продолжает полировать деревяшечку.
Жена:
— Может, мне еще написать статью «Как перестать быть пустым местом? или «Как заставить мужа обращать на себя внимание».
Муж, меняя шкурку на совсем тоненькую:
— Лучше напиши статью: «Как не быть дурой».
Жена:
— Ясно. Лучше напишу-ка я статью: «Как развестись вовремя».
Муж:
— Во-во. Це — дило.
Он заканчивает полировать деревяшечку, сдувает с нее древесную пыль, протягивает жене и говорит:
— Это — тебе, на память.
Оказывается, что он держит в руке маленького Буратино, без ушей и глаз.
Когда мы совпадали в пространстве и времени, у меня было два вида счастья. Один его вид — это сидеть в полуметре от тебя и любоваться тобой. Немного, чтобы не было заметно. Однажды вышло солнце, и ты снял свитер. Майка оказалась оранжевая. Этого было достаточно. В том счастье было что-то его же обусловливающее. Так же, как стыдно испытывать стыд, так счастье обусловливает само себя. От осознания того, что счастье есть, оно удваивается.
Еще про часы. Помнишь, ты забыл их? Меня спросили, могу ли я передать их тебе и я, конечно, взяла. Я сидела, держала их и ждала тебя. Это было, как будто мне дали подержать… я не знаю. Я обращалась с ними, как будто это часть тебя. От трепета я не могла найти им подходящего места. Они падали с колена, их нужно было придерживать рукой. Я поймала себя на мысли, что ищу им положение, чтобы не держать. Чтобы не успеть им надоесть. Когда я поняла это, я стала держать их иначе: увереннее и нежнее. Как будто надеясь, что в них останется что-то от меня и ты почувствуешь это. Вполне можно сказать, что я была счастлива держать в руках твои часы. А раньше я думала, что для счастья мне нужны совсем другие вещи.
Иногда, конечно, мое переживание тебя приобретало более… взрослый характер. Если мне удавалось незаметно для окружающих смотреть на тебя дольше пяти секунд (это удавалось нечасто), меня затопляла нежность. Это ощущалось, как тепло, наполняющее грудь и плечи и поднимающееся к горлу. Я чувствовала твою шею и плечи своими ладонями. Как будто бы моя правая рука поднимается к твоему лицу и ложится туда, где подбородок переходит в шею, и движется дальше к затылку, а большой палец отстает, чтобы успеть ощутить неровность кожи. И если удавалось вынести этот образ и продолжить в нем быть, то рука возвращается, большой палец скользит по подбородку и дальше вниз, через яремную ямочку…
Про второе счастье ты знаешь. Главное происходило в той точке, где встречались наши глаза. Я помню свое ровное дыхание и то, как иногда совпадали наши вздохи. И если бы меня спросили, что это было, то есть — что я делала, то ответ для меня совершенно ясен. Я любила тебя. То есть, смотрела на тебя и переживала то, как ты прекрасен. Еще было трудное для описания ощущение совпадения. Совпадания. Как будто я точно знаю, что ты отвечаешь мне тем же. Как будто все, что я отдаю, ты берешь без остатка и возвращаешь нечто, очень похожее на то, что ты взял. Как будто любовь — не что-то, принадлежащее мне, а, скорее — связь, возникшая между нами. И единственное, что нужно, чтобы она была — продолжать смотреть друг на друга.
Ты пришел прощаться.
Я постараюсь не забыть чувство, медленно заполнившее меня, когда я опознала твой силуэт, проступивший из полутьмы. Я помню, что мне было трудно пошевелиться и я очень медленно и предельно осознанно сначала оторвалась от пианино, а потом сделала еще более медленный шаг тебе навстречу. Как будто не стало не только людей вокруг, но не стало ни прошлого, ни будущего, ни пространства вокруг этого шага, который предстоит сделать. Я была вся этот шаг, а вокруг — пусто. И чтобы попасть в пространство, где этот шаг был возможен, нужно было быть предельно внимательной. Что я и постаралась сделать и шагнула.
Дальше я помню плохо. Ты обнял меня. Я положила лоб тебе на плечо: чтобы спрятать лицо. И провела правой рукой там, где твой подбородок переходит в шею и — дальше к затылку. И остановилась. Через несколько секунд все кончилось. Встреча
Придя в спортклуб, обычно я некоторое время иду по дорожке. Довольно быстро. Прямо передо мной висит необъятная плазменная панель. И по ней всегда идет мне навстречу какая-нибудь готическая фотомодель в развевающихся одеждах. Штормя тазом, она не глядя смотрит на меня, втыкая глаза в то место, где, по ее мнению, должна располагаться моя душа. Она идет сквозь меня, такая отрешенная, такая двухметровая. Идет, не останавливаясь, неся на себе то, что по мнению ее хозяев, должна носить я, но никогда не буду. А я иду ей навстречу, маленькая, в штанах и майке. И я тоже, конечно, прекрасна, но по-своему, и самое обидное, что ей-то меня совсем не видно.
На свете должна быть справедливость. Когда-нибудь мы встретимся. Красивая идея? Конечно. И как любая идея, эта красива только в развитии. Это будет красивый поединок: сражение двух Красот. Победа, конечно, останется за мной. И после уже она будет шагать по этой дорожке. И тупо пялиться в телевизор, в котором показывают меня. Ведь (в отличие от нее) я умею не только ходить, но еще и разговаривать. Фразы
Кто прав?
Конечно, мы. Но мир населен не нами, а ими.
* * *
Все идеальное хуже обычного по одной простой причине. Обычное (неидеальное) есть, а идеального не существует.
* * *
Думать какую-либо мысль и отгонять ее от себя — по сути дела один и тот же процесс. Разница лишь в том, что во втором случае мы еще дополнительно не любим себя за это: «Я плохой, что думаю эту мысль».
* * *
Про измены. Если вам скучно, у вас есть две возможности. Первая — пойти куда-то, где весело. Вторая — сделать что-то интересное прямо здесь. И если вы на это неспособны, то ходить куда бы то ни было необязательно — вам будет скучно везде, куда бы вы ни пришли.
* * *
Беспорядок и грязь — вещи разные. Как в доме, так и в жизни.
* * *
Зависимость — это когда мое счастье в чужих руках.
* * *
Мир жесток по определению. Потому что его населяют те, кто выжил.
* * *
Поддержка в психотерапевтическом процессе — момент
