Его поведение было не совсем обычным, хотя неизвестно, как он вел себя в обычной обстановке. Одно было совершенно очевидно — Вендт растерялся. По-видимому, сам маленький профессор осознавал это. «Я не знаю, как обращаться с этими людьми», — пожаловался он психиатру — консультанту из ЦРУ. Он категорически отказался допрашивать испытуемого, предоставив вести допрос консультанту. Последнему, в свою очередь, не удалось получить от испытуемого какую-либо новую информацию, еще не известную ЦРУ.
На третий день все повторилось: секонал с завтраком, затем декседрин и марихуана в стакане воды. Единственным отличием от распорядка предыдущего дня — это разрешение сыграть в покер в десять часов утра. Затем в двух красных капсулах он получил наркотик от Вендта; как ему сказали, это «средство от нервов». К 2 часам дня Вендт заявил, что субъект не годится для его средств.
Своим возмущенным коллегам он сказал, что если человек намерен лгать, то эти средства делают из него более совершенного лжеца. Далее он заявил, что экстракт марихуаны вызывает нежелание скрывать что-либо, лучше всего срабатывая на тех, кто хочет сказать правду, но из страха не решается. Такой эффект был обнаружен ОСС десятью годами ранее.
На время Вендт отошел в сторону, однако остальные не отказались от такого испытуемого. Они решили подвергнуть его обработке по типу «А» (сокращение от ARTICHOKE). Он также не отличался особой оригинальностью. Во время войны этим методом пользовались при допросах военнопленных и лечении контуженных солдат. Эксперимент с подозреваемым русским агентом проводился следующим образом. Вначале ему в вену вводилась доза пентотала натрия, достаточная для того, чтобы тот терял сознание; через 10 минут его приводили в полубессознательное состояние с помощью укола бензедрина. В этом случае действие бензедрина не удовлетворило консультанта-психиатра, и еще через 10 минут по его указанию д-р Томсон снова ввел испытуемому 10 мг, который впал при этом в состояние полусна-полубодрствования, почти коматозное, но с глазами навыкате. Пользуясь гипнотическими интонациями, без перевода на русский язык, консультант с помощью метода «регрессии» пытался убедить субъекта в том, что тот говорит со своей женой Евой в более ранний период жизни. Это было нелегко, поскольку роль Евы исполнял переводчик-мужчина.
Тем не менее консультант утверждает, что с помощью наркотерапии или гипноза ему удавалось «создать любую фантазию» у 60–70 процентов своих пациентов.
Примерно в течение часа русский, по-видимому, не подозревал, что говорит не со своей женой, а с оперативниками, пытающимися узнать о его отношениях с советской разведкой. Когда человек начал дремать, консультант велел ввести ему двойную дозу бензедрина. Через час тот начал сильно рыдать. Консультант принял решение завершить сеанс; самым успокаивающим тоном он стал усыплять его. После того, как человек уснул, консультант успокаивающим голосом начал внушать ему, что после пробуждения он ничего не вспомнит.
Одной из задач, поставленных ЦРУ, было умение вызывать амнезию. В одном из документов 1952 г. говорится: «С точки зрения ARTICHOKE чем продолжительнее будет вызванная амнезия, тем эффективнее результат».
Понятно, что если жертва вспомнит обработку по типу «А», то она перестанет быть тщательно охраняемым секретом ARTICHOKE. Возможно, кто-то из испытуемых, действительно работавший на русских, сообщил бы им о методах, применяемых американцами. Это обстоятельство ставило в повестку дня проблему «избавления» от испытуемых в рамках программы ARTICHOKE.
Убийство, видимо, исключалось, однако руководство ЦРУ предусмотрело длительные сроки пребывания в различных тюрьмах. Хотя в ряде конкретных случаев сообщалось об успешных актах внушенной амнезии, внешние консультанты программы ARTICHOKE утверждали, что «подлинную амнезию можно гарантировать, только отрубив испытуемому голову». Видимых успехов не удалось добиться и по заключенному еще в 1950 г. частному контракту на создание средства, разрушающего память[32]. В любом случае неразумно предполагать, что на протяжении многих лет хотя бы один из испытуемых по программе ARTICHOKE не избавился от амнезии и не сообщил русским о том, что с ним произошло. Как часто происходило с операциями ЦРУ, противник был порой лучше осведомлен о деятельности ЦРУ, чем сами сотрудники Управления.
Вернувшись в оборудованный для него дом, Вендт вновь приступил к экспериментам. Ему предстояло принять еще четырех подопытных субъектов.
