Однако критика Орна оставляет впечатление, что он отрицает саму возможность научного познания.
Ревностно следуя своим доктринам и пытаясь приспособить к ним факты, Орн не стесняется представить в искаженном свете мой эксперимент по изучению феномена подчинения (см. гл. 8) и зачастую продолжает настаивать на своем вопреки очевидности. Тем самым он только дискредитирует свои методологические идеи. Возникает вопрос: полезна ли его теория в плане научного анализа, или же эта теория постепенно превращается в аутистические построения, в которых все громче звучит тема недоверия, сговора и тайных мотивов. Разумеется, у нас есть все основания задаться вопросом, верили ли испытуемые в то, что жертва подвергается болезненным ударам тока, но ответ нужно искать в области фактов, а не в области допущений.
Аргументы Орна, основанные главным образом на анекдотических историях, весьма сомнительны и способны удовлетворить разве что достаточно невзыскательных людей. Складывается впечатление, что Орн постоянно преследует одну и ту же цель — пытается опровергнуть реальность того или иного явления, будь то гипноз, сенсорная депривация, психологический эксперимент или подчинение.
Доктрина Орна начинается с допущения о подозрительности и недоверчивости испытуемых, впрочем, за исключением тех случаев, когда доверие используется в качестве аргумента, опровергающего значимость эксперимента, — тогда испытуемые у него вдруг становятся доверчивыми. Затем в дело вступают «требуемые характеристики»: экспериментатор имеет дело вовсе не с тем, что он собирался изучать, ибо испытуемый сделал невозможным объективное исследование, выдавая экспериментатору только то, что тот хочет от него получить. Никаких фактов, которые подтверждали бы эту точку зрения, просто не существует; напротив, результаты недавнего исследования, проведенного Сигалом, Аронсоном и Ван Хусом (Sigall, Aronson & Van Hoose, 1970), опровергают ее.
Впрочем, Орн понимает, что аргумент о «содействии (cooperating) со стороны испытуемого» не может аннулировать результаты эксперимента по изучению подчинения, поскольку здесь экспериментатор совершенно недвусмысленно сообщает испытуемому, что именно он «хочет» от него, и то, в какой мере испытуемый дает ему это, составляет искомую величину. С учетом этого обстоятельства Орн вновь меняет тактику аргументации. Теперь он пытается убедить нас, что поведение как таковое ничего не доказывает, что оно всегда имеет скрытый смысл. Нетрудно заметить, что в своем стремлении обнаружить скрытый смысл поведения Орн игнорирует его явное значение (в общем-то, и сам разговор о подспудном смысле он затевает только для того, чтобы опровергнуть очевидные факты).
Орн без колебаний вооружается результатами эксперимента по изучению феномена подчинения, чтобы поставить под сомнение факт существования гипнотических феноменов (Orne, 1965), а потом принимается за дискредитацию и моего эксперимента, используя при этом неуместные аналогии и постоянно перевирая факты. Затем он постулирует безоговорочную уникальность психологического эксперимента: ничто из того, что обнаружено в психологическом эксперименте, не имеет, по мнению Орна, никакого отношения к реальной жизни. В целом его работа не дает каких-либо указаний на перспективы изучения явлений, она лишь разрабатывает способы их дискредитации. Орн не видит связи между послушным поведением испытуемого в его собственных экспериментах и покорностью испытуемого в моем эксперименте, он сообщает о результатах своего исследования только для того, чтобы доказать невозможность установления научной истины в якобы лишенной правдоподобия экспериментальной ситуации. И наконец, к интерпретации научного исследования Орн подходит так, как если бы оно было лишено всякого содержания, — его интересуют только методологические огрехи. Такой подход, как мне кажется, характерен для пройденного этапа развития социальной психологии, но Орн усердно возрождает его. Я не думаю, что столь односторонний подход может приблизить нас к пониманию человеческого поведения. Отдельные замечания Орна не лишены смысла, но его непоколебимая убежденность в справедливости отживших идеологических постулатов неизбежно деформирует общую логику рассуждений, так что она перестает соответствовать логике реальности.
Впрочем, в рассуждениях Орна есть, несомненно, и рациональное зерно. Они подсказывают нам возможные коррективы методологии исследования. Большая изощренность эксперимента, выраженная, в частности, в процедуре тщательного опроса испытуемых, и недопущение очевидных ошибок (например, отказ от использования студентов-психологов в качестве испытуемых) действительно могут повысить качество исследования. Но эти меры — не самоцель, их нужно использовать взвешенно, отталкиваясь от изучаемой проблемы; они не должны быть результатом умонастроений, типичных для подпольщиков или заговорщиков.
VII.
Несмотря на риторический пафос, статья Орна и Холланда изобилует ошибками и не относящимися к делу рассуждениями. Перечислю главные недостатки этой работы.
1. Орн исходит из предположения, что испытуемые не верят в то, что они подвергают ученика весьма чувствительным ударам тока. Он строит свою аргументацию, не принимая во внимание объективные данные, основывается на анекдотических историях и пускается в спекуляции, не учитывающие фактическую сторону дела. Орн игнорирует информацию, полученную в ходе прямого наблюдения и интервью, результаты опроса, проведенного с использованием оценочных шкал и вопросника, а между тем все эти данные говорят о том, что большинство испытуемых приняли экспериментальную ситуацию за чистую монету.
2. Если нас беспокоит, что некоторые испытуемые не до конца поверили в подлинность ситуации, мы можем рассматривать результаты только тех испытуемых, в отношении которых скрытый подвох достиг своей цели. Вопрос не в том, все ли испытуемые поверили в подлинность ситуации, а в том, может ли
селективный анализ полученных данных изменить общий результат эксперимента. По данным нескольких исследователей, уровень подчинения в выборке «доверчивых» испытуемых остается прежним.
3. Орн подходит к критике моего исследования по аналогии с критикой экспериментов, в которых изучались гипнотические феномены. Это неверный ход. Изучая феномен подчинения авторитету, мы пытаемся понять, каким образом влияет социальная структура на поведение индивида. В экспериментальной ситуации заложена иерархическая структура отношений. Примеры, которыми Орн подкрепляет свой тезис о силе социальной структуры, не только не ставят под сомнение достоверность полученных результатов, но, напротив, доказывают всеобщность феномена подчинения.
4. Если все упирается в проблему жульничества, то для разрешения этого вопроса достаточно провести эксперимент, в котором испытуемый сам выступит в роли жертвы, и тогда заявления о неправдоподобности ситуации станут просто неуместными. Такие эксперименты проведены. Все данные, в том числе и полученные самим Орном, показывают, что подавляющее большинство испытуемых полностью подчиняются экспериментатору и послушно совершает действия бессмысленные, скучные, вредные для здоровья и причиняющие боль другому человеку. Орн сам говорит, что ему не удалось найти такого задания, которое испытуемый отказался бы выполнять. Орну следовало бы серьезнее отнестись к этому выводу и довести его до логического конца.
5. Орн считает заведомо недостоверными результаты экспериментов по изучению антисоциального поведения, проведенных в университетском контексте, но при этом забывает или не хочет проанализировать результаты Бриджпортского эксперимента, в котором влияние данного фактора было исключено.
6. Главный недостаток концепта «требуемые характеристики» заключается в том, что он лишает исследователя возможности предсказать результаты эксперимента, он
