Малое становится великим, когда мы начинаем ощущать вещи живыми.
Кто знает, может, вам захочется это ощущение нарисовать, а может быть, спеть? В этом упражнении кусок ткани становится личностью, а не просто предметом. Очень полезно иногда менять привычный способ восприятия, который поддерживает кажущуюся нам объективной картину окружающего мира.
Мартин Бубер описывал этот процесс как проникновение человеческого «Я» в глубину души «Ты». Наше взаимодействие с миром становится взаимодействием меня и тебя, а не меня и безликого «Оно». Способность «Я» чувствовать радость возрастает, когда мир и каждый его объект становятся ему другом.
Вот в чем скрывается для меня самая великая из тайн Леонардо.
Внутри каждого из нас существует по крайней мере два совершенно разных личностных начала — два «Я». Первое — это то самое «Я», которое мы чаще всего и считаем собой. Это «Я»
А. Дейкман назвал «объектным» — и это, по всей видимости, самое точное из его определений. Однако автор по старой привычке, пользуясь древней фразой царя Соломона, будет называть его «суетным». «Суета сует и всяческая суета».
Главной особенностью суетного «Я» является стремление манипулировать, и не так важно, кем или чем. Суетное «Я» всегда ощущает себя центром мироздания, а окружающие предметы, людей, события и даже богов считает созданными для того, чтобы удовлетворять его потребности. Это человеческое «Я» даже на молитву в церковь приходит для того, чтобы добиться от Бога какой-то определенной, выгодной ему цели, то есть даже Бога оно считает объектом своих манипуляций. Это оно накапливает вещи и деньги, «чтобы все было не хуже, чем у людей». Это оно настоятельно требует выяснения того, кто главный в семье или на работе. Это в нем заводится червячок зависти к тому, кто «живет лучше», и возникает гнев на несправедливость этой ситуации.
Это «Я» абсолютно необходимо человеку. Даже наливая кипяток из чайника в чашку, мы манипулируем ими обоими, а не застываем в благоговении, любуясь красотой изгибов нашей посуды. Нам нечего будет есть, если мы будем воспринимать всех животных или растения как своих друзей или партнеров...
И все-таки нам важна красота посуды, из которой мы пьем чай. А дома у нас живут животные-друзья, и даже сама мысль об использовании их в пищу кажется нам отвратительной и непристойной.
И более того, каждый из нас способен посмеяться над своей суетностью, жадностью или собственными претензиями на власть.
Внутри каждого из нас живет Наблюдатель, который всю эту нашу суету заметно или незаметно комментирует. Иногда вся наша жизнь посвящена тому, чтобы каким-то образом избавиться от его непрерывных комментариев. Я привык называть это второе человеческое «Я» «гениальностью».
Внутри нас живет наш собственный гений, который знает, как нам нужно поступать в той или иной кризисной ситуации. Он точно знает, что после физической смерти жизнь души продолжается. Это он посылает нам мучительные укоры, когда мы поступаем наперекор голосу собственной совести. Это он заставляет случайного убийцу кричать: «Это сделал не я! Я не мог такого совершить!» Это благодаря ему мы вообще способны чувствовать свою внутреннюю стабильность.
На нашу жизнь воздействуют миллионы факторов: традиции семьи и культуры, возраст, политика, экономика, работа, наша собственная семья и ее кризисы... можно продолжать до бесконечности. А мы, несмотря на все это, продолжаем ощущать себя чем-то единым и неповторимым: Сашей, Викой или Петром.
Становимся мы гениями или нет, напрямую зависит от того, хватает ли у нас времени и желания для того, чтобы иногда остановить суету объектного «Я» и поговорить с чайником, кусочком ткани, картиной или... с другим человеком как с другом, а не как с объектом манипуляций. Леонардо ежедневно общался таким образом с окружающим миром, поэтому люди суетные и считали его ленивым. Каждый из нас знает: суета реальности норовит цепко удержать нас в своей паутине. Для того чтобы вырваться из нее, требуется усилие.
Это усилие мы уже назвали интересом.
Сможет ли сделать подобное усилие человек, читающий эти строки?
Гениальные идеи возникают под влиянием чувственного и эмоционального опыта. Он приходит из жизненной суеты и внезапно превращается в ключ, отмыкающий кладовую гениальных прорывов. Но для того чтобы кладовая открылась, человек, как Леонардо, должен осознавать наличие гениальности в себе. Он должен разрешить себе кроме суетной активности и манипуляций еще и «лень» — медитацию интереса к миру, поиск подлинной радости, даже если он требует страдания.
