какую бы ситуацию ни попал. Я понимаю Шри Ауробиндо и Мать, они вообще бросили спать… Жалко даже на несколько часов перестать ощущать этот контакт с тканью жизни, это высшее наслаждение – сознания, души, тела, духа. Это та самая амброзия, пища богов, и она не где-то там, в другом времени и пространстве, она здесь…
Надо проснуться, проснуться так, как мы просыпаемся в те мгновения нашей жизни, которые никогда не забудем. У каждого есть что-то, что он никогда не забудет. У каждого есть это ощущение – вот я в это время жил! Я был! Я был вот эти полчаса, вот эти три дня, вот эту неделю, вот эту ночь…
Это неправда, что так нужно жить постоянно, это неправда, что только какой-то эмоциональный всплеск, какая-то вибрация в теле, какой-то зуд в голове обязателен, иначе этого ощущения не будет. Тогда йоги все – идиоты, когда говорят: «Гладь озера, зеркало, покой ума». Нет, это нужно для того, чтобы войти, слиться с этой живой тканью, ощутить эту благодать, ощутить вкус… И тогда мы можем поиграть в игру – обыденная жизнь, необыденная жизнь.
Мир совершенен, воистину, и мы совершенны, воистину. Человечество еще молодо. Структура социального наследования, так называемого воспитания, так называемого образования, вот это все несовершенно, еще молодо. Но во все времена, у всех народов по великому закону разброса появлялись свои Лао-Цзы, Гермес, Шанкара. Совсем недавно наш с вами соотечественник Вернадский, болея, во сне вдруг увидел свое предназначение…
Однако есть вещи, где самое аккуратное высказывание кажется очень грубым и ранящим ткань жизни. Душа, по-старинному «чувствилище», – орган субтильный. Ей в этом грубом и во многом примитивном мире – трудно. О сокровенном трудно говорить, и больно, и одиноко, и ка кая-то странная усталость бывает, к этому надо привыкнуть… Лелеять себя какой-нибудь изысканной мотивацией, не сразу убирать всю вертикаль, а постепенно сближать небо с землей, верх и низ, сансару и нирвану. Как повезет, как получится, кого или что услышишь.
Но ведь и здорово! Здорово хотя бы потому, что ничего не надо забывать, ни сознательно, ни бессознательно. Здорово, потому что сам живой и вокруг все живое, что смысл открывается буквально во всем. Ну, если на другом языке сказать: «Бог во всем…» – открывается плотный, живой смысл всех этих знаменитых высказываний.
Нам иногда кажется, что то, к чему мы устремляемся, – это безусловно лучшее. Там отсекается все то, что каждый из нас считает неприятным, тяжелым, плохим и т. д., там все хорошее, идеальное, и тогда мы впадаем в заблуждение, за идеалами мы теряем чувство жизни, ее живой ткани, что часто приводит к обесцениванию того, чем живем в настоящем. «А дальше – пустота».
Дело ведь не в том, чтобы от чего-то избавиться, а в том, чтобы найти всему смысл, найти всему живое сопереживание… Избавиться, скажем, от травы или от какой-то одной породы деревьев – это же будет не лес. Как можно избавиться, выкинуть из времен года, скажем, весну или зиму? Как можно из мира что-то изъять? А если это и возможно, то будет ли это лучше, совершеннее? Нет! Как показывает вся практика человечества, попытка изъять – это всегда рана, это всегда кровь, это всегда боль, это всегда поток потерь. Для того чтобы не пытаться что-то изъять, принимать жизнь и мир во всей полноте, и имеет смысл проснуться…
Трудно, когда ничего не забываешь, когда ничего не надо выкидывать и когда ты десять лет вспоминаешь – все десять лет. Это жизнь, трудная или счастливая, удачная или неудачная, – все это жизнь. Тогда вся вертикаль исчезает, остается «как вверху, так и внизу, как внизу, так и вверху», тогда нет ни «вверху», ни «внизу». «И сансара – та же нирвана, и нирвана – та же сансара», ибо нет ни того, ни другого. И «великий квадрат не имеет углов», ну нет у него, нет никаких углов. А есть живая ткань жизни. И если это состоялось, тогда вы будете чувствовать раны на этой живой ткани, наросты, искусственные наложения, все то, о чем мы говорим как о патологии.
Все сводится к главному – к тому, спит человек или живет, хочет он жить или сдался. Если он хочет жить, если он хочет проснуться, – он не сдался, что бы ни случилось. И обратное – если он не хочет жить, не хочет проснуться, – он сдался, ибо тогда он отказывается от дара, от того, что мы называем: «Всякий человек от Бога, всякая душа от Отца…»
Основой психопатологии обыденной жизни является то, что существует понятие обыденной жизни. И пока оно существует, существует патология, ибо это и есть болезнь под названием «Не хочу жить, не хочу быть живым, значит, не хочу быть человеком». А теперь вспомните, с чего мы начинали эту книгу. С темы живого человека.
Работа и любовь
Есть еще одна тема, тема, которую я хотел бы рассмотреть. Коротко ее можно выразить двумя словами: «работа и любовь». Если соединить, перебросить мостик, то можно говорить о том, что, употребляя эти слова внутри своего мира, я говорю о бытии и смысле.
Когда мы говорим о человеке, все сводится к тому, что любовь – это бытие, а работа – смысл. Или работа – это бытие, а любовь – это смысл.