Следующим по порядку был заведомый двойной агент, имевший в ЦРУ кличку EXPLOSIVE. В документах управления он описывается как «профессиональный русский агент» и «закаленный человек, способный лгать последовательно, но не очень эффективно». Для членов команды ARTICHOKE он не был новым объектом, ибо несколькими месяцами ранее ему вводили под гипнозом смеси наркотиков под предлогом «медико-психологического» обследования. В то время группу сопровождал гипнотизер-профессионал, который передавал команды переводчику через усовершенствованную систему связи; тот, в свою очередь, мог, по-видимому, подавлять волю человека под псевдонимом EXPLOSIVE. Позднее группа сообщала директору ЦРУ, что EXPLOSIVE передал «весьма ценную информацию», а затем забыл о допросе в результате внушенной под гипнозом амнезии. С тех пор EXPLOSIVE находился в заключении. Теперь его предоставили в распоряжение профессора Вендта, который должен был ввести ему свою смесь из секонала, декседрина и марихуаны.
В этот раз Вендт дал ему все три наркотика единовременно, растворив их в стакане пива. В выпитом во время обеда пиве он принял затем секонал, а в послеобеденной кружке пива — вновь все три ингредиента. Никакие положительные результаты не были отмечены. Закончив эксперимент после полуночи, Вендт отметил: «Данный опыт продемонстрировал, что люди, с которыми мы имеем дело здесь, отличаются от американских студентов».
В течение следующей недели сотрудники ЦРУ доставили Вендту еще троих, но и здесь успех был весьма скромным. По словам Томсона, общее отношение к Вендту стало «совсем враждебным». Его компетентность ставилась под сомнение как сотрудниками ЦРУ, так и сотрудниками морской разведки. Профессор объяснил, что одному подопытному он ввел слишком сильную дозу; другому — слишком слабую. Хотя он утверждал, что его наркотики безвкусны, подопытные замечали посторонний привкус в напитках. Пока одного из подопытных допрашивали на русском языке в соседнем помещении (причем никто не потрудился заняться переводом), Вендт в течение получаса проигрывал на пианино одну и ту же мелодию. Во время допроса последнего испытуемого Вендт и его ассистентка выпили пива и слегка захмелели. Во время эксперимента он настолько отвлекся, что признался: «Мысленно я здесь не присутствую». Его ассистентка начала смеяться. Как вспоминает Томсон, ее присутствие было подобно открытой ране; это ощущение особенно обострилось, когда во Франкфурт прибыла жена Вендта, и профессор пригрозил, что бросится с церковной колокольни.
Вендта уже нет в живых, и он не может дать свою версию происшедших событий, однако источники ЦРУ и морской разведки дают совпадающие оценки его поведения. Морзе Аллен, руководитель группы ARTICHOKE, чувствовал себя жертвой «мошенника» и описывает поездку как «напрасную трату времени и денег». Человек, обычно умевший скрывать свои чувства, Аллен бледнел от ярости, когда ассистентка отмеряла наркотики кончиком ножа. В своем заключительном докладе он рекомендовал, чтобы в дальнейшем разработчики наркотиков не допускались к участию в полевых испытаниях. Далее он писал: «Это, разумеется, не означает, что команда ARTICHOKE отвергает экспериментальную работу, однако это позволит избежать споров, недоразумений и жалоб, имевших место в недавней ситуации». Согласно тому же «здравому смыслу» он предлагал в качестве абсолютного правила не допускать женщин к участию в операциях ARTICHOKE (в связи с возможной опасностью и в связи с возможными «бытовыми неудобствами, вызванными присутствием женщин»).
Морзе Аллен и его товарищи по программе ARTICHOKE вернулись в Штаты, сохранив убежденность в возможности найти способы, позволяющие контролировать поведение человека, однако у сотрудников морской разведки появились сомнения. Основной разработчик полностью разочаровал и их. Д-р Томсон заявил, что больше никогда не сможет работать с Вендтом. Руководители ВМС вскоре вызвали Вендта и объявили о том, что прекращают финансировать его исследования, что ожидают возврата неистраченных средств. Хотя они и пытались продолжить работы по программе CHATTER с другим составом исследователей, эта программа так и не смогла восстановиться после фиаско с Вендтом. К концу следующего, 1953 г. война в Корее закончилась, и ВМС полностью отказались от проекта CHATTER.
В течение следующих двух десятилетий ВМС в большом объеме продолжали финансировать специальные исследования в области управления поведением. В это же время армия вкладывала значительные средства в работы, направленные на лишение боеспособности целых армий путем применения сильнодействующих наркотиков. Однако в области контроля над разумом ведущая роль принадлежала ЦРУ, которое последовательно продолжало проводить исследования на переднем крае науки; оно финансировало самую большую часть наиболее опасных экспериментов. Сотни ученых были привлечены к участию в проекте ARTICHOKE и в последующих программах.
