проследит за Лиамом. Угадайте, что она обнаружила? Ты помнишь, Лиам, я тебе про это уже рассказывала.
Лиам: Не помню ничего подобного.
Пенни: Учительница обнаружила, что Лиам во время перерыва на ленч сидел с тремя другими ребятами. Двое из них были очень грустными, потому что скучали по маме, а третьего ужасно дразнили, — он тоже очень переживал и много плакал. Что же делал Лиам? Он делился с ними своей едой, чтобы поднять им настроение.
Лиам: Не помню.
М.: Каково вам было, как маме Лиама, услышать про него такое?
Пенни: Ну, в первую очередь я почувствовала гордость за него! Я так гордилась, что мой сын мог делать добро для других ребят, несмотря на всю ту боль, которую мы испытывали тогда дома.
М.: Пенни, я бы хотел попросить вас немножко расцветить эту сцену для Лиама, когда вы после этой сессии пойдёте домой. Возможно, вы подробно опишете комнату, где у детей был ленч, расскажете, что ещё вы знаете об этих ребятах, напомните, как выглядит учительница? Сделайте всё возможное, чтобы Лиаму удалось вспомнить.
Пенни: С удовольствием.
М.: А что это был за поступок? Вы мне сказали, что у вас было ощущение, будто Лиам чувствовал себя словно парализованным в жизни. Ну, так эта история вовсе не похожа на паралич или на то, что он «вообще пропащий».
Пенни: Нет, это совсем не о том история. Я пытаюсь... пытаюсь подобрать подходящее слово. Наверное, это слово «спасать». Да, мне кажется, можно сказать, что он спасал этих ребят.
М.: Спасал этих ребят. Лиам, откликается?
Лиам: Похоже, да.
М.: Может быть, какое-то другое слово придумаешь, чтобы описать, что ты тогда делал?
Лиам: Нет, слово «спасать» вполне подходит.
М.: Пенни, когда вы рассказали, как Лиам бросил камень в окно, я спросил вас о том, что этот поступок говорит вам о нем. Вы ответили, что он свидетельствует о мужестве Лиама, а также о том, что для него важна справедливость. А как его поступок по отношению к другим ребятам повлиял на ваше представление о нем как о человеке?
Пенни: Дайте подумать. Ну, это многое говорит о его позиции в отношении к несправедливости, которая была ясна, даже когда он был маленьким.
М.: Отношение к несправедливости. Что-нибудь ещё?
Пенни: Вроде чего?
М.: Чего угодно, что было для него важно, что придавало бы смысл его жизни.
Пенни: Ну, это может быть что-то о том, какой в представлении Лиама должна быть жизнь. О мечтах маленького мальчика. Да-да, именно об этом. И о том, как он не сдавался и не оставлял эти мечты.
М.: Лиам, я всё время продолжаю задавать тебе один и тот же вопрос. То, что мама сейчас сказала по поводу справедливости и по поводу мечтаний маленького мальчика, это откликается?
Лиам : Угу. Да, я думаю, да. Откликается, точно. Подходит.
М.: Я хочу это прояснить. Я правильно понимаю, что у тебя действительно вызывают отклик эти слова о справедливости, о том, какой должна быть жизнь, о мечтах маленького мальчика?
Лиам: Угу. Да. Похоже, что так.
М.: Только похоже?
Лиам: Нет, это точно, это всё складывается, всё подходит.
М.: Мне бы хотелось понять, каким образом тебе удаётся откликнуться на то, что ты теперь слышишь от мамы в связи с историями из твоего прошлого и в связи с выводами о том, кем ты являешься в свете этих историй.
Лиам: О'кей.
М.: Вопрос такой: каким образом тебе становится понятно, что услышанное имеет отношение к тебе? Может быть, в последнее время в твоей жизни произошло что-то ещё, что соответствует тому, что мы о тебе узнаем? Может быть, есть что-то, что соотносится с тем, что мы уже слышали о твоём отношении к справедливости, и с тем, что твоя мама говорила о твоих ценностях, о мечтах маленького мальчика?
Лиам: Не знаю. А ты, мам, что думаешь?
Пенни: Может быть, когда ты говорил с Ванессой, двоюродной сестрой?
Лиам: Угу наверное, так оно и есть.
М.: Это про что?
Лиам: Ну, незадолго до того, как мы убежали от папы, я рассказал двоюродной сестре, что нам пришлось пережить, потому что, похоже, у неё та же ситуация, потому что её папа — это брат моего папы, и он тоже жестокий, и у меня было ощущение, что ей тоже достаётся дома. И тогда она мне рассказала о том, что над ней учиняют дома, это было жутко, ужасно. Она раньше никогда никому не рассказывала об этом.
М.: И что тогда произошло?
Пенни: Восемь месяцев спустя после её разговора с Лиамом пришли люди из службы защиты детей и забрали её, и всё только потому, что Лиам поговорил с ней.
М.: Лиам, твоя мама сказала, что ты «протянул руку помощи» двоюродной сестре. Правильно ли было бы назвать этот поступок именно так, или, может быть, какое-то другое слово подошло бы больше?
Пенни: Нет, это подходит, «протянуть руку помощи» — это подходит.
М.: Я узнал о поступках, связанных со спасением, я узнал о поступках, связанных с протестом, и я узнал о поступках, которые говорят о твоей готовности протянуть руку помощи. Все они являются частью твоей истории. Если их все объединить, о чем будет эта история?
Лиам: Что вы имеете в виду?
М.: Ну если всё это часть какого-то определённого направления в жизни, часть какого-то пути, по которому ты в жизни идёшь...
Как можно было бы обозначить это?
Лиам: Ну... э... я думаю, вы имеете в виду что-то вроде спасения, спасательства. Знаете, как спасение на водах. Здесь это получается спасение жизни или что-то в этом роде.
М.: Да, да, спасение жизни.
Лиам: Или, может быть... Впрочем, да, вот это подойдёт.
М.: Хорошо. Значит, это про спасение жизни. Мне это о многом говорит. Пенни, как вам кажется, что это говорит мне о том, на что в
