Посмотрим. Рождается ребенок, и женщина понимает, что она не справится сейчас одновременно с двумя важными делами: строить карьеру и растить ребенка, и не хочет или не может в силу экономических обстоятельств отдать его кому-то. Она принимает решение, что это ее ребенок, она делает выбор его рожать и не отдавать его в первые годы кому-то. Потому что это будет тогда не ею выкормленный, не ее ребенок, а ребенок тех пусть даже самых замечательных нянь – а если не замечательных? – или замечательных бабушек – а если не замечательных? И вот женщина делает выбор рожать, растить и воспитывать и это ее «хочу». Но не жертва! Это ее решение, а не взваливание на себя креста. Мы живем дольше, мы очень долго не чувствуем, что наша жизнь уже закончилась, у нас большая перспектива для самореализации, просто для радости жизни. А в силу этого мы вольны – не вольны. Тогда женщина решает, что – да, она делает этот выбор, она взвешивает, что вот здесь сейчас ей действительно важнее, она этого хочет, а там как получится. Если ее «хочу» карьерное или творческое сильно, то в эту жизнь прекрасно впишется и ребенок. Совершенно замечательно вырастают дети у мам, много работающих. У мамы-художницы ребенок может тут же сидеть в мастерской, что-то такое рисовать, и ничего, это будет только прекрасно, потому что с начала жизни возникают общие переживания, и на работу с собой берут, и книги пишут, и тут же дети крутятся и разговаривают, и рассказывают детям, и договариваются об их совместной жизни, что «вот это у меня работа, это у тебя работа». Когда ребенок взрослеет и должен идти в школу – «это наша общая жизнь, в которой у каждого есть свои обязанности, но обязательно должны быть и права». И такая мать найдет время для общения с ребенком.
И совершенная неправда, что женщина, сидящая дома, ничего не делающая, торгующая бесконечно тем, что она занята ребенком, что ах, ей нужно заниматься хозяйством, не может больше ничем заниматься. Это все самопотакание. Времени море. Женщины, сидящие дома с детьми, имеют огромное количество времени, особенно когда дети подрастают. Не в детях дело, дело в лени и еще во внутреннем неудобстве, потому что, если женщина рискует быть честной сама с собой, то прекрасно сама об этом знает: хватит времени и на детей, и на хозяйство, и на свои интересы. Знает, но лень, засасывающее болото бытовой рутины понижает самооценку. Легче страдать, чем собраться и делать. А еще труднее признать, что делать-то ничего не хочется. Вот бы ребетенок еще не мешал сериалы смотреть, и совсем рай. Можно читать книжки, гуляя с ребенком, можно вязать, можно учить язык, можно при теперешнем техническом уровне работать удаленно где угодно, для всего этого есть время. Домашнее хозяйство в современном мире, особенно если говорить о горожанах, не занимает никакого особого времени. Вопрос только во внутренней собранности и внутреннем желании. Но желание что-то делать тут же отменяет возможность торговли своей занятостью и изученностью.
Это лень, а лень – это бесконечная жалость к себе. Здесь и кроется ложь о лжи. Нет никакой жертвы. Все искажение в том, что люди ведут себя так, как будто они живут по принуждению, как будто над ними стоит надсмотрщик с хлыстом, который их загнал в угол и заставил делать то, что им не хочется. Это невозможно, это неправда. Человек ничего не делает из «не хочу». Просто каждый выбирает, выставлять ли на продажу и привлекать ли к себе внимание нытьем и жалобами. На самом деле это выбор человека – так себя предъявлять. И когда говорят, что это непреодолимое обстоятельство…
Непреодолимых обстоятельств не бывает, всегда есть варианты выхода, даже человек физически очень больной может найти вариант. Все дело в том, что человек действительно не живет так, как того заслуживает, потому что непонятно кому служит и кто за эту выслугу должен платить и награждать. Человек живет так, как он хочет. Как же это порой почти невозможно принять! Воля ваша, незнание законов от ответственности не освобождает. Можно идти просить подаяние, а можно учиться и найти работу – и без руки, и без ноги, и со всякими болезнями и хворями. И мир это знает. И люди это преодолевают. Весь вопрос в силе намерения самого человека, в его смыслах и его желаниях.
