Ознакомительная версия.
Этот внезапный и удивительный контакт с бессознательным и с инстинктами происходит, когда вы впервые занимаетесь сексом, или впервые напиваетесь, или принимаете наркотики. То, что было доступно другим, – родителям и другим взрослым, но было сокрыто от глаз, пребывало за закрытыми дверями, было заперто в кабинетах, не предназначалось для детей до 18, отныне становится и вашим, и вы понимаете нечто такое, о чем раньше и не догадывались. И здесь важен не «кайф», а понимание, гнозис. Это знание, приобретенное опытом, а не понаслышке. И это знание изменяет все. И оно может быть использовано независимо от авторитета других.
Слуга следует своему пути индивидуации, как только он отведал запретной еды. Это акт непослушания, а следовательно, риск. Его могут обнаружить и наказать. Но это также и его первый шаг к индивидуальному сознанию. Он хватается за представившуюся возможность и сталкивается с инициацией гнозисом. Не рискни он так, он рисковал бы никогда не индивидуироваться и навсегда остаться доверенным и верным слугой. Что в этом плохого? Это никуда не ведет. Это тупик. Не рискуя начать индивидуацию, мы рискуем оказаться в стагнации.
Акт непослушания слуги – то же, что и непослушание Адама и Евы Богу Отцу в Эдеме. Своим радикальным скачком в неизвестное, мотивированным чистым любопытством, слуга нарушает табу и выходит из своей роли верного слуги. Он действует из своего индивидуального желания знать.
Желание узнать самому – движущая сила индивидуации, и оно проявляется на многих уровнях эмоциональной и когнитивной жизни. Это касается не только секса и удовольствия. Это касается и науки. Стремление к познанию отделяет нас от тех, кто не знает. Чем больше вы знаете, тем больше вы отдаляетесь от коллектива. Именно таковы переживания многих людей, вырастающих из детства и отрочества. Энергия познания и энергия роста соединяются в оппозиции желанию отдохнуть и поиграть в безопасности, смешаться с толпой. Но высматривать что-то в запрещенных местах и учиться на опыте – рискованно. Внезапно инициированный в гностические тайны змеи, слуга сокращает дистанцию между собой и королем и сам познает источник королевской мудрости. Это разрывает его духовную зависимость. Это подобно протестантской Реформации, когда каждый верующий стал священнослужителем с прямым доступом к Богу. Теперь слуга может сам понять тайну королевской силы, и, стало быть, ему не нужно доискиваться ответа свыше. У него самого есть прямой доступ к тому же гнозису, что и у короля. И он больше не слуга – в очень важном смысле слова. Он вырос из этой роли благодаря своему запретному знанию.
Это изменение стремительно ускоряет другие события, которые, в свою очередь, производят драматическую трансформацию всей ситуации. Когда королева теряет свое кольцо, она слепо критикует и обвиняет доверенного слугу. Король тоже возводит напраслину на него и отказывается использовать свою высшую мудрость для разрешения загадки утерянного кольца. Теперь жизнь слуги в опасности, и ему надо найти путь собственного спасения. Похоже, что гнозис – обоюдоострый дар: он приносит сепарацию и предательство со стороны тех, кому вы служили, и предлагает возможное решение, если вы сохраняете присутствие духа и разума настолько, чтобы суметь им воспользоваться.
Выходит так, что странный прокол в прежде непогрешимом функционировании короля оборачивается ключом к освобождению слуги. Неповиновение слуги запускает в действие акт бессознательной проекции и предательства со стороны его родительских покровителей, и вместе с тем райское состояние резко прерывается. Джеймс Хиллман блестяще размышляет о таком индивидуационном потенциале кажущихся катастроф в своем эссе «Предательство». Похоже, катастрофа – необходимый спусковой крючок индивидуации, что мы увидим и в сказке, обсуждаемой в следующей главе.
Когда король удостоверяется в невиновности слуги, он пытается исправить дело, предложив тому еще более высокое положение при своем дворе. И это решающий момент. Слуга может принять предложение и остаться слугой, хотя и более высокого уровня, или же он может рискнуть максимально и оставить страну. Остаться с королем, повторяем вновь, будет, возможно, тупиковым путем и фактически стагнацией. Преимущество такого положения – в некоторой безопасности, хотя предложение короля и сомнительно в свете его прежнего предательства. Однажды обжегшись, в другой раз дважды поостережешься. Слуга решается на риск индивидуации и отправляется, куда глаза глядят с небольшим количеством денег и конем в награду за прежнюю добрую службу.
Разумеется, он берет с собой и гнозис, полученный от белой змеи. Пока он не вкусил от белой змеи снова, другими словами, пока он не пристрастился, не стал зависимым, последствия его глубокой инициации в язык инстинктивной психики остаются при нем. Он впадает в состояние благодати. Парацельс называл такую мудрость lumen naturae, природным светом, отличающимся от света божественного откровения свыше (о котором речь пойдет в следующей истории, где дух приходит свыше, а не снизу). В результате инициации герой фактически достигает успеха, но не без дальнейших испытаний и искушений.
