Однако есть такие сны, которые нельзя назвать вещими или же пустыми. Это сны, в которых нам предлагают сделать что-то, дают какие-то советы, просят поступить так, а не иначе. Вот одному человеку приснилось, что некто дает ему настоятельный совет: пойди, мол, на берег моря, в место, которое я покажу, там найдешь под старым кипарисом клад; и показал потом место под старым кипарисом. Человек тот, едва проснувшись, схватил лопату и пошел к морю. Там у моря без труда нашел место, указанное во сне, нашел старый кипарис, стал под ним копать. За неделю вскопал всю землю вокруг, но так ничего и не нашел. Плохо искал? Да нет — искал прекрасно. Сон был не в руку? Вот это как раз больше похоже на правду. Однако же вот — приснилось. Другому человеку снилось три ночи подряд, как он идет по одной и той же улице и на углу одного и того же дома находит каждый раз кошельки с деньгами. Улицу тот человек во сне прекрасно узнал, даже узнал дом, на углу которого лежали эти кошельки, но решил не ходить к этому дому, потому что не верил в то, что во снах могут содержаться какие-либо полезные для жизни советы. Какого же было удивление и разочарование того человека, когда он узнал от знакомого, что тот совершенно случайно нашел кошелек с большой суммой денег, и нашел как раз на той самой улице и возле угла того самого дома, что три ночи подряд снились бедняге, не верящему в сны. Много таких вот историй известно мне. Одни следовали советам, что давались во снах, но ничего в итоге не получали. Другие не следовали советам из снов, а за них награды получали другие люди. Третьи следовали советам из снов — и были вознаграждены. Четвертые — не следовали; и, как выяснялось потом, правильно делали. Так следовать или же не следовать советам, что содержатся в наших снах? Мой многолетний опыт подсказывает, что здесь надо полагаться целиком и полностью на свое внутреннее чутье, то есть задать себе вопрос: верю ли я в то, что мне приснилось? И ответить со всей возможной искренностью. И если вера в сон есть, то следуйте смело тому совету, что был дан вам во сне, ну а если веры в сон нет, то забудьте про тот совет и больше о нем не вспоминайте. Но только будьте искренни перед собой всегда и во всем. Будьте так искренни, как был искренен тот крестьянин, о котором я хочу рассказать историю.
Приснилось раз одному крестьянину, что стоит он на берегу реки. Знает, что стоит он тут не просто так, а для чего-то, но вот для чего — того понять не может. И видит крестьянин, как со стороны реки движется к нему кто-то, весь одетый в черное. Испугался сперва крестьянин, но, присмотревшись, понял, что это к нему идет монах. А монаха чего бояться? Не надо монаха бояться. Дождался крестьянин монаха и сразу же спросил: «Скажи, монах, зачем стою я здесь, в этом месте? Вроде бы знаю, что надо стоять, а для чего — понять не могу». И отвечал крестьянину монах: «Прав ты, крестьянин, не зря ты тут стоишь, не зря смотришь на реку и меня тоже ты не зря встретил здесь. Все дело в том, крестьянин, что на этом самом месте ты должен будешь к концу будущего лета построить церковь». «Так ведь я же не строитель», — робко отвечал крестьянин. Но монах только улыбнулся и исчез в утренней дымке, а вместе с монахом растаял и сон. И проснулся крестьянин в своей избе. Проснулся и озадачился — как же быть? Как строить церковь, если он — крестьянин, а не строитель? Сейчас уже поздняя осень, а построить велено к концу лета. Это же меньше года! Как же тут быть? В печали крестьянин вышел на улицу. Знал он сейчас только одно: хочешь не хочешь, а строить церковь придется. Откуда он знал это? Почему не захотел пренебречь советом, что дал во сне ему монах, пришедший с реки? А все потому, что смело и даже грозно спросил себя после того, как проснулся, спросил: верит ли он в этот сон? И сам себе ответил: «Верю». Значит, нужно, как и велено, к концу лета выстроить церковь, ибо это и станет подлинным знаком веры. И сие понимал крестьянин. Одного только понять он не мог — как же он так быстро сможет стать строителем? С такими мыслями вышел крестьянин на улицу и собрался уже было пойти к реке, к тому месту, где суждено было быть церкви — а это место крестьянин во сне, конечно же, узнал — вышел на крыльцо и сразу же увидел, что на заборе сидит черный ворон. Признаться, в первый момент испугался крестьянин, но потом вспомнил, что вообще-то ворон — птица не страшная, а мудрая. Мудрый же совет ему сейчас уж точно пригодится. И ничуть не удивился крестьянин, когда ворон заговорил с ним человеческим языком. Сказал же ворон вот что: «Ты, крестьянин, не волнуйся, а слушайся меня во всем. Я тебе помогу, потому что и для меня очень важно, чтобы ты построил ту самую церковь, про которую в твоем сне говорил монах». Ворон, оказывается, знал все. И сразу как-то крестьянин поверил ворону, поверил особенно, когда ворон продолжил свою речь: «Ты многое, крестьянин, обретешь, когда выстроишь эту церковь. Многое обрету и я». И всю зиму после этого ворон обучал крестьянина строительному делу: учил, какое дерево лучше выбрать, как приготовить его, как лучше работать топором, как укладывать бревна… Было понятно, что ворон многое постиг в строительном деле. Только ворон не рассказывал, как он достиг таких успехов, а крестьянин и не спрашивал. Когда же пришла весна, то крестьянин стал возить из леса деревья, стал обрабатывать их, готовить бревна, а вместе с этим уже и собирать эти бревна в сруб начал. И очень нравилась такая работа крестьянину. И ворону нравилось, как быстро освоил крестьянин строительное дело. При этом не забывал крестьянин и о своем крестьянском труде: день был длинен, а потому успевал крестьянин и землю вспахивать, и сеять, и скотину кормить… Все успевал крестьянин, и успел он то, что в том самом сне велел ему монах — успел к концу лета построить церковь на берегу реки. А как только на этой церкви был поставлен крест и прошла первая служба, так тут же случилось чудо: ворон обернулся тем самым монахом из осеннего сна. Оказалось, злая сила некогда превратила монаха в ворона, и снять заклятье можно было только строительством церкви. Так монах обрел вновь свою человеческую плоть. Что же обрел крестьянин? А крестьянин обрел счастье веры. Так что надо доверять тем снам, которые внушают доверие.
