Ознакомительная версия.
438
При этом «повод» Л. Витгенштейн считал «гипотезой», а «мотив – это просто то, что мы отвечаем, когда нас спрашивают».
П.Я. Гальперин формулирует это положение примерно так же, хотя и в другой терминологии: «Потребность же с самого начала намечает (потенциально или актуально) “конечную цель” и одновременно побуждает индивида к поискам, так как самого пути (операционного содержания действия) потребность не определяет; ведь она и возникает оттого, что готовые пути, пути автоматического реагирования, заблокированы. Потребность диктует только побуждение, влечение к цели, но выбор пути, определение конкретного содержания действия или приспособление действия к наличным обстоятельствам становится в этих условиях отдельной задачей – задачей особой, ориентировочно-исследовательской деятельности». Последнюю П.Я. Гальперин, как известно, рассматривает в качестве единственного «предмета психологии».
Относительно последнего следует сделать существенное дополнение: поскольку «объяснение» есть деятельность, как и любая другая, то очевидно, что она может подменять собой фактическую активность пациента. Равно как дети, согласно П. Жане, «замещают действие словом», так и взрослый человек, «обсудив» какую-то тему, способен удовлетвориться и в отношении непосредственных действий в «объясненном» направлении. Таким образом, «объяснение» ко всему прочему и вытесняет, подменяет собой непосредственное действие, что по понятным причинам имеет результатом отсутствие фактических результатов и изменений. Недостаточно знать по медицинскому учебнику, как провести ту или иную операцию, необходим опыт, то есть динамический стереотип фактического действия, а не одна лишь аберрация «картины».
Подобная процедура, хотя и в несколько урезанном виде, используется в «бихевиоральном консультировании», и здесь она получила название «операционализации поведения». Здесь задача психотерапевта сводится к тому, чтобы перевести «неясные слова» в «объективные, наблюдаемые действия». Психотерапевт здесь «переводит» такие слова, как «тоска» или «депрессия», которые сами по себе уже являются «объяснениями», в представление совокупности конкретных действий: «слезы», «затрудненные движения» и т. п.
Формы этих «объяснений» могут быть самыми различными, но по сути своей идентичны: пациент требует признать себя «правым» даже в том пункте, где он указывает на свою «неправоту»: «Я прав в том, что я не прав!»
Кроме того, Ф. Пёрлз выделял еще два «класса словесного продукта», которые на поверку также оказываются «объяснениями», хотя и специфицированными. «Первый класс словесного продукта», по Ф. Пёрлзу («“доброе утро”, “как дела” и все такое»), также относится к «объяснениям», которые служат «объяснению» действий – встречи, знакомства и т. д., они как бы отвечают на вопрос: «Что я здесь делаю?» По сути дела, это «объяснения» для себя, то, что позволяет человеку продолжать и поддерживать начатое действие. «Третий класс словесного продукта», по Ф. Пёрлзу («когда вы говорите о философии, экзистенциальной гештальттерапии и так далее»), вне всякого сомнения является «объяснением».
Данное обстоятельство позволило теоретикам психоанализа утверждать наличие феномена «сопротивления»: «Сопротивление, – пишет З. Фрейд, – может быть только выражением Я, которое в свое время осуществило вытеснение, а теперь хочет его сохранить». Однако подобная трактовка весьма ограниченна и не принимает во внимание того существенного момента, что якобы «вытесняемое» могло и вовсе никогда не появляться в сознании («картине»). Наличие неозначенных потенциально означаемых в «схеме» пациента создает количественный и качественный «разрыв» между тем, что есть, и тем, о чем известно. Эти «белые пятна» затушевываются «объяснениями», а пациент не хочет знать ни о том, что он заблуждается, ни о том, что может быть что-то в нем, что ему неизвестно, поскольку это «ударяет» по самолюбию и весьма пугает, как пугает всякая неизвестность.
