Когда члены семьи разыгрывают какое-либо взаимодействие, обычные правила, определяющие их поведение, выступают на первый план, создавая аффективную напряженность, аналогичную той, которая проявляется в их повседневных взаимодействиях дома. Однако в терапевтической ситуации, когда терапевт контролирует контекст, он может опытным путем выяснить, какие правила существуют в системе, оказывая покровительство различным членам семьи или вступая с ними в коалиции, направленные против других членов. Кроме того, терапевт может контролировать параметр времени. Он может сказать членам семьи: "Продолжайте это взаимодействие" — или же противодействовать попыткам других членов семьи сократить длительность инсценировки. При этом терапевт пытается на время изменять характер взаимосвязей между членами семьи, проверяя гибкость системы в условиях "давления" с его стороны. Этот маневр предоставляет информацию о способности семьи к изменениям в рамках данной терапевтической системы. Такая инсценировка требует от терапевта активности и умения вовлекать и мобилизовывать людей, чьи реакции нельзя предвидеть. Терапевт должен уверенно чувствовать себя в открытых ситуациях, когда он не только помогает сообщать информацию, но и "формирует" ее, оказывая давление на людей, наблюдая и переживая их реакцию на свое вмешательство.
Кроме увеличения количества и повышения качества получаемой информации, метод инсценировки с точки зрения терапии имеет и другие преимущества. Во-первых, он облегчает формирование терапевтической системы, поскольку создает прочные связи между членами семьи и терапевтом. Члены семьи исполняют свой "танец" при участии терапевта, который и сам выступает как музыкант и танцор, а не только как наблюдатель.
Во-вторых, когда семья разыгрывает свою реальность в терапевтическом контексте, этой реальности бросается вызов. Любая семья преподносит себя как систему с идентифицированным пациентом, которого окружают целители и помощники. Однако когда она исполняет свой танец, поле зрения объектива расширяется и охватывает не одного, а двоих или нескольких членов семьи. Предмет наблюдения и вмешательства расширяется. В центре внимания оказывается не пациент со своей патологией, а вся семья в дисфункциональной ситуации. В результате инсценировки ставится под сомнение представление семьи о том, в чем состоит проблема.
Еще одно преимущество инсценировки состоит в том, что, поскольку члены терапевтической системы не просто выслушивают один другого, а сосредоточены друг на друге, для них создается контекст, позволяющий экспериментировать в конкретных ситуациях. Этот контекст, безусловно, предоставляет большое преимущество при работе с семьями, где есть маленькие дети или дети разного возраста, а также с семьями, культурный фон которых иной, чем у терапевта. Использование терапевтических указаний, конкретных высказываний и метафор, почерпнутых из взаимодействий между членами семьи, облегчает общение через культурные и возрастные границы.
Хотя инсценировка происходит при участии терапевта, она может облегчить и его отстранение. Семьи обладают свойством оказывать сильное влияние на терапевта, побуждая его действовать в соответствии с семейными правилами. Они способны вовлечь его в качестве третьей стороны или заставить занять центральное место, что лишает его терапевтической маневренности. Предложить членам семьи разыграть инсценировку — один из самых простых приемов отстранения. Пока члены семьи заняты друг другом, терапевт может дистанцироваться от них, вести за ними наблюдение и вновь обрести возможность терапевтического воздействия.
Инсценировку можно рассматривать как танец, состоящий из трех фигур. В первой фигуре терапевт наблюдает спонтанные взаимодействия в семье и решает, какие дисфункциональные области следует выделить. Во второй фигуре терапевт создает сценарии, по которым члены семьи исполняют свой дисфункциональный танец в его присутствии. А в третьей фигуре терапевт предлагает альтернативные способы взаимодействия. Последняя фигура может обозначить перспективы и вселить в семью надежду.
Иллюстрацией этих трех фигур может служить работа с семьей Кью- нов, которая обратилась в клинику, потому что их дочь, четырехлетняя Патти, — "настоящее чудовище". Она так неуправляема, что родители стали на ночь запирать ее в спальне. Иначе она спускается вниз и разжигает огонь в плите или же убегает на улицу. Родители в отчаянии.
Отец, человек могучего сложения, но добродушный и скромный, сам вполне способен управляться с Патти. Однако его жена, тихая и мягкая, в этом смысле испытывает большие затруднения. Патти — шустрая и веселая девочка, что поразительно отличает ее от несколько флегматичных родителей.
