4.2. Представления о сознательной инициации волевых действий
Представления о сознательной инициации волевых действий связаны с точкой зрения, что их запуск всегда осуществляется с помощью волевого усилия (П. А. Рудик и др.). Это положение в советской психологии стало аксиоматичным. Однако в последние годы оно вызывает все большее сомнение и у автора данной книги, и у ряда других психологов. Сомнения касаются не вопроса о сознательном характере инициации произвольных действий, а того, обязательно ли участие волевого усилия в этом сознательном процессе.
Начну с того, что между импульсом к запуску действия, о котором говорили предыдущие авторы, и волевым усилием, проявляемым при преодолении затруднений, есть разница. Так, характеризуя волевое усилие, П. А. Рудик писал, что главное в нем – состояние внутреннего напряжения и что наличие трудностей – обязательное, необходимое условие для проявления волевого усилия.
...
Теории мотивации предполагают по умолчанию, что инициирование действия возникает сразу же вслед за тем, как появляется результирующая мотивационная тенденция. Однако это не всегда соответствует действительности, поскольку реализация сложившейся интенции начинается только тогда, когда наступает подходящий для этого момент. В случае, если такой момент наступает, существует вероятность того, что он может быть упущен или же доминирующей в данный момент становится другая тенденция. Таким образом, в инициировании действия возникает проблема, которая может вызвать конфликт между конкурирующими тенденциями.
Поэтому конфликты, возникающие при инициировании действия, легко обнаруживаются как конфликты мотивов, подобно тому, как это происходит в акте принятия решения при формировании интенции. Здесь уместно вспомнить известный пример У. Джемса [James, 1890] – дискуссию с самим собой по поводу вставания с постели зимним утром. Подобный конфликт разрешается обычно благодаря тому, что находящийся в постели вспоминает о тех многочисленных делах, которые ему предстоит осуществить в этот день. В данном случае речь для него не идет о том, нужно ли вообще вставать с постели. Решение о вставании уже принято заранее, вопрос заключается лишь в том, когда будет инициировано данное намерение. В данном случае для такого инициирования оказывается достаточно одной мысли о предстоящих делах.
Н. Ах связывает инициирование действия с представлениями субъекта об условиях достижения цели, т. е. с появлением внешних обстоятельств, которые дают возможность действовать в соответствии с интенцией. Чем точнее соответствуют друг другу обстоятельства действия и способ реализации действия, тем совершеннее процесс инициирования. Эта закономерность отражена в законе «специфической детерминации», который гласит: «чем специфичнее содержание детерминации, тем быстрее и надежнее она осуществляется [Ach, 1935, р. 244]. Левин [Levin, 1926] рассматривает условия, при которых может реализовываться интенция к действию. Однако в исследованиях мотивации пока не разработана модель собственно инициирования действия, за исключением динамической теории действия Аткинсона и Берча [Atkinson, Birch, 1970]. Но и эта теория рассматривает прежде всего относительные условия проявления конкурирующих тенденций действия, и в то же время остаются нераскрытыми такие вопросы, как время и обстоятельства, в которых могут быть инициированы отдельные действия.
Хекхаузен Х.
2003. С. 311
Г. Мюнстерберг [1997], например, рассматривая волевое поведение человека, чаще говорил о внутреннем импульсе , а не о волевом усилии, видя в первом ключ к пониманию тайны воли. Запуск действия, по Г. Мюнстербергу, осуществляется без волевого напряжения, т. е. без волевого усилия, лишь за счет внутреннего импульса (понимаемого им, правда, весьма своеобразно).
Несомненно, что напряжение, характерное для волевого усилия, при запуске и осуществлении двигательных и интеллектуальных действий, при отсутствии внешних и внутренних препятствий, как правило, не ощущаемо (поэтому человеку кажется, что действие совершилось само по себе). Например, П. А. Рудик [1967] считал, что когда человек действует, не встречая даже самых незначительных трудностей, он выполняет требуемое действие без затраты усилий, т. е. как бы непроизвольно. Однако действия человека, даже автоматизированные, все равно остаются произвольными, и для их запуска нужен сознательный импульс.
Таким образом, в случаях отсутствия затруднений не требуется особого напряжения или усиления побуждений, следовательно, нет оснований говорить о том, что волевое усилие участвует в инициации волевого действия.
