Умирание, говорим мы себе, подобно засыпанию. Такого рода выражения имеют место не только в нашем повседневном языке и мышлении, но и в многовековой литературе разных народов. Такие выражения были и в Древней Греции. Например, в «Илиаде» Гомер называет сон «братом смерти». Та же аналогия используется и в современном языке. Я имею в виду выражение «усыпить». Если вы приносите к ветеринару собаку с просьбой усыпить ее. вы обычно имеете в виду нечто совсем иное, чем когда вы просите анестезиолога усыпить вашу жену или вашего мужа. Другие люди предпочитают иную, но сходную аналогию. Умирание, говорят они, похоже на забвение. Когда человек умирает, он забывает все свои горести, исчезают все мучительные и неприятные воспоминания. Как бы ни были стары и широко распространены эти аналогии, как с «засыпанием», так и с «забвением», их все же нельзя признать вполне удовлетворительными. Каждая из них говорит об одном и том же. Хотя они и говорят это в несколько более приятной форме, тем не менее обе они утверждают, что смерть фактически есть просто исчезновение нашего сознания навсегда. Если это так, то тогда смерть в действительности не имеет ни одной из привлекательных черт засыпания или забвения. Сон приятен и желателен для нас, поскольку за ним следует пробуждение. Ночной сон, доставляя нам отдых, делает часы бодрствования более приятными и продуктивными. Если бы не было пробуждения, всех преимуществ сна просто не существовало бы. Сходным образом аннигиляция всего нашего сознательного опыта подразумевает исчезновение не только мучительных воспоминаний, но также и всех приятных. Таким образом, при более тщательном рассмотрении ни одна из аналогий не является настолько адекватной, чтобы дать нам реальное утешение или надежду перед лицом смерти.
Муди Р. [198, с. 140–141]
Поэт Илья Сельвинский так выразил свое отношение к смерти:
Бояться смерти – что бояться сна.
Она для духа вовсе не страшна,
Боится смерти только наше тело,
Но это уж совсем другое дело…[27]
Много лет назад, прочитав это стихотворение, я выразил полное несогласие с Сельвинским:
«Бояться смерти – что бояться сна», –
Писал Сельвинский так Илья.
Нет, не согласен с этим я!
Боюсь не сна – небытия.
Боюсь, что много важных дел
Еще я сделать не успел.
Боюсь, не все еще познал
И сам другим не все отдал…
Я многого чего боюсь,
Вот с жизнью и не расстаюсь!
Можно согласиться с мнением, что бояться смерти бесполезно. Однако одно дело – говорить о бессмысленности этого страха, а другое дело – его не испытывать. Ведь причиной этого страха является не немощь нашего тела («страх тела»), а психика человека, понимание того, что разорвутся его связи с родными и близкими и человек не будет знать, что произойдет после его смерти с детьми и внуками, с развитием мира; что останутся незаконченными многие дела, что прекратится его связь с прошлым и будущим.
С. А. Мирошников с соавторами исследовали неосознаваемый страх смерти с помощью различных экспериментальных методик – таких, как опознание проявляющихся из фона слов, свободный ассоциативный эксперимент и других, в которых использовалось предъявление связанных со смертью и нейтральных слов. Результаты исследования подтвердили высказанную экзистенциальными психологами идею, «согласно которой страха смерти нельзя избежать, поскольку значительная его доля является неосознаваемой. Вытеснение знания о смерти из сознания не освобождает организм от связанного с этим страха на неосознаваемом уровне и даже, напротив, способствует возрастанию неосознаваемого страха» [194, с. 288].
0. Л. Алексеева [13] выделяет четыре уровня переживания боязни смерти:
1. Соматический уровень. Суть боязни смерти на этом уровне проявляется в боязни телесных страданий, боли и физического обезображивания. Основной вопрос, который задает себе человек: «Что происходит с телом, когда человек умирает?»
2. Личностный уровень. Человек боится потерять над собой контроль, боится тотального одиночества, ущербности и несостоятельности своей личности. Основной вопрос: «Что происходит с сознанием и личностными достижениями, когда человек умирает?»
3. Социальный уровень. Человек боится потерять близких, появляется чувство невозможности прежних отношений. Основной вопрос: «Что происходит в отношениях с теми, кто остается и кто уходит?»