С семьей было проведено семь сеансов терапии. Стратегия терапевта во время этих бесед предусматривала присутствие всех членов семьи, включая двухлетнюю дочь Мими. Однако обычно Патти с сестрой начинали мешать проведению сеанса, и их отправляли в детскую, а родители оставались беседовать с терапевтом о своей проблеме. На восьмом сеансе к ним присоединяется Минухин в качестве консультанта.
Первая фигура: спонтанные взаимодействия
Через три минуты после начала сеанса, после эпизода присоединения, приведенного выше, в семье формулируются дисфункциональные взаимодействия.
Патти: Это мое? (Берет бумаги Минухина.)
Минухин: Нет, это мое! (Патти садится на стол.)
Мать: Не сиди на столе, Патти. Что это такое?
Патти: Это стол.
Мать: Правильно. Не сиди на столе, хорошо? Сидеть надо на стульях. Хорошо, моя прелесть?
Патти: Док-тор, док-тор, док-тор… (Продолжает повторять это слово, бегая по комнате и колотя по спинкам стульев.)
Мать: По-моему, она в последнее время ужасно возбуждена. (Мими начинает подражать Патти.) Нет, Мими. Нет, милая.
Патти: Я хочу играть в… вот, Мими, играй с этим драконом. У вас есть бумага?
Мать: Нет, не сегодня, дорогая. Нет, положи обратно, у нас нет бумаги, чтобы рисовать. Положи обратно, Патти. Патти, делай, что я тебе говорю. Положи обратно! Она такая воинственная…
Минухин: И так у вас происходит всегда?
Мать: Как?
Минухин: Вы с Патти вот так проводите время вместе?
Мать: Да… да.
Минухин: Прошло всего полторы минуты, а это уже видно.
Данный эпизод содержит всю информацию, необходимую для формулировки проблемы. За это время мать дала Патти семь не достигших цели управляющих команд, так что интенсивность ее неэффективного управления не уступает степени гиперактивности девочки. К формулировке проблемы, которую дает семья, — что Патти неуправляема — теперь можно добавить другую формулировку: что мать гиперреактивна в своих попытках управления, что ее управление неэффективно и что она чувствует свое бессилие.
Минухин позволяет членам семьи вступить в спонтанное взаимодействие; это необходимо, чтобы выяснить, как функционирует семья. Может показаться, что допустить такое взаимодействие очень просто, однако это нередко оказывается нелегким делом для начинающего терапевта, который склонен путать свое центральное положение с терапевтической властью.
Мать: Это постоянная битва, по крайней мере для меня.
Минухин: И кто побеждает?
Мать: По-разному. Если я в силах принять бой, то иногда я. Знаете, иногда я позволяю ей победить. (Мужу.) Но мы стараемся добиться, чтобы она сделала то, что ей говорят, даже когда это означает, что придется вступить в бой. Правда?
Муж. Я ее заставляю.
Минухин (отцу): Что вы сказали?
Отец: Я заставляю ее это сделать.
Мать: Правильно.
Отец: Я всегда побеждаю.
Патти (на заднем плане): Док-тор, док-тор, док-тор…
Минухин: Я вижу здесь кое-какое различие. Вы ее все-таки заставляете, а ваша жена — нет.
Мать: Нет, так, чтобы всегда — нет.
Формулировка проблемы здесь расширяется. Мать определяет себя как все понимающую и бессильную, отец определяет себя как способного добиться своего и властного, и оба определяют дочь как неуправляемую. Располагая такой информацией, терапевт готов организовать инсценировку взаимодействия, затрагивающего проблему управления.
В своем вмешательстве он руководствуется предположительным диагнозом: когда дошкольник не поддается управлению — когда он, по существу, оказывается выше ростом, чем его родители, — значит, он сидит на их плечах. Эта диагностическая аксиома, хотя и необязательно справедливая для более старших детей, по-видимому, верна для дошкольников. Можно предполагать, что родители придерживаются разных взглядов на способы управления ребенком. Терапевт пока еще не знает, в каких стереотипах проявляется эта дисфункция в данной семье, однако он располагает всей информацией, необходимой для того, чтобы определить область управления как дисфункциональную и в ходе сеанса заняться именно этой областью. Он просит членов семьи предпринять обычные для них шаги, чтобы сгладить проблему, подчеркивая тем самым дисфункциональные взаимодействия.