Сохранение сознания
И вот так уж случилось, что тот, кого отныне я буду называть героем истории, поскольку, отделившись от короля, он больше не слуга, покидает царство знакомого и берет под свою ответственность последствия риска, на который он пошел. Теперь он – свободное действующее лицо, действующее от своего собственного имени. Отныне он – сознательный индивид, а не приложение к другому. Его путешествие теперь олицетворяет продолжающуюся историю индивидуирующейся личности. В наше время этот риск и жертвование зависимостью остаются теми же, и человек идет на них, покидая большую организацию с изобилием защит и преимуществ, где слава и власть кажутся вполне достижимыми ради индивидуальной свободы и творчества; то же случается и при разводе. Если вам интересно, почему одни люди идут на такой риск, а другие нет, то полезно будет задуматься над нашей волшебной сказкой и понять, что это может вполне зависеть от того, вкусили ли они белой змеи и обнаружили ли ту уверенность в себе, которую обеспечивает связь с бессознательным. Личный гнозис соединяет личность с внутренним источником авторитета и инстинктом. Канал интуиции открывается. Теперь важным становится дело сохранения открытости бессознательному и способности осознавать.
Дар интуитивного понимания не подводит нашего героя на его пути верхом, ибо вскоре он встречается с тремя рыбками, запутавшимися в зарослях и жалующимися на свою несчастную судьбу. Он слышит их разговор и понимает их дилемму, и – что еще более важно – он решительно действует, исходя из того, что слышит. Он освобождает их и возвращает в воду. Этот акт сочувствия будет трижды повторен, с каждым разом оказываясь все более значительным.
Первый – это важный акт сознания. Он указывает на способность героя удерживать сознательную связь с царством животного мира, то есть с содержанием бессознательного в том виде, в каком оно себя выражает. Рыба на внутреннем символическом уровне олицетворяет бессознательное либидо, и он демонстрирует свою способность соединяться с этим измерением, выказывая принятие и понимание. Он способен направлять себя и поддерживать здоровое отношение к своим креативным способностям и воображению. Крайним следствием игнорирования или попрания жалоб рыб была бы психологическая стерильность. Он попал бы в ловушку, став сухим интеллектуалом, лишенным контакта с источниками воображения и творчества. Самое большее – он смог бы передавать традиционные учения. Сохранение живого воображения необходимо для продолжения его индивидуационного путешествия, как мы увидим позже, когда это хорошо послужит ему для установления отношений с женщиной, которую он любит. Успех coniunctio будет зависеть от его контакта с рыбой, от спонтанного движения бессознательного. Рыба символизирует проблеск интуиции, которая может спасти все в момент испытания.
Вторая демонстрация сознания показана в момент, когда герой слышит жалобы муравьиного короля о том, что лошади топчут его маленьких подданных, и он тут же поворачивает своего коня на другую тропу. Это значимо, потому что указывает на его высокую степень настроенности на тело. Будучи верхом, высоко в седле, многие ли люди услышат голосок муравья – так далеко внизу, такой тоненький? Ведь голова так далека от тела! Герой отличается высокой чувствительностью и проницательностью. Это означает, что он в чрезвычайной степени настроен на самые тонкие сигналы симпатической нервной системы. Муравей олицетворяет способность самости к построению и перестройке структур контейнирования, образности и чувств, лежащих далеко за пределами эго-сознания. Здесь герой демонстрирует, что он сохраняет связь с этой частью своей природы, что он будет активно защищать ее и что не будет подавлять или игнорировать ее. Он показывает качество телесного сознания. Он способен сохранять контакт с соматическим бессознательным. Риск игнорирования муравьев – в том, чтобы дойти до крайности и не быть способным восстановиться, физически или эмоционально. Без связи с этим инстинктивным фактором человек легко впадает в определенную инфляцию эго, в которой считает себя бессмертным и богоподобным, не подверженным физическим ограничениям. Это искушение – слишком сильно проталкиваться, слишком быстро и слишком далеко идти без отдыха, отмахнуться от сигналов тела и души, говорящих вам о том, что вы уже достаточно сделали, что нуждаетесь в отдыхе, что должны взять отпуск. Попрание этих соматических и психологических сигналов – столь легко дающееся тем, кто сидит высоко на коне и полон бодрости и эгоистических амбиций – фактически приводит к постоянному упадку. Доведя себя до крайнего состояния, вы уже не можете оправиться, а физическая и психическая усталость становятся хроническими. Это разрушает возможность дальнейшей индивидуации, потому что энергия и средства восстановления более недоступны. Иммунная система выработана и не может уже больше перегруппироваться.
Ознакомительная версия.
