Ознакомительная версия.
Другой американский психолог Ф. Зимбардо в одной книге пишет о своей студентке, которая на учебу в университете подрабатывает, за 20 долларов в час позируя обнаженной всем желающим ее фотографировать (при этом никакого «интима»!). Характерно, что ученый упоминает об этом без тени осуждения. Если собственные представления о нормах и приличиях допускают для девушки такую форму заработка, то кто ее осудит? По американским меркам было бы гораздо хуже, если бы она вообще ничем не занималась и при этом сетовала на безденежье.
Русские обычно рассуждают: «Да я скорее буду голодать, чем…» В Америке никто не голодает. Наверное, потому, что никто себе этого не позволяет. Здесь считается недостойным бедствовать, когда существуют хоть какие-то возможности поправить свое положение. А возможности всегда существуют!
Соответственно, при найме на работу вопрос оплаты встает едва ли не в первую очередь. Разговор с потенциальным работодателем, как правило, строится по схеме: во-первых, сколько я буду получать, во-вторых, что я за эти деньги должен делать? Русские считают такую манеру почти неприличной и поначалу ведут долгие разговоры об особенностях работы, стараясь произвести впечатление, будто готовы «из любви к искусству» выполнять ее за любые деньги, а то и вовсе без денег. Однако признаемся себе, что это совсем не так. Поэтому в данном случае американцы не только прямолинейнее нас, а попросту честнее. А у американца наше «бескорыстие» создает впечатление, что перед ним чудак не от мира сего, которому можно заплатить по минимуму, раз он сам так мало интересуется вопросом оплаты.
Однако вне деловой сферы в частных беседах на тему заработка в Америке наложено строгое табу. В России поинтересоваться размером зарплаты у знакомого или даже малознакомого человека – в порядке вещей. Мы охотно рассказываем едва ли не всем подряд, сколько мы получаем, недополучаем, хотели бы получать… Задать подобный вопрос американцу – высшая бестактность. Это все равно что спросить, какими ласками его радует жена. Если захочет, сам расскажет. Хотя вряд ли захочет, ибо и то и другое – дело сугубо частное, интимное. Тем более неприлично жаловаться на материальные затруднения. Продолжая известную аналогию, это почти то же самое, что признаваться в собственной импотенции. Наши российские стенания о недостатке средств, ставшие в последние годы лейтмотивом разговоров на всех уровнях, способны вызвать у американца резонное недоумение: «Какой же в тебе есть изъян, что не позволяет себя нормально обеспечить?»
Вообще американцы в отличие от нас не склонны «грузить» ближнего своими проблемами, даже если они есть (а у кого их нет?). Вопрос «Как поживаете?» здесь является составной частью приветствия, носит сугубо ритуальный характер и подразумевает единственный возможный ответ: «Fine!» (отлично, замечательно). У нас такой вопрос обычно свидетельствует о желании рассказать, как поживает сам спрашивающий. А американский ответ вызывает самые противоречивые чувства: от подозрительности («Не скрывает ли чего, отговариваясь таким образом?») до зависти («Живут же люди!»). Даже если дела идут совсем неплохо, мы привыкли прибедняться: «Да так себе, помаленьку». Американец такой ответ сочтет свидетельством низкой самооценки и мелких притязаний, а это принято считать серьезным личностным изъяном.
Американцы привыкли следовать старому завету: «Если хочешь добиться успеха, веди себя так, словно ты его уже добился». Поэтому по выражению лица американца трудно понять подлинное положение его дел и душевное состояние. Это у русского – душа нараспашку. Если ты ему не нравишься, то это так прямо и написано на лице. Правда, скорее всего это не ты ему не нравишься, а: а) сантехник, которого ждут вторую неделю; б) теща, с которой невозможно договориться; в) правительство, которое…; г) и вообще жизнь не удалась. По лицу американца, источающему жизнелюбие и оптимизм, иной русский может решить, что собеседник сию минуту готов взять его на пожизненное содержание. Разумеется, это иллюзия. Просто тот не намерен делиться с вами переживаниями по поводу размолвки с тещей или неуспеваемости сына. Вообще поговорку про сор из избы придумали русские, а последовательно ее придерживаются как раз американцы.
У нас: «Друг познается в беде». Американец в беде идет к юристу или психотерапевту. С друзьями принято иметь fun, то есть приятно проводить время, а не «плакаться в жилетку».
