(Я прямо вижу, как на этой каторге, которую мы все называем жизнью, меня взяли в теплое местечко писать транспаранты, как когда- то в армии. И я сейчас, старательно так, высунув кончик языка, вывожу где-то в уголочке, типа задворок столовой: «Граждане! Не громоздите обид! Их вам же придется разбирать!»)
Вот так. Кафка сдохла, хвост облез. С каждой прощенной обидой.
3. Общие вопросы семейной структуры
Функции поддержания стабильности семьи и Рода
У «маленькой» семьи, можно сказать, есть начало, середина и конец, или, можно сказать, становление, продолжение и умирание. Это может быть: встреча «центровой» пары, их свадьба, потом рождение и выращивание детей, и распадение пары из-за развода или смерти кого- то из партнеров. У Рода, фактически, мы не можем указать начало, оно для нас неведомо. Поэтому же мы почти никогда не можем указать его конец – поскольку границы Рода редко кому известны наверняка. Так что единственная доступная для нашего наблюдения фаза – это средняя, та, которая «продолжение» и «поддержание».
Род, безусловно, заинтересован в рождении детей, но это далеко не единственное его «желание». Его нормальным импульсом будет являться поддержание своей целостности и структуры (если мы сравним Род с живым деревом, как это и принято в мифологиях, то легко будет понять эти метафоры: дерево не только распускает ветки, но и поддерживает их связь и целостность).
В этой главе я хотел бы указать на основные способы такого поддержания. Это не совсем описание сюжетов, но скорее называние главных действующих сил, из-за и из которых эти сюжеты складываются. Это: любовь, принадлежность, вина. Я колеблюсь, вписать ли в этот список уважение. Для меня оно отличается от первых трех большей «поверхностностью», делом скорее личности, а не Рода. Ну, посмотрим.
Любовь легче всего сравнить с соком этого Родового дерева. Он струится сам по себе, от корней к почкам и обратно. Любовь является естественным и природным чувством между близкими людьми. (Бывает такой страх у тех, кто собирается стать родителями – что не будут любить собственного ребенка; вот этот страх – прямая функция каких-то аналогичных расстройств в системе Рода из прошлого, а к новому ребенку обычно отношения не имеет. Нормальный человек любит своего ребенка так же автоматически и бездумно, как свое тело, воздух, воду и золото. На «деревянной» метафоре это можно увидеть вот как: если выбивается новый побег, то фактически нет шансов, что между местом его появления и его растущим кончиком не будет идти сок; но вполне может быть, что сок с трудом течет между побегообразующим местом и стволом с корнями – например, если перед этой веткой есть рана.)
Итак, любовь течет, и про нее трудно сказать еще нечто сюжетное. Конечно, она изменяет свои течения, опять-таки, как древесный сок. И по временам года; и подводя больше сока к разным частям дерева в разные фазы развития (весной больше к почкам, летом больше к растущим плодам, осенью больше к корням). Кроме того, очень значимая часть любви – это то, что помогает семьям объединяться друг с другом. То есть этот сок течет не только внутри, так Род выжить не может; в каких-то точках он должен «пробивать» наружу. Впрочем, в здоровом варианте он надеется эти места соприкосновения с другим Родом вскоре включить в себя (и это, конечно, место для очень интересных сюжетов!), так что это как бы «временное наружу».
Любовь течет, и большинство основных «печальных» сюжетов семьи связано с нарушением этого течения.
Но любовь не может являться единственным объединяющим началом. Последний раз я вспомню про сок: он не может течь в нигде, ему нужна структура, трубочки, давление. Дерево, в котором эта структура нарушена, может умереть при полном обилии сока. Если все же уже отвлечься от этой древесной метафоры (хотя ее глубина меня завораживает), то про любовь мы можем сказать, что она обладает важным свойством: она непостоянна. Она вдруг возникает и вдруг куда-то девается. Дети могут забыть о родителях на годы, молодожены и зрелые супруги могут тайно любить других, и не так уж редко любовь между двумя людьми превращается в свою противоположность, ненависть. И так далее с подобным. На одном таком материале трудно было бы построить что-то крепкое и долговечное.
Так что должны быть еще какие-то факторы, поддерживающие целостность семьи (не забывайте, что это сказка, но сказка вполне серьезная).