Ч. Райкрофт определяет «рационализацию» как «процесс, при помощи которого действия объясняются expostfacto причинами, которые не только оправдывают их, но и скрывают их истинную мотивацию».
«Фрейдисты, – пишет Б. Рассел, – приучили нас к “рационализации”, то есть к процессу изобретения того, что представляется нам реальной основой решений или мнений, которые на самом деле совершенно иррациональны. Однако помимо этого существует […] обратный процесс, который может быть назван “иррационализацией”. Практичный человек, решая какой-то вопрос, более или менее сознательно суммирует все “за” и “против”, исходя при этом из своей эгоистической точки зрения […]. Придя с помощью подсознания к аргументированному эгоистическому решению, человек начинает придумывать или заимствовать у других набор высокопарных фраз, показывающих, как он преследует общественную пользу ценой невероятных личных жертв». Надо признать, что подобный механизм – более чем распространенное явление, однако важно отметить, что «объяснения» начинаются здесь не с момента «придумывания или заимствования высокопарных фраз», а с подбора указанных «за» и «против».
В числе других «иррациональных идей» А. Эллис выделил «оценочную установку», иррациональность которой заключается в том, что при этой установке оценивается, например, личность человека целиком, а не отдельные его черты и поступки, то есть некий отдельная «составная часть» человека отождествляется с человеком в целом.
Так или иначе, но психотерапевт всегда должен помнить, что «объяснения» пациента являются лишь формой, скрывающей за собой или покрывающей суть расстройства. Если же принять во внимание одно из важнейших положений теории Д. Келли, что «люди отличаются друг от друга тем, как они интерпретируют события», то, игнорируя «объяснения» (то есть интерпретации) пациентов, психотерапевт имеет возможность работать с фактическими и универсальными структурами и силами, что значительно упрощает дело.
Если на предыдущем этапе выявлены «требования» и «прогнозы», следует использовать соответствующие психотерапевтические техники.
Вопрос «Зачем?» может распространяться как на страхи, так и на другие симптомы пациентов, то есть на депрессивные реакции, раздражение и т. п.
Что было бы невозможно вне предшествующей интериоризации отношений с другими людьми.
Что обеспечено «внутренней» и «внешней» речью человека.
В этом смысле КМ СПП сближается с бахтинианцами, которые рассматривают «сознание» как диалогичный акт. «Отношения, – пишет В.И. Самохвалова, – в любом их человеческом варианте – это всегда работа сознания и работа с сознанием. Понятие “диалог” является ключевым не только в понимании отношения между сознаниями, внешнего диалога, но и диалога внутри одного сознания, когда “другой” помещается внутри самого себя и может означать любые формы опыта, накопленного человечеством и существующего в идеальной форме как социальные и культурные нормы, представления, парадигмы, усвоенные сознанием. Внутренняя речь как один из членов диалога с обществом есть в то же самое время сама уже диалог, который человек ведет сам с собой, но имея в виду себя общественного, на фоне и в контексте отношений с обществом».
Принципиальным отличием психотика является то, что его «цепи» могут запускаться вне соответствующих «внешних воздействий», при этом он контактирует с «личностями», которых или не существует вовсе (галлюцинации), или характеристики которых не соответствуют реально существующим персонажам (например, бред преследования). Однако в целом эта система идентична психической организации здорового лица, с той лишь разницей, что соответствующие «внешние воздействия» являются непременным условием формирования или актуализации соответствующих «образов» («сигналов») других личностей, хотя, например, в сновидении они актуализируются относительно спонтанно.
Это положение обстоятельно аргументируется в работе А.В. Курпатова «Tractatus psychosophicus».
Эту позицию совершенно четко сформулировал В.Н. Мясищев: «Считая, что личность представляет собой высшее психическое образование, обусловленное общественным опытом человека, подчеркивая необходимость разграничения понятий “условия личности” и “сама личность”, я полагал, что в понимании личности биологически-органическое неразрывно связано с социальным, но не является ни личностью, ни ее частью, а только условием личности».
Ознакомительная версия.
