Ознакомительная версия.
Сказанное нисколько не противоречит негативным оценкам стереотипов как социального явления. Вне всякого сомнения, социальные стереотипы, полные этноцентризма, предрассудков, враждебности, – явления сугубо отрицательного порядка. Однако было бы очень серьезным заблуждением видеть причину их содержания в психологическом процессе стереотипизации. Конечно, он имеет самое прямое отношение к подобного рода стереотипам, но только как механизм формирования и ни в коем случае не как их причина. Причины кроются, конечно же, в факторах социального, а не психологического порядка [Агеев, 1985].
Идет ли речь о межэтнической, половой, профессиональной, региональной или возрастной межгрупповой дифференциации, везде мы сталкиваемся с одним и тем же феноменом: тенденцией преувеличивать различия между группами и преуменьшать различия между членами одной и той же группы. Именно это и является самой существенной психологической характеристикой и отличительной чертой процесса стереотипизации, а отнюдь не враждебность, предубежденность или другие негативные характеристики. Это лишь частный, хотя и весьма распространенный случай конкретного содержания стереотипа, но не сущностная характеристика стереотипизации как механизма понимания.
Несмотря на то что социальные стереотипы неизбежно упрощают, а то и искажают ви дение социальной реальности, стереотипизация выполняет объективно необходимую и полезную функцию. Грубость, упрощенность, схематизм – неизбежные издержки таких абсолютно необходимых для психической регуляции человеческой деятельности процессов, как отбор, ограничение, стабилизация, категоризация поступающей из внешнего мира информации. Действительно, достаточно представить себе, что эти, в высшей степени полезные, но консервативные по сути, механизмы вдруг перестали действовать. И человек немедленно утонул бы в хаосе поступающей информации, как это иногда бывает, например, с сельским жителем, впервые попавшим в большой город.
Так нужно ли бороться со стереотипами? По крайней мере нужно сделать так, чтобы исчезли самые ложные и наиболее опасные из них. Мы убеждены, что дестереотипизация важна и в международных, и в любых межгрупповых отношениях, и в личной жизни человека, поскольку многие психологические трудности связаны именно с тем, что в силу ряда причин у данного человека не работают другие, более адекватные механизмы, а их место занимают стереотипизация, редукция и подобные им «грубые» инструменты. Заметим лишь, что бороться следует с конкретными стереотипами, а не с самим процессом стереотипизации. Относительно последнего можно говорить лишь о блокировке, подавлении его в тех условиях, где он может только повредить [Агеев, 1983].
Следующие важные механизмы взаимопонимания – атрибуция и децентрализация.
Термин «атрибуция» означает «приписывание». Чаще всего речь идет о причинах поведения. Нередко в специальной литературе используется словосочетание «каузальная атрибуция», что буквально означает «приписывание причин».
Не правда ли, осознать причины поведения другого человека – это уже почти и есть «понять человека»? Атрибуция и есть понимание другого человека путем приписывания ему тех или иных причин поведения с позиций собственного жизненного опыта и здравого смысла. Как же происходит процесс понимания причин поведения, как работает атрибутивный механизм?
Обычно имеют значение три вида информации. Во-первых, информация о том человеке, поведение которого мы хотим объяснить; во-вторых, информация о ситуации, об условиях, об общем контексте, в котором произошло то, что нас интересует; и наконец, в-третьих, наши собственные знания о мире, наш личный опыт социального поведения и социальных контактов.
В каждом конкретном случае удельный вес всех трех источников информации будет различен. В одних случаях мы хорошо знаем человека и обстоятельства, в которых он совершил тот или иной поступок, в других – подобная информация сведена к минимуму. Понятно, что в первом случае наше объяснение причин будет гораздо более понятным и точным, тогда как во втором вероятность неверных истолкований много выше. Но вот что достойно удивления: в любом случае объяснить поведение другого человека не представляет для нас никаких трудностей. Мы с легкостью объясняем себе и другим, почему, например, те женятся, а эти разводятся, один поступает в институт, а другой идет работать, почему ведут себя так, а не иначе американцы, японцы и даже какие-нибудь аборигены в бассейне реки Амазонки. Мы с легкостью пользуемся нашей фантазией и нашими, пусть самыми ограниченными, знаниями, чтобы объяснить поведение кого угодно.
