– Герменевтика утверждает, что понимание любого объекта всегда имеет открытый горизонт полагания смысла. Но действительному пониманию подлежит только часть объекта. Остальное в нем образует бесконечный «горизонт» признаков. Этот герменевтический канон воплощается при концептуальном мышлении в полной мере тогда, когда мы осознаем когнитивную ситуацию и в соответствии с нею выделяем только то, что имеет смысл здесь и сейчас, а остальное отбрасываем. Речь об этом шла несколькоми страницами ранее.
– Один из важных принципов понимания состоит в признании некоторого предпосылочного знания, которое помогает нам понять незнакомое. Понимание происходит в виде своеобразного пробрасывания возможного смысла вперед, перед тем, как мы распознаем смысл актуальный. Оказывается, «понять нечто можно лишь благодаря заранее имеющимся относительно него предположениям, а не когда оно предстоит нам как что-то абсолютно загадочное».[93] Эта особенность проявляется при концептуальном мышлении двояким образом. С одной стороны, концептуалист, как и любой исследователь «механизма», «пробрасывает» вперед некоторые потенциальные значения того, что стремится понять, как бы спрашивая «может быть, это? а может быть, это?». Это похоже на поведение рыбака, который раз за разом забрасывает в море невод предвосхищений, чтобы зацепить им подвижный смысл. Но интереснее другая сторона проявления этого герменевтического правила. Чтобы объяснить понятый механизм другим (пользователям концептуальных схем), концептуалисту приходится распознавать смысловые поля, в которых мыслят эти другие люди, и специально управлять формами интерпретации результатов своего труда. Ему приходится много и по-особенному говорить, чтобы быть понятым. Но это уже другая идея, которую мы обсудим как идею об управляемом богатстве выразительных средств.
Мы уже много раз употребляли с вами термин «концептуальная схема», но еще ни разу не попытались как-то приемлемо пояснить его. Теперь это можно сделать в контексте риторики о феномене и механизме.
Согласитесь, что «механизм» в том смысле, в каком мы использовали это понятие (в смысле логическом – как результат истолкования смысла феномена) не является ни заменителем самого феномена, ни копией, ни частью его. Будет неправильно называть его «моделью предмета или предметной области», поскольку между самим феноменом, который выступает в мышлении как предмет мыслимого объекта, и механизмом нет отношения «подобия» или отношения «замены», на котором строятся все модели.[94] В этом смысле продукт концептуального мышления есть способ истолкования предмета, представленный в виде понятий и отношений между ними.[95] Для различения именно этого характера результатов концептуализации предметных областей в традиции концептуального мышления принято называть эти продукты концептуальными схемами. И если в дальнейшем где-нибудь в тексте появится термин «концептуальная модель», то в строгом смысле это будет ошибкой. Ну, позвольте иногда ошибаться…
Концептуальная схема есть результат концептуализации некоторой предметной области и одновременно способ ее истолкования, представленный в виде структуры из понятий и отношений между ними.
Концептуальное… это мышление порождающего типа.
Идея оперирования сжатыми разнообразиями
Концепты – удивительные изобретения ума! Они связываются между собой, казалось бы, в совершенно немыслимые отношения. Причем делается это в нашем сознании легко, естественным образом по сходству или зависимости признаков, которыми в них определяются объекты. Поскольку любая «вещь» обладает огромным количеством признаков, то и связей между концептами может возникнуть огромное множество. В результате на концептах как на элементах могут быть построены любые конструкции.
Так, например, полнолуние, Байкал и любовь – едва ли схожие «вещи». Традиционно первая – объект астрономии, вторая – лимнологии, третья – эроса. Однако все они естественно связываются в сознании того, кто испытал их действие на себе. Для такого мыслителя полнолуние, Байкал и любовь легко образуют целое, как только он вспомнит хотя бы единственный сходный для всех этих «вещей» признак, например, то, что «это случается однажды с каждым».
Свобода в выборе признаков наблюдаемых явлений среди бесконечного числа, «жесткость» в удержании этих признаков в сознании и естественная связанность всего со всем – это то, из чего образуется доступное только человеческому сознанию богатство мира смыслов.
