В этой связи нельзя также скрывать, что везде, где применяется характероанализ, он вызывает сильные эмоции, более того, часто создает опасные ситуации и что в техническом отношении необходимо всегда владеть ситуацией. Возможно, некоторые аналитики по этой причине откажутся от метода характероанализа; но и при аналитическом лечении во многих случаях нельзя рассчитывать на успех. С некоторыми неврозами справиться с помощью мягких средств попросту невозможно. Средства характероанализа – последовательное подчеркивание сопротивления характера и настойчивое толкование его форм, путей и мотивов, столь же действенны, как и неприятны для пациента. Это не имеет ничего общего с воспитанием и представляет собой строго аналитический принцип. Но было бы правильно в самом начале обратить внимание пациента на возможные трудности и неприятности лечения.
е) Об оптимальных условиях для аналитического сведения актуального к инфантильному
Так как последовательное толкование поведения спонтанно открывает доступ к инфантильным источникам невроза, то возникает новый вопрос: существуют ли критерии, помогающие установить, когда актуальные манеры поведения необходимо сводить к их инфантильному прототипу. Ведь одна из основных аналитических задач как раз и состоит в этом сведении, но в таком общем виде в повседневной практике эта формула неприменима. Должно ли это происходить сразу, как только обнаруживаются первые признаки соответствующего инфантильного материала, или же в силу каких-то веских причин необходимо выжидать до известного момента? Прежде всего на основе определенного опыта следует констатировать, что цель сведения – прекращение сопротивления и устранение амнезии – во многих случаях достигается не сразу; либо пациент останавливается на простом интеллектуальном понимании, либо попытка сведения отклоняется сомнением. Это объясняется тем, что точно так же, как при осознании бессознательного представления, топический процесс перемещения по-настоящему происходит только тогда, когда к нему присоединяется динамически-аффективный процесс осознания. Для этого необходимы две вещи: во-первых, основные сопротивления должны быть по крайней мере ослаблены; во-вторых, представление, которое должно стать осознанным или, как при сведении, вступить в определенную связь, должно достичь минимальной величины катектической интенсивности. Ведь аффективные катексисы вытесненных представлений обычно отщеплены, связаны в характере или в острых конфликтах и сопротивлениях переноса. Если же актуальное сопротивление сводят к инфантильному материалу, прежде чем оно полностью проявилось, как только обнаруживается хотя бы один след его инфантильного обоснования, то интенсивность его катексиса используется не полностью; содержание сопротивления технически перерабатывают с помощью интерпретации, не захватывая при этом соответствующего аффекта. Если же при толковании учитывают не только топическую, но и динамическую точку зрения, то возникает необходимость не подавлять сопротивление уже в зародыше, а, наоборот, предоставить ему возможность полностью проявиться в пламени ситуации переноса. При ставших хроническими, торпидных крустификациях характера иным путем с этими трудностями вообще нельзя справиться. Правило Фрейда вести пациентов от проигрывания к воспоминанию, от актуального к инфантильному следует дополнить в том отношении, что перед этим хронически застывшее должно обрести новое живое бытие в актуальной ситуации переноса, подобно тому, например, как хронические воспаления лечат тем, что сначала с помощью раздражающей терапии их превращают в острые. При сопротивлениях характера это, пожалуй, необходимо всегда. На продвинутых стадиях анализа, когда в сотрудничестве пациента не приходится сомневаться, необходимость «раздражающей терапии», как ее назвал Ференци, уменьшается. Создается впечатление, что у иных аналитиков немедленное объяснение пока еще совершенно незрелых ситуаций переноса соответствует их страху перед бурями сильнейших сопротивлений при переносе, да и вообще очень часто, несмотря на все теоретические знания, сопротивление рассматривают как нечто крайне нежелательное, лишь как помеху. Отсюда и склонность обойти сопротивление, вместо того чтобы дать ему развернуться, а затем приступить к его проработке. При этом забывают, что в сопротивлении содержится сам невроз, что с каждым сопротивлением мы устраняем и часть невроза.