4. Духовный уровень. Человек боится бесследно исчезнуть. Возникает страх безысходности и неизбежности высшего суда и расплаты за грехи. Основной вопрос: «В чем смысл умирания, смерти, бессмертия?»
Духовный уровень страха присущ в основном лицам с низким уровнем ипохондрии, депрессии, истерии, психастении. Личностный уровень переживания боязни смерти положительно связан с депрессией, повышенным уровнем тревожности, неуверенности в себе.
Публичный, декларируемый современным российским обществом подход к смерти таков: смерть человека есть зло и горе, мечта человечества – бессмертие. Но наряду с ним существует другой, тоже публичный, «научный» дискурс, который берет начало в европейской новейшей истории. В нем. исходя из общественной необходимости смерти, жизнь признается высшим, но ограниченным для каждого человека благом, которым он не может пользоваться беспредельно. Человек должен уступать место другим. Ясно, что в таких условиях смерть теряет качества зла – если не публично, то в умолчании.
Левинсон А. [174]
Возрастные особенности. Боязнь смерти присуща людям любого возраста. Правда, до начала 1970-х годов в психологии господствовало мнение об отсутствии осознания и понимания смерти, а следовательно, и наличия боязни смерти у детей до десятилетнего возраста. Однако сейчас принята точка зрения, что осознание конечности физического существования, отсутствующее в раннем детстве, постепенно формируется начиная с пяти лет. Но смерть для детей не является окончательной, а рассматривается как временное состояние жизни.
Жизнь и смерть в этом возрасте понимаются как взаимопереходящие явления. Пятилетние дети знают, что смерть как-то связана с отделением от жизни, но верят, что умерший продолжает некоторое время жить в гробу. Большинство пятилетних детей начинают бояться смерти больше, чем в каком-либо другом возрасте, и, пытаясь привыкнуть к боязни смерти, они обесценивают ее в своих высказываниях.
Ведущим страхом старшего дошкольного возраста является страх смерти. Его возникновение означает осознание необратимости в пространстве и времени происходящих возрастных изменений. Ребенок начинает понимать, что взросление на каком-то этапе знаменует смерть, неизбежность которой вызывает беспокойство как эмоциональное неприятие рациональной необходимости умереть. Так или иначе, ребенок впервые ощущает, что смерть – это неизбежный факт его биографии. Как правило, дети сами справляются с подобными переживаниями, но только в том случае, если в семье жизнерадостная атмосфера, если родители не говорят бесконечно о болезнях, о том, что кто-то умер и с ним (ребенком) тоже может что-то случиться. Если ребенок и так беспокойный, то тревоги подобного рода только усилят возрастной страх смерти.
Страх смерти – своего рода нравственно-этическая категория, указывающая на известную зрелость чувств, их глубину, и поэтому наиболее выражен у эмоционально чувствительных и впечатлительных детей, обладающих к тому же способностью к абстрактному, отвлеченному мышлению. Страх смерти относительно чаще встречается удевочек, что связано с более выраженным у них, в сравнении с мальчиками, инстинктом самосохранения. Зато у мальчиков прослеживается более ощутимая связь страха смерти себя и в последующем – родителей со страхами чужих, незнакомых лиц. начиная с восьми месяцев жизни, т. е. мальчик, боящийся других людей, будет более подвержен страху смерти, чем девочка, у которой нет такого резкого противопоставления.
Захаров А. И. [110, с. 71–72]
В понимании детей шести – девяти лет смерть становится все менее похожей на жизнь. Она начинает рассматриваться как конец жизни, как явление, вызываемое внешними силами. Дети считают, что смерть забирает человека. У них появляется выраженный интерес к погребальным ритуалам и кладбищам – это признак слома более раннего понимания смерти. Интересуясь погребением, дети как бы хотят убедиться в том, что смерть отделена от жизни достаточно надежно.
В восприятии детей этого возраста смерть персонифицируется – эмоциональный и когнитивный компоненты их понимания смерти слиты воедино. Смерть представляется в образе призрака, скелета или монстра, пугающего, опасного и бесчувственного. Его невозможно вовремя не заметить, поэтому встречи с ним можно избежать. И только старые и больные люди, согласно детским высказываниям, не способны заметить опасность и убежать.
