Ознакомительная версия.
Шестая часть «Научитесь принимать» посвящена идее благожелательности Вселенной, взятой из философии буддизма. Луиза делится своим опытом написания портрета Будды, портрет получил название «Благословляющий Будда». Луиза работала над картиной пять лет. Написание картины являлось глубокой медитацией, которая помогла ей глубже почувствовать любящую доброту, существующую в картине жизни. «Жизнь всегда стремится любить нас, только мы должны быть открытыми, чтобы это видеть», – говорит Луиза. Духовная практика данной части – «Журнал принятия». Цель составления журнала – помочь нам осознать и принять любовь жизни прямо сейчас.
В седьмой части «Исцеление будущего» мы приходим к вопросу дружественности Вселенной. Альберт Эйнштейн полагал, что это самый важный вопрос, который мы можем задать. Мы с Луизой считаем, что не менее важным является осознание того, насколько дружелюбен сам человек. На глубочайшем уровне цель жизни – быть любящим отражением для мира. Наша цель состоит не только в том, чтобы жизнь любила нас, но и в том, чтобы мы отвечали ей взаимностью. Если бы каждый из нас любил мир немножечко больше, в нем было бы меньше страха. Духовная практика в седьмой части называется «Благословляя мир».
Мы с Луизой очень счастливы, что у вас в руках эта книга. Мы благодарны за то, что судьба подарила нам возможность написать ее вместе. Мы надеемся и молимся, чтобы наша работа поддержала всех вас в стремлении позволить жизни любить вас и помогла стать проявлением любви в этом мире.
ЖИЗНЬ ВАС ЛЮБИТ!
Луиза Хей и Роберт Холден
«Любовь – это зеркало,
Но она отражает твою суть,
При условии, что у тебя есть мужество
Смотреть ей прямо в лицо».
Руми
Мы с Луизой сидим за большим обеденным столом в кругу семьи и друзей и наслаждаемся праздничным обедом. На столе угощение: две огромные индейки, органические овощи, сладкое французское каберне, тыквенный пирог с миндальной корочкой и безглютеновый хлеб. Все это с любовью приготовила Хизера Дэн. Но она настаивает на том, что и ее супруг также внес свой вклад в подготовку застолья – наверное, как главный дегустатор. Теплая компания, приятное общение, приподнятое настроение. «Жизнь тебя любит», – произносит Луиза, когда мы все поднимаем бокалы, поздравляя друг друга с Днем Благодарения.
Между тем неутомимая Хизера продолжает восхищать своими изысканными кулинарными шедеврами. На столе уже практически не осталось свободного места. Я сижу и думаю: как здорово, что мы собрались все вместе в этот праздничный день! Но вот один из нас, Элиот, встает из-за стола и через всю комнату направляется прямиком к большому зеркалу, которое висит на стене. Достигнув цели, Элиот останавливается, наклоняется вперед и целует зеркало. Мы с Луизой наблюдаем за ним и улыбаемся друг другу.
Некоторое время спустя Элиот проделывает это снова: встает из-за стола, идет к зеркалу и целует его. Он возвращается к нам очень счастливым. И вот уже его визиты к зеркалу становятся постоянными. Элиот, похоже, даже не замечает, что мы все наблюдаем за ним. А мы просто очарованы происходящим. Видите ли, Элиоту всего 18 месяцев. Его действия так естественны и забавны. Все дети иногда целуют зеркала.
Когда Элиот замечает, что у него есть зрители, он приглашает своего папу Грэга присоединиться к игре. Грэгу не очень хочется прерывать обед, но Элиот настаивает и продолжает звать отца, используя комбинацию из жестов и звуков. Устав сопротивляться настойчивости сына, Грэг поднимается из-за стола. И вот они оба предстают перед зеркалом. Элиот опять его целует, а затем ждет очереди Грэга. Грэг настраивается. Он выглядит немного неуклюже. Теперь всеобщее внимание приковано и к нему. Наконец Грэг наклоняется вперед и оставляет на зеркале след от своего поцелуя. Элиот в восторге, он долго хлопает в ладоши.
– Луиза, – спрашиваю я, – ты целовала свое отражение в зеркале, когда была ребенком?
– Не помню, но наверняка я так делала.
Луиза задает мне тот же вопрос.
– Не могу вспомнить, – отвечаю я.
– Мы все когда-то были такими, как Элиот.
– Уверен, что это так.
– Но мы снова можем стать такими, как прежде.
– Каким же образом?
– Работая с зеркалом, – убежденно произносит Луиза.
– Не понимаю…
– Дело в том, что работа с зеркалом помогает снова себя полюбить. А любовь к себе помогает увидеть, что и жизнь тебя любит.
– И тогда нечего бояться.