Развертывание сопротивления необходимо еще и по другой причине. Сложное строение каждого отдельного сопротивления приводит к тому, что его детерминации и осмысленные содержания становятся понятными только со временем; и чем полнее осмыслена ситуация сопротивления, тем более успешным будет затем его толкование, несмотря на ранее упомянутый динамический фактор. Также и двойственная природа сопротивления, его актуальная и историческая обусловленность, требует, чтобы сначала были доведены до полного осознания формы защиты Я, которые в нем содержатся, и только после того, как прояснится его актуальный смысл, на основе полученного материала интерпретируют его инфантильное происхождение. Это относится к случаям, когда уже предоставлен инфантильный материал для понимания последующего сопротивления. В других случаях, которые, возможно, составляют большинство, развертывание сопротивления необходимо уже потому, что иначе инфантильный материал в достаточном объеме не будет получен.
Таким образом, техника работы с сопротивлением имеет две стороны: во-первых, понимание сопротивления в актуальной ситуации через истолкование его актуального смысла, во-вторых, устранение сопротивления через связывание последующего потока инфантильного материала с актуальным. Таким образом, в равной мере учитывая при толковании и то и другое, легко избежать как бегства в актуальное, так и бегства в инфантильное. Тем самым в терапевтическом отношении из помехи анализу сопротивление становится его важнейшим вспомогательным средством.
ж) Характероанализ при обильно поставляемом материале
В случае пациентов, характер которых с самого начала препятствует работе воспоминания, характероанализ в описанном виде, бесспорно, показан в качестве единственно легитимного аналитического способа, которым следует приступать к лечению. Но как быть с теми больными, характер которых с самого начала допускает интенсивную работу воспоминания? Перед нами стоят два вопроса. Необходим ли также и здесь характероанализ в приведенном здесь смысле? Если да, то как здесь осуществляется вводная часть анализа? На первый вопрос можно было бы ответить отрицательно, если бы имелись случаи, которые не обнаруживали бы характерной броневой защиты. Но так как подобные случаи не существуют, а нарциссический защитный механизм раньше или позже, только с различной интенсивностью и с различной глубиной, становится характерным сопротивлением, то принципиально никакого различия нет. Фактическое различие состоит только в том, что в случаях вышеописанного типа нарциссический механизм защиты лежит целиком на поверхности и тотчас проявляется как сопротивление, а в других случаях он расположен глубже, на уровне личности, и поэтому вначале совсем незаметен. Но именно эти случаи и опасны. Там знают заранее, о чем идет речь. Здесь же нередко в течение долгого времени кажется, что анализ протекает прекрасно, потому что пациент внешне с готовностью все принимает, даже обнаруживает улучшения, и быстро реагирует на интерпретации. Но именно такие больные часто приносят самое горькое разочарование. Анализ проведен, но окончательный успех не достигнут. Все толкования израсходованы, первичная сцена и инфантильные конфликты, казалось бы, полностью доведены до сознания, но в конце концов анализ застревает в пустом, монотонном повторении старого, а исцеления не наступает. Еще хуже обстоит дело тогда, когда результат переноса скрывает действительное положение вещей и вскоре после расставания с аналитиком пациент возвращается к нему со всеми своими прежними симптомами.
Богатый негативный опыт, который был приобретен благодаря таким случаям, привел к совершенно естественной мысли, что что-то все же осталось незамеченным, причем не в содержании – ибо в содержательном отношении полнота этих анализов едва ли оставляла желать лучшего. Напрашивалась мысль о неизвестном и невыясненном тайном сопротивлении, которое сводило на нет все терапевтические усилия. Вскоре выяснилось, что эти тайные сопротивления надо было искать как раз в усердии пациента, в явно незначительной защите от анализа. А при дальнейшем сравнении с другими, удачными случаями в первую очередь было отмечено, что эти анализы имели плавное размеренное течение, никогда не прерывались бурными аффективными потрясениями, а главное – что стало ясным лишь в последнюю очередь – почти всегда протекали в «позитивном» переносе, и лишь в самых редких случаях возникали бурные негативные импульсы против аналитиков. Несмотря на то, что импульсы ненависти не оставались непроанализированными, они не проявлялись в переносе или вспоминались бесстрастно. Прототипами этих случаев можно считать нарциссические аффективно вялые и пассивно-женственные характеры. Первые отличаются безучастным и равномерным, последние – экзальтированным «позитивным» переносом.
