Отец был отцом, сын — сыном, дорога — дорогой, а усталость — усталостью.
Некоторое время сын использовал тело отца, но дальше — свое собственное. Так ли уж важна эта пропорция? Важнее другое: удовольствие от прогулки, готовность потерпеть, гордость за готовность идти и удовлетворенность друг другом.
Тот, кто использует других людей, управляя ими, понимает их чувства: помогает им становиться лучше, помогает им найти свой путь — не делает большой разницы между тем, что он сделает лично сам, используя свое тело, а что — руками, головами или телами других людей. Его сила — в безразличии к этому.
Его часы работают по-другому. Они отсчитывают время не до его смерти, а до достижения большой цели.
Имеющему путь его тело интересно в той мере, в какой оно помогает ему в его пути. Его смерть немного мешает ему, если не все возможности были использованы, и жалко выбрасывать хорошую еще вещь. Но с другой стороны, принуждает его использовать теперь только других людей, а там можно выбирать. Нет худа без добра.
Взвесив все про и контра, имеющий путь не торопится умереть, но и не цепляется за жизнь. Для него есть более важные вещи, чем собственная жизнь. Поэтому ему нет никакого резона ее бояться.
Рождение человекаСперва рождается тело человека. А человек рождается лишь в момент смерти его тела.
Кто я? Мужчина? Нет. Женщина? Нет. Ребенок? Тоже нет. И уж, конечно, не взрослый. А кто же?
Я — только материал. Материал, из которого я делаю себя всю жизнь. Мое тело могут называть мужчиной или ребенком, или еще как-нибудь.
Конечно, я делаю из этого материала себя не один. Мне помогают другие люди. Которые жили, живут или будут жить. Мне помогает и эта книга. Может быть, она делает меня больше, чем я сам. Ведь она — мой ребенок, а я — ее ребенок. Ведь когда я в ней пишу о том, чего не знаю, пустое место в моей голове уступает твердому знанию.
И если всю жизнь я делаю себя из самого себя, то когда же я готов? Когда будет положен последний штрих? Ну, конечно, в момент смерти. Тогда уж эта работа будет остановлена.
Какой скульптор не хочет взглянуть на свой труд?
Но увидеть свое рождение нельзя прежде смерти тела. Неоконченную работу не принято показывать.
Без смерти мы не смогли бы родиться и узнать: кто мы.
Она открывает нам глаза.
Мы и другиеМы не одни в этом мире.
Главные часы не могли бы существовать, если бы любые двери открывались без труда, если бы нам никто не мешал.
Другие люди мешают нам. Другие люди и помогают нам.
Если бы никто не мешал, и не с кем было бы вести борьбу, жизнь потеряла бы смысл, и мы лишились бы тела. Ведь тело — это то твердое, что вытесняет пустоту. Не могут два разных тела человеческих занимать одно и тоже место в одно и тоже время. Именно эта способность тела в неспособности уступить свое место другому — и причина борьбы, и причина жизни, и причина смерти.
Кто умеет бороться — умеет жить и умеет умереть.
Нет борьбы лишь между имеющими путь.
Но таких немного.
А тех, кто имеет путь с первой минуты рождения своего тела — единицы среди вечности.
Нельзя жить, ни с кем не борясь.
Но тех, с кем не борются, берут за руку и уводят с собой за пределы жизни.
И это — самое светлое, что можно придумать.
Доброго вам пути!
Теперь, когда вы окончили чтение этой книги, я могу сказать, что понимаю ваши чувства.
И я прощаюсь с вами.
Я ухожу и надолго.
Возможно, когда я вернусь, то напишу новую книгу. Но не обещаю.
Вы, наверное, заметили, что я все время путаю слова я, вы и мы. Пишу как бы то от одного лица, то от другого. Видимо, кто-то все время толкал меня под руку и мешал мне писать более ясно.
Но я думаю, что вы и так многое поняли.
И если кто-нибудь нашел что-нибудь недоброе в этой книге, жесткое или безжалостное, то он ошибся. Я прошу других поправить этого человека, потому что буду отсутствовать.
Появятся, конечно, и толкователи этой книги. Которые будут объяснять другим, что здесь написано. Особенно среди моих учеников. И возникает естественный вопрос: в какой мере им можно верить?
Считайте, что они рассказывают вам какую-то новую книгу. Не мою. Если эта новая книга хороша, верьте им, пожалуйста! Если эта новая книга плохая — не верьте им, пожалуйста! А как же иначе?!
До встречи, если такая когда-нибудь состоится!
18 февраля 1991 г., деревня Ивакино, Московская область.