При встрече с русскими американцы обычно удивляются их неулыбчивости. Столкнувшись с выражением лица, которое мы привыкли считать серьезным, адекватным деловому общению или беседе с малознакомым человеком, американец задается вопросом: «В чем проблема? Чем он недоволен? Не обидел ли я его?» А на русского дежурный американский «смайл» (улыбка) производит впечатление лицемерия, неискренности, заставляет заподозрить: «Чему это он радуется? Нет ли у него каких задних мыслей?» Можно по-разному относиться к этой особенности, однако кажется: дружелюбие, пускай даже искусственное, симпатичнее неприкрытой угрюмой настороженности, тем более враждебности.
В деловых отношениях американец прежде всего ищет точки соприкосновения, склонен начинать диалог на позитивной ноте: «Да, цвет замечательный и кнопки очень красивые. Хотя у меня есть некоторые сомнения в том, что эта штука вообще работает…» Мы же особо взыскательны именно к негативу, в дискуссии прежде всего подмечаем расхождения. А это мешает договариваться. Наш человек, которого десятилетиями приучали к единомыслию, по сей день склонен воспринимать всякое возражение как враждебный вызов. «А если враг не сдается…» Поэтому любой конфликт в нашем сознании ориентирован на подавление противника, в крайнем случае – даже на его уничтожение (в большинстве случаев, к счастью, в фигуральном смысле). Нам присуща приверженность стратегии «мой выигрыш – твой проигрыш», вместо стратегии «выигрыш – выигрыш». Взаимообмен уступками мы почему-то считаем демонстрацией слабости.
В большинстве своем мы не разделяем деловые (производственные, политические, финансовые) и личные отношения. То есть умом, конечно, разделяем, но сердцем – нет. Слишком мы для этого эмоциональны и экспрессивны. Многие из нас живут делом, хотя легко могут его забросить в минуты меланхолии. Даже на вечеринке мы не можем обойти стороной тему работы (не говоря уже о политике), а на работе обсуждаем семейные проблемы. Личная ссора с коллегой может отразиться на деятельности всего предприятия. Зато тому, кого мы считаем другом, мы готовы распахнуть все двери. Только не надо обольщаться, когда американец назовет вас своим другом. В Америке слово «друг» (friend) очень часто приближается по значению к русскому «знакомый». Для американца «мой друг Фред» может означать что-нибудь вроде «я учился с Фредом в одной школе», «я играю с ним в гольф дважды в месяц» или даже «я встречал его однажды на вечеринке». Американское слово «friend» не очень соответствует тому чувству эмоциональной близости, взаимной привязанности и ответственности, которое присуще русскому слову «друг». И даже к ближайшим друзьям абсолютно недопустимо «забежать на огонек» – прийти неожиданно, заранее не предупредив. Причем договариваться принято не по принципу «как-нибудь вечерком», а «в следующий четверг в 19.30». Важно помнить: в то время как русские обычно планируют дела лишь на текущий или на следующий день, для большинства американцев в порядке вещей составлять твердое расписание служебных и общественных дел на одну, две и даже три недели вперед. Конечно, это оставляет мало возможностей для импровизации и создает впечатление унылой педантичности. Впрочем, не лучше ли отправиться с друзьями поужинать в экзотический ресторан, запланировав этот выход за неделю, чем «импровизировать», размышляя: то ли по дороге домой перекусить в забегаловке, то ли дома удовольствоваться вчерашними макаронами?
Деловое и личное американцы держат в разных уголках своей души, стараясь избегать пересечения этих сфер. Это нелегко принять русским, которые обычно стремятся подкрепить деловое сотрудничество личным благорасположением. Стараясь завязать даже сугубо профессиональные отношения, русский заводит разговор издалека, считая невежливым «брать быка за рога». Американец считает всякие не относящиеся к делу разговоры бесполезной тратой времени. О здоровье, семье, погоде и т. п. в Америке принято болтать на вечеринках, но никак не на работе. Может, потому и работа у них идет успешнее? Поезжайте, поинтересуйтесь. Потом расскажете, так ли это.
Миф о загадочной русской душе придумали иностранцы, не в силах объяснить причуды нашего национального характера. Русские охотно этот миф подхватили. Нам почему-то лестно считать себя непредсказуемыми натурами, которые ни умом не понять, ни аршином общим не измерить. Предмет для гордости, может быть, и неважный, зато оправдание универсальное, годное на все случаи жизни.
Ознакомительная версия.
