Тогда неудачи этих реформ казались просто следствием неумения руководства. Однако теперь, когда вся картина налицо, они прекрасно вписываются в единую схему разрушения социализма. Кампания по борьбе с нетрудовыми доходами в очередной раз показала отвратительное «мурло» Административной системы, снизило сопротивляемость общества последующему внедрению «рынка». Борьба с пьянством ослабила экономику и также облегчила восприятие «рыночных реформ», сделала все более нарастающий дефицит товаров ширпотреба неизбежным «признаком социализма». Т. е. первые две лопаты из могилы для социализма были выкопаны.
Первые два года «эры» Горбачева в целом привели даже к некоторому оживлению в экономике. Увеличились темпы ее роста. Тем не менее, множество проблем ждало решений.
Качественный перелом произошел в 1987 г. В. Легостаев считает, что в этом году Горбачев почувствовал возрастающее к себе недоверие в ЦК и начал борьбу за власть, за которую он, по мнениям многих, был готов отдать любую цену. Однако и действия сознательного предателя выглядели бы так же.
В 1987 г. был сформирован первый вариант политики, получивший название «Перестройка». Этот вариант был изложен в книге Горбачева «Перестройка и новое мышление». Основными идеями перестройки являлись в соответствии с этой книгой демократизация жизни общества и экономическая реформа. Причем декларировалась социалистическая демократизация: «Суть перестройки именно в том и состоит, что она соединяет, социализм и демократию, теоретически и практически полностью восстанавливает ленинскую концепцию социалистического строительства.» [18, 31]. На сомнения одних и надежды других, что демократизация приведет к реставрации капитализма Горбачев отвечает: «Тем, кто надеется, что мы свернем с социалистического пути, предстоит горько разочароваться. Вся наша программа перестройки как в целом, так и в ее отдельных компонентах полностью базируется на принципе: больше социализма, больше демократии.
Больше социализма – значит, больше динамизма и творчества, организованности, законности и порядка, научности и инициативы в хозяйствовании, эффективности в управлении, лучше и обеспеченнее жизнь людей.
Больше социализма – значит, больше демократизма, гласности, коллективизма в общежитии, больше культуры, человечности в производственных, общественных и личных отношениях между людьми, больше достоинства и самоуважения личности…» [18, 32].
Одним из реальных и наиболее быстрых проявлений демократизации стала гласность, т. е. возможность открыто излагать в средствах массовой информации различные (иногда ранее запрещенные) взгляды по самым разнообразным вопросам развития общества. Отвечая «тем, кто не привык, не умеет, да и не хочет жить и работать в условиях гласности и развития критики», Горбачев пишет в своей книге: «Спор о том, не слишком ли много критики, нужна ли столь широкая гласность, не приведет ли демократизация к нежелательным явлениям, мы не рассматриваем, как нечто негативное. В нем по-своему присутствует забота о стабильности нашего общества. Можно ведь и заболтать демократию, заболтать гласностъ, извратить их. Но есть люди, которые вроде бы ратуют за новое, а как доходит до дела, то обставляют развитие демократии, критики, раз-ного рода условиями, оговорками. Будет ли ЦК КПСС продолжать линию на гласность через печать, средства массовой информации, при активном участии самих граждан – такого вопроса больше нет. Гласность нам нужна как воздух.
Хочу еще раз подчеркнуть, курс на расширение гласности, развитие критики и самокритики – не игра в демократию, а принципиальная позиция партии.» [18, 75].
Важную роль в демократизации должны были сыграть Советы. Была поставлена задача вернуть Советам роль органов народовластия, освободить их от опеки партийных органов.
Вторым «рычагом» перестройки должна была стать хозяйственная реформа: «Концепция экономической реформы, разработанная нами и внесенная на июньский Пленум, носит, я бы сказал, всеобъемлющий и комплексный характер, не оставляет без глубоких, кардинальных перемен ни одну сторону вопроса. Это и перевод предприятий на полный хозрасчет. Это и радикальная перестройка центализованного руководства экономикой. Это и коренное изменение планирования, реформа ценообразования, финансово-кредитный механизм, перестройка внешнеэкономических связей. Это и создание новых организационных структур управления. Это и всемерное развитие демократических основ управления, широкое внедрение самоуправленческих начал.» [18,81].
