Берт Хеллингер - Источнику не нужно спрашивать пути

Я приведу пример из другого контекста. У одной женщины умер муж. Она погибала: сильно похудела, все время рыдала. Я сказал ей: «Если тебе нужна помощь, можешь прийти ко мне». Но она страдала целый год, прежде чем пришла, наконец, ко мне. Она пришла и сказала: «Теперь мне нужна ваша помощь». Я впустил ее и пригласил сесть. Потом я сказал ей: «Закройте глаза и вернитесь мысленно в то время, когда вы впервые встретили своего мужа. Вспомните о первой любви». Через некоторое время ее лицо просветлело, и я сказал ей: «Это все». Она встала и ушла, снова расцвела, стала энергичной.

Я сказал себе: «Если солнце зашло, оно снова взойдет».

После каждого кризиса отношения нужно начать сначала. Начало означает: самое трудное позади и нельзя возвращаться к прошлому. Даже в мыслях. Так разрушается плохая модель.

Партнерские отношения развиваются, благодаря отказу от грез. Грезы о счастье немногого стоят. Во-первых, нужно расстаться с иллюзией, что нашел то, чего не получил ребенком.

Это иллюзия, что ребенок нашел мать, которая исполнит все его желания. Это относится как к мужчинам, так и к женщинам.

Влюбленность появляется, когда ребенок в мужчине или женщине-партнере видит идеальную мать. Поэтому влюбленность слепа, ведь партнера видишь не тем, кто он (или она) есть на самом деле. Только после человек постепенно учится видеть другого таким, как есть, любить его таким, каков он есть на самом деле. В какой-то степени это процесс умирания.

Партнерские отношения предполагают постоянное обучение смерти и расставанию. Это насыщенный процесс познания единства, это бесконечный процесс, поскольку за этим единством стоит другое, большее единство, в направлении которого мы все развиваемся. Такое единство я иногда называю первопричиной. Это источник, из которого жизнь берет свое начало. Это источник жизни мужчин и женщин, которые вместе, но все же по-разному поднимаются из него, затем снова погружаются туда, сливаясь в нем в единое целое. Партнерство развивается в направлении высшего единства, это процесс болезненный, и это конечный процесс.

С этой точки зрения кризисы, через которые проходят партнерские отношения, это часть смерти. Но смерть можно рассматривать и как часть жизни. Случается, что человек умирает слишком рано или слишком рано освобождается. Это лишает процесс полноты. Итак, всему свое время.

Расстаться по-хорошему удается, если партнеры говорят друг другу: «Я очень любил тебя, я с радостью давал тебе то, что дарил. Ты тоже очень много дала мне, я чту это. Я беру на себя свою часть ответственности за то, что не сложилось, и оставляю тебе твою часть. Теперь я отпускаю тебя с миром». Тогда расставание состоялось, и каждый может идти своей дорогой.

УЧАСТНИК: Ты сказал, что когда двое расстаются, то причина расставания всегда остается тайной. Стоит ли разгадывать ее или она должна остаться тайной?

Б. X:. Я объясню тебе подоплеку. При расставании люди часто ищут причину. Поиск причины отражает такое представление: если бы я знал причину, то смог бы предотвратить расставание. Поиск причины обусловлен представлением о власти.

Отказываясь от поиска причины, я вынужден смириться со своей судьбой, которую мне не дано предвидеть. Поступая так, я получаю возможность иначе относиться к расставанию и к партнеру, с которым расстаюсь. Такое расставание не содержит в себе конфликта. Партнеры признают: что-то случилось, и изменить это не в наших силах.

Даже если причиной разрыва стала чья-то вина, то причина самой вины — не в нашей власти. Отказ от поиска причины служит миру. Вот что я хотел сказать к вопросу о тайне и ее признании таковой.

Разрыв партнерских отношений всегда связан с глубокой болью. Важно, чтобы оба партнера предались этой боли. Многие пытаются избежать боли, упрекая партнера или пытаясь выяснить, кто виноват, вместо того, чтобы предаться боли. Кто же виноват — я или партнер? За поисками виноватого или упреками скрывается представление, что все могло быть иначе и что все еще можно вернуть. Но река жизни течет вперед, не назад.