Доводилось ли вам ранней осенью бывать в лесу? Уверен, что доводилось, потому что так хорошо, как ранней осенью в лесу, не бывает, пожалуй что, нигде. Нет, конечно, кто-то скажет, что по-настоящему хорошо только на море. Ведь и правда, выходишь ранним утром на берег и смотришь, как прямо из воды восходит Солнце! Ну что может быть прекраснее? Или в жаркий полдень, когда все то же Солнце оказывается в самом зените, окунуться в соленые морские волны и, уподобившись бродяге-дельфину, плескаться в них столько, сколько будет душе угодно. Или вечером смотреть на закат, любоваться тем, как пена морская проглотит оранжевый диск, но сначала подарит всю прелесть солнечной дорожки, бегущей от самого горизонта прямиком к вашим ногам. А как чудесна ночь на берегу моря! Думаю, непременно найдутся люди, которые скажут, что лучше моря ничего нет. Впрочем, наверняка найдутся и те, кто возразит им, сказав словами классика, что «лучше гор могут быть только горы, на которых еще не бывал». Да, кто не был в горах, тот потерял очень многое, скажу я вам. Весною в горах можно увидеть такие цветы, которых вы не встретите ни на одной равнине мира. А горный воздух? Кто хоть раз его вдохнул, тот уже никогда не сможет представить себе что-то более приятное. И нельзя забывать, что горы дарят нам с вами те трудности, преодолевая которые, мы становимся сильнее и мудрее. Горы учат нас жизни, учат тому, как нужно правильно поступать, как вести себя в той или иной сложной ситуации. Если же вы по каким-либо причинам не хотите подниматься высоко в горы, если, к примеру, вы боитесь высоты (ничего нет в этом предосудительного — не надо стесняться своих страхов), то тогда можно просто любоваться горами снизу. Как они прекрасны даже издалека! Эти снежные шапки, эти зеленые склоны, эти облака, касающиеся горных вершин. Ну что может быть прелестнее? И если уж случилось так, что вы влюбились в горы, то это, поверьте мне, навсегда. А между тем, найдутся и те, кто не видит радости в путешествиях по горам, но зато не знает места лучше, чем река. Реки, конечно, бывают разные — большие и малые, быстрые и спокойные, с прозрачной водой и с водой мутной… Много всяких в мире рек. Но если уж кто-то любит реки, то такому человеку, уж поверьте мне на слово, любая река будет в радость — и тут уже не важно, маленький ли это ручеек, который только грозится стать в будущем рекой, или же полноводная река, у коей и другой берег бывает виден только в очень хорошую, ясную погоду; не важно, под летними лучами Солнца греется эта река или же скована она льдами в самый январский мороз; не важно, есть в этой реке рыба или же рыбы там отродясь не бывало; не важно, холодная вода или теплая… Важно только, чтобы была река. И ничего больше не нужно тому человеку, который влюблен в реки. О себе скажу, что я очень люблю и море, и горы, и реки. Просто так я устроен, что люблю мир природный во всех его проявлениях. И не знаю я ничего прекраснее моря, ничего прекраснее гор, ничего прекраснее рек. Хотя нет — все же знаю. Можно любить весь мир, но при этом можно в этом мире что-то любить больше, чем все остальное. Так вот, понял я, что больше всего остального в этом мире люблю я как раз тот самый осенний лес, с которого начал этот свой рассказ. Когда ранней осенью листва на деревьях становится красной и желтой, когда солнечные лучи по-прежнему, как и бывало летом, с самого утра радуют глаз, но при этом совсем не способствуют появлению загара, когда тонкий волос паутинки куда-то улетает вместе с самым легким порывом ветерка, когда, едва заслышав сверху ни с чем не сравнимые звуки, вы поднимаете голову и видите летящий к Югу усталый клин журавлей, когда сады одаривают небывалыми плодами, когда поутру уже можно видеть корочку льда на соседском пруду, когда… Да что я вам рассказываю, вы ведь и без меня знаете все приметы приблизившейся уже осени, но только не той осени, которая опрокинет с небес всю воду Вселенной, превратит лужицы в лужи, а дороги — в грязное месиво, затянет небо тучами и заставит с грустью вспоминать об ушедшем лете, а той осени, которую зовут еще иногда бабьим летом, а чаще — осенью золотой. Не пытайтесь эту осень понять, просто живите ей, радуйтесь тем нескольким денькам, когда можно выбраться в осенний лес и насладиться в полной мере его прелестью. И если этой осенью вам доведется побывать в лесу, то вы тогда, уверен, согласитесь со мной в том, что нет ничего прекраснее такого вот багряно-золотого осеннего леса. Только за прелестью, за красотой этой, пожалуйста, не сбейтесь с дороги. Будьте внимательны в лесу! Впрочем, иногда сойти с проторенного пути не мешает, а даже помогает. Каким образом? Об этом моя история.