Всякий знает, что такое ложка, обыкновенная ложка, которую мы берем в руки, наверное, каждый день. Это столовый прибор. Еще это инструмент для облегчения приема в основном жидкой и сыпучей пищи. А еще это средство для развития моторных функций у младенцев. Вы понимаете, что мы говорим о ложке в различных контекстах.
А теперь взглянем на нее с точки зрения морфологической. С морфологической точки зрения любая ложка – это устройство, состоящее из трех частей: хлебало, хватало и держало. Вы можете даже рассмотреть конкретную ложку и легко найти все эти части, а я продолжаю развивать морфологическую точку зрения.
Морфология (греч. morphe – форма) – наука о формах и составах объектов. Морфологическое отношение – отношение «состоять из».
Я говорю «хлебало», называя так часть ложки, которая предназначена для удержания жидкого и сыпучего материала. Этим коротким определением я, во-первых, выделил хлебало среди других объектов, с которыми мы можем иметь дело, а во-вторых, ввел в круг представлений огромное множество объектов, которые «попадают» под это определение. Вы понимаете, что я говорю о содержании понятия и о его объеме. Следуйте за моей мыслью дальше:
– с точки зрения формы хлебала могут быть круглые, овальные, трапециевидные и др.;
– с точки зрения материала хлебала могут быть стальные, серебряные, золотые и так далее;
– с точки зрения размеров хлебала могут быть маленькие, средние, большие и очень большие (семейные).
Стало быть, возможен некий ряд: хлебало, овальное хлебало, овальное серебряное хлебало, овальное серебряное большое хлебало… В этом ряду по мере введения очередного содержательного признака понятия «хлебало» его объем, то есть количество конкретных хлебал, которые попадают под определение, сужается. Это сужение объема можно даже выразить наглядным образом.
Те же логические операции мы можем совершить с «держалом» и с «хваталом». Вы заметили, что, двигаясь от конкретной ложки, мы уже перешли в область концептуального упражнения? Завершим его. Концептуальная схема ложки теперь может быть представлена в следующем виде:
Если вы помните, что за каждым элементом этой концептуальной схемы мы «видим» множества из объемов понятий, то, скорее всего, вам нетрудно представить себе гигантское разнообразие ложек, которые удерживает теперь наше сознание. Последовательно и скрупулезно перебирая элементы из объемов этих понятий, теперь мы можем перечислить и описать все возможные ложки, которые только есть на свете, и даже те, которые еще никто не придумал. Ну, вот хотя бы такое: «Хлебало у нее большое, круглое, платиновое с подогревом, держало – инкрустированная брильянтами слоновая кость, а хватало – двуручное… из чароита». Возможно, это будет ложка, весьма уместная для трапезной новорусского князя.
То, что происходило в нашем концептуальном упражнении, основано на ряде свойств понятий. Это…
– свойство «иметь содержание и объем»;
– свойство «обратной зависимости содержания и объема»;
– свойство «вступать в отношения с другими понятиями»;
– свойство «позволять совершать логические операции над содержанием и объемом».
Благодаря умелому использованию этих свойств, продукты концептуального мышления приобретают черты «жестких» структурированных идей, удерживающих не единицы, а множества решений и представлений. Любая концептуальная схема – это сжатое структурированное разнообразие объектов, которые она выражает. Часто концептуалисты говорят, что концептуальная схема нечто «задает». Это верно, поскольку, скажем, в ложке мы могли «задать» ее другой облик, но мы «задали» облик морфологический. Подразумевая за каждым понятием, за каждой концептуальной схемой множества, мы получаем возможность мысленно «задавать» гигантские классы объектов. Чаще всего среди них появляются новые, каких еще никто не придумал. Это эффект порождения нового. Строго говоря, он возникает среди видовых понятий, при построении концептуальных схем из понятий родовых.
Теперь, надеюсь, прозвучит вполне убедительно, что концептуальное мышление – мышление порождающего типа. Вы желаете научиться методически уверенно, а не только на основе озарения, порождать новое знание?[96]