Когда работаешь с супругами, которые стоят перед разводом, нужно помочь им пройти через скорбь. Ведь эти двое очень любили друг друга, иначе они не поженились бы. Нужно вернуть их в самое начало, к той глубокой любви, которую они испытывали. Заставить их почувствовать боль расставания, расставания друг с другом. Возможно, они начнут плакать. Боль не предотвратит расставания, но прекратит взаимные упреки. Это даст взаимное уважение и поможет им остаться родителями, несмотря на то, что партнерские отношения прекратятся.

То, что мы часто принимаем за счастье, — просто удобство. Но величие не знает удобства. Глубина и полнота заключены не в удобстве. Это разные уровни. Поэтому я смотрю спокойно на то, как люди расстаются, если вижу, что для них все позади. Я не пытаюсь соединить их. Так оба могут сохранить достоинство.

УЧАСТНИЦА: Если один из партнеров подвергся стерилизации, как это отразится на их отношениях и возможна ли в последующем вторая или третья партнерская связь?

Б. X:. Если один из партнеров подвергся стерилизации, он не сможет вступить в новые отношения. Поэтому такие связи если и возникают, то ни к чему не обязывают. Можно рассматривать их как любовные отношения, но тесной привязанности не возникнет. Если позднее такие партнеры расстаются, они практически не испытывают ни вины, ни боли.

Бывает, что один из супругов подвергается стерилизации во время брака. Существует такой вид контрацепции. Если это делается по взаимному согласию партнеров, отношения не прекращаются. Партнера, который подвергся стерилизации, другой партнер должен уважать особо. Это важно. Тогда между партнерами сохранится тесная связь.

Связь между партнерами, особенно когда они становятся родителями, очень глубока. Это такая связь, которая дает партнерам силы заботиться о своих детях.

Наполненная или большая жизнь — это такая жизнь, в которой партнеры нашли друг друга, родили детей и отдаются на волю всех трудностей и рисков, всей полноты счастья и страданий, которые выпадают на долю семьи. В этом и есть, собственно, человеческое величие. Это обычная жизнь каждого члена семьи. Большинство людей живут именно такой обычной жизнью.

Любой иной стиль жизни, например эзотерический, как правило, не может достичь такой степени величия. Многие эзотерики не заботятся о своих семьях. Они уклоняются от обыденных забот. Путем такого отказа они возвышаются и сами себе кажутся озаренными или лучше других. Но по сравнению с тем, кто живет обычной жизнью, их вес меньше, они обладают меньшей силой. Поэтому я всегда работаю с большим почтением и уважением перед родителями, с уважением тех трудностей, с которыми они сталкиваются, с уважением того, что они готовы принять.

Бывают люди, которые считают, что родители делают это неправильно, что они призваны помочь родителям делать это лучше. Примечательно, чаще всего это неженатые люди, не имеющие детей, которые вмешиваются в дела семьи, чтобы помочь «бедным» детям справиться с их плохими родителями.

Такое бывает, и то, что они делают, очень плохо. Они подвержены иллюзии, что дети будут им благодарны, но дети остаются верны своим родителям и в горе, и в радости. Величие детей в том, что они привязаны к своим родителям и горячо любят их.

Каждый человек в состоянии сам решить свою проблему. У него достаточно сил для этого. Те же, кто полагают, что должны помочь кому-то в решении его проблемы, как правило, слабы. Они никогда не примут на себя всю полноту ответственности. Давая с готовностью добрые советы, они исчезают, когда речь заходит о чем-то действительно серьезном, например, если необходимо на протяжении длительного времени заботиться о троих детях. Человек, несущий многие годы груз определенной проблемы, живя с ней, не нуждается в посторонней помощи. Возможно, иногда он нуждается в небольшой поддержке, но не более того. И уж во всяком случае они не нуждаются в сочувствии. Своим сочувствием мы их унижаем.

Некоторые развернули дискуссию о том, а нужна ли семья вообще? Это странно. Я думаю, что если упразднить семью, то мир превратится в огромный сумасшедший дом.

Предварительное замечание: нижеприведенное интервью было записано австрийским радио, вопросы задавал Йоханнес Кауп.