Я попробую сейчас сменить метафорический ряд, чтобы показать, что я имею в виду. Давайте представим себе безличную физическую систему: некие частицы, объединенные в некую достаточно стабильную систему. Какие факторы должны существовать, чтобы система была стабильной? По минимуму я бы назвал такие: сила притяжения между частицами (или притяжения частиц к одному и тому же телу по центру), граница системы (за которой система уже не существует) и почти наверняка третий фактор – нечто вроде «обратной связи», силы, которая возвращала бы частицу внутрь системы, если у той появляется риск из системы выйти.
Так вот, любовь прекрасно работает как «материальный носитель» функции притяжения частиц друг к другу. Все мы хотим жить поближе к тем, кого любим. Поскольку любовь не постоянна, а сила желательно чтобы была постабильнее, роль «мат/носителя» притяжения может играть, например, уважение. Или почтение. Или послушание. Все это с функционально-системной точки зрения примерно про одно и то же: создание притяжения между людьми, чтобы они были объединены в систему семьи и Рода. Уважение и иже с ним – они послабее, чем любовь, но постабильнее.
(И есть, как мне кажется, еще один фактор, вполне видимый в такой модели: частицы не должны «слипнуться» друг с другом в единый комок. И роль вот этой функции, которая противодействует слипанию, прежде всего играет запрет на инцест – также совершенно универсальный атрибут семейственности по всей Земле, не надо рассказывать мне о редких и отдельных исключениях.)
Дальше – что может работать в качестве «границы». Ясно: это «принадлежность». Есть сила, которая говорит человеку: существует определенное сообщество, где ты свой. Любишь, не любишь, это второстепенно, но ты свой. Во всем остальном мире ты – чужак, а тут – свой. Классическая сказка про два мира: «своих» и «чужих». И это очень сильная сказка на совершенно разных уровнях человеческой жизни. «Свои» делятся ресурсами друг с другом, а «чужие» – нет (ну, в значимых количествах, в случае семьи). Так что эту принадлежность можно вещественно представить себе как значок на пиджаке, а можно как склад (тех самых ресурсов), а лучше так: как значок, который дает право входа на такой вот склад, дабы приносить и забирать.
Но эти ресурсы – совсем не только и даже не столько материального толка. (Хотя мат/ресурсы очень сильно подчинены именно этой схеме.) Если бы дело ограничивалось мат/ресурсами, эгоизм мог бы из этой схемы легко уйти, накопив их достаточное количество где-то на стороне. В этих ресурсах – любовь, признание, понимание, уважение и прочие прекрасные вещи, чуть ли не сам Смысл Жизни или во всяком случае важные компоненты этого таинственного алхимического напитка.
И, наконец, если дела идут плохо, и ресурсы сильно расходуются, так что их кому-то не хватает (а при нашей общечеловеческой жадности это ситуация практически постоянная), или если кто-то из членов системы близок к тому, чтобы из нее выйти, или уже выходит, начинает работать система, препятствующая покиданию системы. И она работает аналогично закону Бернулли: чем больше риск выхода из системы, тем сильнее центростремительная сила, обратно в систему заталкивающая.
Мы можем назвать эту силу виной или совестью, и в данном случае их функциональность едина: они «загораются» как лампочки, когда человек рискует выйти из своего Рода. И чем больше он рискует, тем сильнее загораются эти лампочки. Фактически, чувство вины при таком системном рассмотрении является персонажем сказки, где герою грозит изгнание из родного леса. А грозит оно ему, если он нарушает законы этого леса. А чувство вины – его друг, суслик такой или белочка, которая ему объясняет: товарищ, ты рискуешь. Нет, не белочка, это такой дятел, он ему прямо в голову долбит, товарищ-то глуховатый.
Причем я хочу подчеркнуть, что это не «общечеловеческие», а именно родовые законы про совесть и вину. Общечеловеческая совесть – модель скорее поэтов и идеалистов. Во многих семействах убийство «не своих» вполне ОК, а часто и доблесть, и всю человеческую историю так было и остается. Вот если в родовых законах предписано убийство, а человек этого не делает (например, не идет в армию во время всеобщего военного призыва), вот тут Род будет мучить его чувством вины. За нарушение «общечеловеческих» ценностей – какая кара? Ну, только смерть, как еще можно покинуть общество людей? А за нарушение родовых ценностей – лишение чувства принадлежности и потока любви (навсегда уйдешь к «чужим», и еще детей своих утянешь). Гораздо конкретнее и ощутимее.