Субъективных трудностей это не вызывает. Но вот что касается точности нашего понимания, то, конечно, чем меньше удельный вес объективной информации и о самом человеке, и об обстоятельствах, и чем выше удельный вес субъективной информации (наш собственный жизненный опыт), тем вероятнее возможность ошибок. Подчеркнем, что ошибки не всегда обязательны, мы в общем способны угадать причины поведения людей далеких и незнакомых. Но вероятность неверного, поверхностного понимания все же повышается.
История изобилует примерами таких заблуждений, когда, например, путешественники в чужих краях из лучших побуждений, стремясь помочь аборигенам, удивлялись, что результат получается совсем противоположным ожидаемому. Масса несуразностей возникает, когда тот же сельский житель, попадая в город, пытается разобраться в непонятной ему городской жизни и т. д.
Чем меньше объективной информации, тем сильнее субъективный компонент – фантазия, изобретательство, гадания. Именно поэтому и интересен атрибутивный механизм. Ведь полной, исчерпывающей, объективной информации все равно никогда не хватает, и субъективный компонент интерпретации с неизбежностью присутствует почти всегда. Вопрос лишь в удельном весе придумывания и приписывания.
Подобно всем перечисленным выше механизмам, атрибуция также механизм межгруппового типа. Дефицит информации, непонимание подлинных побудительных причин поведения обнаруживается именно в условиях межгруппового взаимодействия. Снять неопределенность, вложить новое содержание в привычные рамки прошлого опыта – в этом и заключается главная функция механизма атрибуции.
Напротив, те случаи, когда объективной информации достаточно и нет принципиальной необходимости всецело апеллировать к субъективному опыту, мы предлагаем соотносить с другим механизмом, а именно механизмом децентрации. Децентрация – это психологическая способность отбросить груз собственного опыта, отойти от своего «Я» и приблизиться к «Я» другого человека.
В каком-то отношении механизмы децентрации и атрибуции прямо противоположны по своему характеру. Механизм атрибуции – притягивание другого к своему «Я»; децентрация, напротив, – отказ от собственной эгоцентрической позиции, приближение к другому. Децентрироваться – значит принять точку зрения другого, посмотреть на мир его глазами.
Прост или сложен такой путь понимания другого? Однозначно ответить невозможно. Потому что для одних людей децентрация доступна и легка, она происходит естественно и автоматически, а для других чрезвычайно затруднена. Но почему ломается механизм децентрации? Почему некоторые люди не обладают способностью к децентрации?
Тех, у кого нарушено действие механизма децентрации, называют эгоцентриками, а само явление (неспособность встать на точку зрения другого) – эгоцентризмом. «Эго» в переводе с латыни значит «Я». Суть эгоцентризма заключается, следовательно, в том, что о чем бы ни думал, что бы ни делал эгоцентричный человек, всегда в центре находится он сам [Донцов, 1985].
Не следует путать эгоцентризм с эгоизмом, а эгоцентриков с эгоистами. Эгоизм – характеристика прежде всего нравственная, этическая, оценочная, тогда как эгоцентризм – характеристика психологическая и неоценочная. В жизнедеятельности эгоиста преобладают своекорыстные, личные интересы и потребности безотносительно к интересам других людей и социальных групп. Эгоцентрик же – человек, у которого просто снижена или полностью редуцирована способность к децентрации, о чем он может даже и не подозревать. Не всякий эгоцентрик обязательно и эгоист.
Способность к децентрации, как уже отмечалось, не одинакова у разных людей. Откуда же берутся эгоцентрики? Проблема эта комплексная. В ней можно выделить несколько аспектов: физиологический, социальный и собственно психологический. Не следует, например, сбрасывать со счетов психофизиологическую, конституциональную предрасположенность к способности децентрироваться. Среди причин, подавляющих механизм децентрации, важная роль принадлежит именно социально-психологическим факторам.
Огромное значение здесь имеет то, как прошло детство человека, как сложились отношения в семье. Отсутствие уважения к достоинству ребенка, неумение и нежелание родителей отвечать на его многочисленные вопросы, неумение взрослых учитывать точку зрения другого в отношениях между собой – все это приводит к тому, что способность к децентрации подавляется уже с самого раннего детства. Подавление продолжается и в школьные годы: официальные отношения между учителями и учениками, авторитарная, монологическая позиция учителя, отсутствие критики, различных точек зрения, подлинного обсуждения и заинтересованности учеников отнюдь не способствуют развитию и без того едва работающего механизма децентрации.
Ознакомительная версия.