Даже случаи с борьбой мотивов не очень убеждают в том, что принятие решения происходит с участием волевого усилия, проявляющегося в мышечном напряжении. Хотя К. К. Платонов и писал о наличии внутреннего сопротивления, противодействия , для его преодоления человеку скорее нужны разумные доводы, а не волевое напряжение. Не принимаем ли мы подчас за волевое усилие победу разума над побуждением, желанием, чувством?
Таким образом, есть основания выделять в качестве пускового механизма («толчка») реального действия, движения именно волевой импульс, а не волевое усилие. В связи с этим трудно согласиться с мнением о том, что «волевое усилие пронизывает все звенья волевого акта, начиная от осознания цели и заканчивая исполнением решения» [Общая психология. 1997, с. 345]. Очевидно, что функции волевого импульса и волевого усилия разные. Волевой импульс сопутствует началу всякого произвольного действия : умственного – импульс к началу продумывания задачи, сенсорного – к началу рассматривания объекта, двигательного – к началу движения и т. п. Волевой импульс способствует также переходу от одной операции к другой , если действие не автоматизировано и не образовался динамический стереотип по И. П. Павлову, когда окончание одной операции служит сигналом для начала последующей, и, следовательно, давать себе команды вроде бы и не требуется (хотя и это спорно).
Сказанное подводит нас к вопросу: правильно ли связывать начало всякого волевого акта (его инициацию), в том числе и принятие решения, с волевым усилием? Волевое усилие характеризуется волевым напряжением , следовательно, при начале любого волевого (произвольного) действия мы должны были бы ощущать, переживать это напряжение. В действительности же этого нет: для того, чтобы шевельнуть пальцем, надо не напрячься, а захотеть это сделать и дать себе команду, т. е. послать мышцам волевой (от разума) импульс.
Идея о запуске произвольных действий с помощью волевого импульса, а не только и не столько с помощью волевого усилия проглядывает в высказываниях многих авторов.
В одной из своих работ В. И. Селиванов [1975] также использовал понятие « волевой импульс », незаметно подменившее у него понятие «волевое усилие», о котором до этого шла речь. Думается, что такая подмена произошла у В. И. Селиванова хотя и непреднамеренно, но и не случайно. Так, он писал о двух видах волевой регуляции, которые, в общем виде, можно обозначить как пусковую и мобилизационную: «Очевидно, надо различать два вида волевой регуляции: 1) пусковую, связанную с постановкой цели, решением и началом действия; 2) исполнительскую, когда требуется затрата волевых усилий на то, чтобы в нужный момент действие усилить или ослабить, ускорить или замедлить, проконтролировать результат, исправить ошибки и остановить действие» [там же, с. 23]. В этом высказывании речь еще не идет о разных видах волевых усилий, но обращает на себя внимание то, что пусковую регуляцию автор не связывал с волевым усилием. В. И. Селиванов писал также, что сознательный сигнал-стимул включает активность человека и что пусковая волевая регуляция нередко осуществляется по принципу «рубильника». Примечательна и мысль В. И. Селиванова, что волевой импульс имеет все признаки внутреннего сознательного стимула .
Далее В. И. Селиванов отмечал: «В случае конфликта между мотивами одинаковой силы исход борьбы определяется волевым импульсом, который имеет все признаки стимула и… рефлекторно [курсив мой. – Е. И. ] усиливает один из альтернативных мотивов» [там же, с. 24].
О таком же различении двух видов волевой регуляции свидетельствуют взгляды В. И. Селиванова на усилия, используемые человеком в процессе психической регуляции. Автор отделял непреднамеренные усилия от преднамеренных, т. е. волевых усилий. Непреднамеренные усилия, считал В. И. Селиванов, бывают двух видов: первичные, бессознательные, и вторичные, привычные. Первичные усилия, являясь онтогенетически исходными, включаются в качестве компонента в систему психической регуляции человека уже в первые годы жизни. Каждый раз при встрече с препятствиями ребенок неосознанно мобилизуется, чтобы преодолеть препятствие и достигнуть цели, пока еще мало осознанной или неосознанной совсем (в случае с инстинктивными актами). В процессе формирования предметной деятельности происходит осознавание целей и трудностей их достижения и вместе с этим осознавание усилий, переход их в преднамеренные, волевые. Зарождается механизм, позволяющий осуществлять сознательную регуляцию поведения и деятельности.
