Методы психотерапии. Как лечить страхи и детскую психосоматику - Геннадий Юрьевич Иванов

терапия пошла-поехала. А там и результат оказался не за горами. Разговор не об этом. Дело в том, что источником депрессии моей подопечной была не психотравма, а 6-летний период счастья, когда ее жизнь была пронизана творчеством. Потом все оборвалось – переезд в другой город, где танцевальной школы не было…

И хотя вся дальнейшая жизнь складывалась хорошо (о чем говорили и друзья, и враги), но жизнь, настоящая жизнь, которой однажды довелось отведать этой женщине, все время оставалась где-то в стороне. Ведь свидетель 6-летнего счастья – та девочка, что так здорово умела мечтать о балете, – никуда не делась. Она все это время незримо присутствовала, отравляя жизнь моей пациентки. И хотя та интерпретировала причину своего угнетенного состояния отсутствием права на выбор, на самом деле дело в другом: в ее жизни не осталось места для творчества.

Я бы сказал, что это глобальная проблема всего человечества и, в частности, России. Мы не учим своих детей быть счастливыми, потому что ни в школе, ни в колледже, ни в университете вы не найдете предмета, обучающего юношей и девушек умению увлечься порученным делом. Моя пациентка однажды «попала» в коридор, где врожденные способности отвечали требованиям балетмейстера, и сам собой возник феномен увлеченности – открытое окно в мир творчества и инсайтов. Но стоило смениться декорациям, как ее талант остался не у дел. Все, чем приходилось заниматься, ее не увлекало. Хотя, насколько я понял, это не мешало моей пациенте исполнять свои обязанности добросовестно. Это мешало ей в другом – она так и не начала жить.

Предвижу вопрос: можно ли научить увлечению? Ответ положительный. Петр Чайковский называл способность увлечься ключевым условием для творчества. Планирую экспериментальный курс в конце гипноанализа.

Этот метод эффективен, когда пациент уже вошел в колею психокоррекции. Он понимает ход терапии и способен видеть связи между травмами и симптомами. «Автобиография» – это не документ, а процесс связывания времени с переживаниями, что само по себе стимулирует вспоминания и повышает осознанность пациента. Важным свойством «Автобиографии» является ее субъективность, что открывает отношение пациента к описываемым событиям.

Прежде чем писать автобиографию, пациент должен выполнить предварительное упражнение, подготовив по заданию терапевта свою биографию как забавную историю, которую можно рассказать за две минуты. Пациент будет вынужден оставить в изложении только самые важные – ключевые – события, определившие всю его жизнь.

Справившись с этим заданием, пациент получает задание изложить полную историю своей жизни. Главное условие – излагать события как хронику собственных жестов и поступков («я отказался», «я согласился», «я решил», «я сделал») с комментариями. Автобиография не должна занимать более двух страниц, потому что включает только те изменения в жизни пациента, которые он считает наиболее значимыми. В связи с тем, что жизнь любого человека зависит от действий других людей (супруга, родителей, детей, друзей), то в автобиографию необходимо включать и описания событий из их жизни.

Автобиография может быть письменной или надиктованной. Главное, чтобы она была перечитана или переслушана, потому что смысл этой методики в том, чтобы, слушая или читая собственный рассказ, пациент получил возможность воспринимать повествование, как будто его написал не он. Зрение и слух человека принадлежит разным субличностям. Терапевту знакомиться с полной автобиографией пациента совсем необязательно. Другое дело, если пациент, благодаря методу «Автобиография», вспомнит забытое событие или какую-то деталь, которая заставляет по-новому взглянуть на привычные факты. Еще терапевту должна быть важна та информация, которая эмоционально значима для пациента, содержит в себе достаточно серьезные логические противоречия или «белые пятна», особенно если они до сих пор продолжают влиять на человека в обыденной жизни.

Наука «психология» считает, что ваши мысли и эмоции должны находиться на одной волне – это и есть то, что мы называем адекватностью. Например, вы увидели на улицу большую собаку без намордника, ваше тело напряглось, вы ощущаете страх, и у вас в голове мысль, как бы обойти источник угрозы. Возможен другой вариант: тело сжалось, но вы, памятуя наставление папы «мальчики не должны бояться», делаете шаг вперед, и собака вас кусает. Это пример эмоционально обусловленного поведения.

Чтобы избавиться от наваждения, надо, чтобы «застрявшая» эмоция, та самая, что заряжает приступ, покинула вас. Это достигается отреагированием (абреакцией) – целенаправленным высвобождением тела от эмоционального напряжения.

Наши эмоции всегда стараются найти себе возможность выхода через сходные обстоятельства, будь они на экране, в воображении или на словах. Поэтому, если вас бросила возлюбленная, похожая сцена в фильме может вызвать у вас слезы, даже если раньше вы никогда не плакали в кино.

Рассмотрим типичную травматическую ситуацию. Родители отправляют ребенка спать одного, игнорируя его истерику. А для него это травма, ему мерещатся монстры в темноте, он трясется и долго не может заснуть. К подростковому возрасту психотравма разрастется в какое-нибудь отклонение, с которым пациент придет к психотерапевту, то есть к вам.

Вы спровоцируете симптом, чтобы перевести эту энергию в удобное для терапии состояние. Как вода превращается в пар или лед, так и мы находим расстройству соматическое (плотское), символические (образное) или семантическое (словесное) выражение.

В нашем случае мы можем начать с того, чтобы попросить пациента указать, где симптом концентрируется в теле. После локализации пациенту удобнее идентифицировать симптом, чтобы по команде психотерапевта стать им. Человек, войдя в образ, двигает руками и ногами, издает звуки и произносит слова. В этот момент он не просто капризный ребенок, у которого отняли привилегию спать с родителями, – ваш пациент пытается выразить свое заболевание. Если ему это удается, то расстройство отступает. Потому что разрядившись (если надо, процедура повторяется многократно), пациент получает возможность по-новому взглянуть на случившееся и трезво все осмыслить. Сделанные выводы – главный результат психотерапии.

Тот же симптом можно выразить не соматически, а символически. Мы знаем эффект волшебной силы искусства, когда плачем от избытка чувств на спектакле или в кино. Если все происходит в кабинете психотерапевта, то пациент силой воображения представляет свой симптом в виде мысленного образа, отдавая себе отчет, что это часть его «я». Возможно, в воображении вашего подопечного появится давно забытый монстр. Разговаривая с воображаемой сущностью, он может мысленно делать с ней что угодно – изменять ее размеры и внешний вид, а пропорционально будет усиливаться или ослабляться симптом. В итоге видение должно трансформироваться в нечто привлекательное и быть принятым пациентом обратно в состав его личности. Либо придет понимание, что это часть чужая и