Существует два варианта: человек, который хочет делать, ищет способы делания, человек, который не хочет, ищет варианты оправданий. В наше время, в современном мире с его огромными возможностями, которые дает цивилизация, техническая сторона жизни, которая освобождает человека максимально от борьбы за существование, разговор о том, что чем-то пожертвовано, не несет ничего, кроме жалости к себе и прикрытия лени, ложной, совершенно ханжеской идеей, что материнство – это какая-то жертва. Что это за жертва: хотела сходить в кино, а тут ребенок. А чем ребенок помеха? Маленький компромисс, и ты берешь ребенка с собой или находишь другой выход. Просто надо действительно хотеть, а не спекулировать....
Давным-давно был мой сын маленьким, и мы ездили с ним каждый год к морю, не я ездила к морю и брала с собой ребенка, а мы с ним ездили к морю. И, как два добрых товарища, жили в согласии и удовольствии: он научил меня рано вставать, и я благодаря ему увидела такие рассветы и такое море, услышала таких птиц в лесу, что до него и не представляла, как это. Он рано ложился спать, и у меня образовалось немало свободного времени вечерами. Я перечитала много книг, на которые все не было времени, связала пару отличных свитеров. А еще служила палочкой-выручалочкой тем несчастным девчонкам, которые так и не смогли понять, что они с ребенком приехали, а не вынуждены были взять его с собой. Я присматривала за их уложенными спать детьми, пока мамы бежали куда-то «пожить для себя». Чем я пожертвовала, скажите мне, что потеряла? Если не можешь изменить обстоятельства, измени к ним свое отношение. Это ключ к якобы существующей проблеме, и он, самое удивительное, давно всем известен.
Почему прекрасно, замечательно, радостно во всей Европе смотреть на туристов, и просто мам, гуляющие семьи, которые всюду ходят с детьми? С самыми маленькими. Когда женщина совершенно не раздражается на то, что ребенок заплакал, она просто его успокоила. Все вокруг прекрасно к этому относятся. Вот тогда у ребенка и матери общая жизнь.
А жертвенность, это когда ребенок – нечто такое, что не приносит новую, совместную жизнь, а отменяет хорошую прежнюю и подсовывает вместо нее что-то неудобное и неправильное, отменяет все мечты, чаяния и радости матери, и как-то нужно выкроить кусочек жизни без него, чтобы пожить наконец, куда-нибудь его сдать, запихнуть, оставить, пристроить, что-то такое сделать, чтобы избавиться от этого креста на плечах на какое-то время, вздохнуть свободно.
Да, я прекрасно понимаю, что на прием или вечером в ночной клуб с ребенком молодая мама не может пойти, но для этого всегда можно найти на несколько часов няню или родственницу, если уж очень хочется. И нужно это делать. Потому что ребенку мать нужна радостная и веселая, а не проецирующая на него все свои проблемы и переводящая ребенка своим «Я же пожертвовала» сразу в разряд должника. Причем должника пожизненного, потому что нельзя вернуть долг несостоявшейся жизни. Это невозможно.
Путы хаоса: я проживу за тебя твою жизнь.
Бывает, что мамы начинают делать за детей жизнь. Ребенка «поступают» куда надо, женят, выдают замуж… Бунты случаются, конечно, это не настолько инфернально. Но я не знаю, что должно случиться или какая любовь должна вдруг возникнуть, какое переживание, чтобы сломать порочную схему. Часто это происходит очень болезненно, до психических расстройств.
Эти вот гири, эти красные флажки, выставляемые в детстве, мы сейчас говорим именно о случае «благих намерений», – это вынесенные на ребенка проекции матери, как надо, как до́лжно.
Откуда она все это взяла, большинство не задумывается. Если остановить женщину и спросить: «А кто вам сказал? Аргументируйте, почему вот это правильно, а вот это нет, почему ребенку вот это можно, а вот это нельзя», – большинство родителей аргументировать ничего не могут, они впитали это. В них это инсталлировали, говоря компьютерным языком, как программу. Кто инсталлировал, неизвестно, кто автор программы, в общем, смутно читаемо, программа лицензированная или какая-то ломаная, уже с вирусами, никто не знает, но она уже воспринята.
Особенно ярко это заметно среди людей, которые постоянно и долго живут в одном мире, в одном социально-психологическом мире, в одном кругу. Люди, родители, матери, которые жили среди разных людей, видели разные правила, видели возможность разных способов жизни, разные сочетания требований, ожиданий, соответствий, предъявляемых к детям, видели позволенное детям, разный стиль поведения, который допускается между родителями и людьми, эти люди гораздо более пластичны. Значительно шире и их мир. А мир, когда он шире, дает ребенку шанс, что даже если родители живут по каким-то нормам, нормы эти будут гораздо мягче. «Скажем, где-нибудь в другой стране вот так вот позволяют детям, и ничего».