Любая новая идея появляется в мире для того, чтобы что-то изменить в нем. А любое изменение, любой отказ от привычных жизненных схем вызывает страдание.
Сами идеи иногда становятся живыми. Ведь недаром Сократ называл свои идеи даймоном, или гением, который жил у него внутри. Когда идеи становятся живыми, их можно пощупать, увидеть, попробовать на вкус... С ними можно разговаривать...
Ими можно попытаться манипулировать. Им можно поклоняться, и поэтому с их помощью можно попытаться манипулировать другими людьми.
У идей разные характеры. Лучшие из идей-даймонов рождаются из непрерывной радости.
Осталось много воспоминаний о том, как внимательно Леонардо ел и как брезгливо он относился к пище.
Наше упражнение можно выполнять и с пищей. Особенно это полезно для тех, кто привык есть невнимательно, набив едой рот, абсолютно не обращая внимания на вкус. Вместо кусочка ткани можно использовать кусочек фрукта, ломтик хлеба или любую другую привычную пишу.
Сначала стоит подержать этот ломтик в руках, почувствовать его фактуру, внимательно изучая ее и получая от этого удовольствие. Затем нужно откусить от него маленький кусочек, снова прикоснуться к нему, на этот раз языком, и наконец попробовать его на вкус, испытывая невыразимое удовольствие от процесса еды, медленно и радостно ощутить, как вы и ломтик становитесь неразрывным единством, почувствовать, как кусочек хлеба, отдавая себя, становится вами. Вы ощутите благодарность к этому ломтику хлеба... Выскажите ее вслух или мысленно.
Бездумное обжорство, нарушения аппетита становятся невозможны. Не надо страдать в очередной мучительной попытке по-
худеть. Человеку всегда больше всего хочется именно того, что он себе запретил. Куда как проще научиться... радоваться еде, как другу, который жертвует ради нас своей индивидуальностью.
Правда, должен вас предупредить: есть беда — перестаешь употреблять полуфабрикаты. Мы привыкли относиться к еде как к чему-то очевидному, урывать кусок вместо того, чтобы принимать дар.
Мы урываем наш кусок и дополняем наш рацион, в котором так много калорий и так мало насыщения, «священными» таблетками из ритуальных пузырьков, которые мы благоговейно водружаем на алтарях наших кухонных полок и бесконечно увеличивающихся в объемах аптечных шкафчиков.
Может быть, попробовать, вслед за Леонардо, восславить еду как источник радости, как дар Божий, вспомнив одну из самых древних на Земле молитв: «Благодарим тебя, Господи, за пищу, дарованную нам!» Увы, для многих из нас эта благодарность — всего-навсего давно забытый ритуал, смысл которого утрачен в мире потребления, где задача заключается в том, чтобы съесть как можно больше.
Так, может быть, стоит попробовать хотя бы один день перестать поглощать еду перед экраном телевизора или «экраном» судорожно сжатой в руках газеты? Хотя бы в течение одного дня попробуйте, милые дамы, проделывать упражнение Леонардо с едой — и вам больше не понадобятся диеты.
Кто знает — может быть, в вашей жизни от этого прибавится радости.
Тренинги» Леонардо. Императрица У и Боткин
Путешествие в мир гениальности — пожалуй, самое трудное путешествие из всех возможных. Имеем ли мы право прикоснуться к гигантской фигуре Леонардо да Винчи? Как понять, каким образом он смог добиться того, что его присутствие мы ощущаем через несколько веков?
Мы продолжаем решать загаданные им загадки так, как будто он по-прежнему живет среди нас.
Мы обсуждали две черты гениальных людей. Во-первых, мы говорили о способности получать удовольствие, радость от умственного и душевного напряжения — от решения загадки, создания картины, формулы или музыки. За эти прорывы к интересному всем гениальным людям приходилось расплачиваться душевным страданием.
Во-вторых, мы заметили удивительную особенность отношений гения с объектом, который его интересует: объект, каким бы он ни был, воспринимается как партнер в особом, внутреннем общении. Объект познания для гения — всегда равное или высшее по отношению к познающему существо. «Существо» и «сущность» — эти слова в русском языке всегда описывают одушевленный объект.