– Там, где есть любовь, нет страха.
Солнечный весенний день. Мы с моим сыном Кристофером остались дома одни. Моя жена Холли и дочь Бо отправились «поболтать по-девичьи» в «Кафе глиняной посуды», что недалеко от Кью-Гарденс[2]. Бо только что исполнилось пять лет, и ее творчество так трогательно и забавно! Они скоро будут дома, и мне не терпится взглянуть на последнюю поделку дочери. Зная Бо, предполагаю, что это будет радужная тарелка, неустойчивая чашка с сердечками или крольчонок-солонка розового цвета – предметы явно неуместные на большом старом чайном столе Безумного Шляпника из «Алисы в Стране чудес»[3].
А Кристоферу уже почти шесть месяцев. Мне кажется, что я знал его всегда. Иногда, когда мы смотрим друг другу в глаза, происходит что-то особенное, и я перестаю быть «папой», а он перестает быть «ребенком»; мы – как две близкие души, возвысившиеся над всем. Много раз то же самое я ощущал в отношении Бо. Я не могу представить себе жизнь без них, и у меня такое чувство, что нам всегда предназначалось быть вместе. Луиза верит, что мы выбираем ту семью, которая может дать нам уроки и дары, в которых мы больше всего нуждаемся для путешествия по нашей жизни. В своей книге «Исцели свою жизнь» она пишет: «Верю, что все мы совершаем бесконечное путешествие через вечность. Мы пришли на эту планету, чтобы усвоить определенные уроки, необходимые для нашей духовной эволюции. Мы выбираем себе пол, цвет кожи, страну, а затем мы подыскиваем подходящих родителей, которые станут „зеркалами“, отражающими нашу суть».
Холи и Бо звонят, чтобы сообщить, что скоро придут домой с подарками для Кристофера и меня. Кладу телефонную трубку и замечаю, что Кристофер улыбается. Большинство младенцев улыбчивы – это заложено в их природе. Но мой сын, входя в свое улыбчивое настроение, буквально не знает меры. Он улыбается всему, даже неодушевленным предметам, будь то пустая цветочная ваза или отвертка. Я беру Кристофера на руки и подношу его к зеркалу, которое висит над нашим камином.
«Дорогой Кристофер, с чувством глубокого удовлетворения хочу представить вас Кристоферу», – говорю я сыну, указывая на его отражение в зеркале. Кристофер прекращает улыбаться. Я изумлен. Я-то думал, что он обрадуется еще больше, когда увидит себя в зеркале. Ведь он радуется всему на свете. Снова обращаю внимание Кристофера на его отражение. Сын никак не реагирует. Он ведет себя так, как если бы ничего не видел.
Почему Кристофер не улыбнулся своему отражению? Ладно, можно сказать, что я провел определенное исследование в области психологии детского развития и обнаружил, что грудным детям не свойственно улыбаться своему отражению. Они себя как будто не узнают. Почему так? Спрашиваю об этом Луизу. «Грудной ребенок не отождествляет себя со своим телом», – отвечает она в своем духе.
Младенцы подобны птице-душе, летающей над своим телом, но вынужденной все-таки приземляться в него. Когда они смотрят в зеркало, они не думают об отраженном теле: «Это – я» или «Это мое». У младенцев чистое сознание, у них нет никаких мыслей о самих себе, никакого представления о своем образе. Их личности пока не сформированы, на их лицах пока нет масок. В младенцах нет невротичности. Они все еще полны изначального благословения духа, отождествлены, как говорят буддисты, лишь со своим подлинным лицом – лицом своей души.
Дети обычно начинают отождествлять себя с изображением в зеркале приблизительно в 15—18-месячном возрасте. Психоаналитик Жак Лакан назвал этот период развития «зеркальной стадией», или Stade Du Miroir. Во время празднования Дня Благодарения Элиот находился как раз в этом прелестном возрасте. Разумеется, когда Кристофер достиг возраста Элиота, он тоже начал целовать зеркало. Ему также хотелось целовать и большой круглый кран в нашей ванной, и блестящие ложки, и стальные кастрюли, и стеклянные дверные ручки – все, где он видел свое отражение.
Приблизительно в три года дети начинают дружить с зеркалом – они любят все, что в нем видят. В это время ребенок узнает: «У меня есть тело». Но все же для малыша его тело пока играет роль своеобразного дресс-кода, который необходим для получения жизненного опыта. Это время для «примерки» разных лиц, время кривляния, игры в «Пикабу»[4] и придумывания нелепых танцев. Кристофер и Бо просто забавляются тем образом, который они видят в зеркале. Мои дети часто играют со своим отражением, точно так же, как Питер Пэн[5] играет со своей тенью.
Ознакомительная версия.