Положения реформы были реализованы в Законе о предприятии, который был введен в действие с 1 января 1988 г. Закон действительно предусматривал увеличение прав предприятий и уменьшение числа показателей. Предприятие контролировалось по: выполнению госзаказа, прибыли, производительности труда, обобщающим показателям НТП и социальной сферы. Важнейшим критерием стало выполнение договорных обязательств. Предприятие получило возможность переводить расходы из одной статьи в другую. Однако в целом централизованная система управления сохранилась. Как и в отношении демократизации Горбачев в своей книге подчеркивает, что реформа завершает «построение современной модели экономики социализма, отвечающей данному этапу развития страны…» [15, 85] и решительно отвергает предложения пойти по капиталистическому пути развития:»… на страницах печати были и предложения, выходящие за пределы нашей системы, в частности высказывалось мнение, что вообще надо бы отказаться от плановой экономики, санкционировать безработицу. Но мы не можем допустить этого, так как собираемся социализм укреплять, а не заменять его другим строем. То, что подбрасывается нам с Запада, из другой экономики, для нас неприемлемо. Мы уверены, что социализм, если по настоящему привести в действие его потенциал, соблюдать его основные принципы, включить в полном объеме интересы человека, использовать преимущества плановой экономики, способен на гораздо большее, чем капитализм.» [18, 84].
Такова концепция перестройки, представленная высказываниями ее знаменосца (но едва ли автора), М.С.Горбачева. Подробные цитаты из труда Горбачева даны, чтобы стала ясна его иезуитская хитрость. Много красивых, но бессодержательных фраз, много слов в защиту социализма. И среди этого словоблудия спрятаны положения, наносящие смертельный удар по социализму. Главный удар наносится по руководящей силе социалистического общества, КПСС. Наносится с помощью идеи об укреплении Советов, которые якобы нужно освободить от опеки партийных органов, чтобы установить народовластие. Т. е. провозглашается в качестве истины буржуазный миф о возможности полной демократии при современном состоянии общества. Выше в разделе 1.3 было показано, что «игра в буржуазную демократию всерьез» в социалистической стране равносильна мирному свершению контрреволюции. На это и был расчет авторов Перестройки. Поэтому демократизация была и объявлена основным ее инструментом.
Демократизация привела к активизации всех политических сил, существовавших в нашем обществе в полузадушенном, полуконспирированном и полностью конспирированном состоянии. К первым следует отнести движение диссидентов, открыто выступавших против неосталинистской «системы» (А.Д. Сахаров, Р. Медведев….) и поддерживающих их представителей интеллигенции, ко вторым – сторонников антисоветских организаций типа НТС, к третьим – бандеровцев в Западной Украине. Диссиденты первыми стали создавать так называемые неформальные организации под названиями «народных фронтов» и «обществ в защиту перестройки». За ними, убедившись, что власти всерьез «играют в демократию», стали выходить на арену и другие силы, создавая свои организации и вливаясь в уже созданные. В эти организации стали входить и просто недовольные люди, организации стали приобретать массовый характер там, где был повод для массового недовольства. Таким поводом во многих республиках стали межнациональные противоречия.
Когда говорили, что межнациональный вопрос в СССР был в основном решен, то в этом не было особой неправды. Он был решен в том плане, что не было в больших масштабах ущемления прав одних национальностей по сравнению с другими. Это не значит, что не было понимания совершенных ранее несправедливостей по отношению к тому или другому народу. Но эти несправедливости воспринимались уже как данные, «от бога», поскольку изменить силой их не позволяла власть. И поэтому народы жили рядом и вперемежку в мире, хотя, разумеется, отдельная недоброжелательность и стычки были, но они не разрастались. Собственно другого пути решения национального вопроса, как соглашения забыть прежние обиды, нет. Разница лишь в том, что соглашение может выполняться либо под угрозой кары за его нарушения, либо вследствие высокой культуры, понимания, что эти конфликты принадлежат истории, что попытка перерешать эти конфликты недостойна современного человека. Во втором случае разрешение конфликта прочно (пока не появятся силы, желающие в своих интересах растравить старые раны), а в первом оно прочно только тогда, пока существует власть.
