Авторы цитируемого учебника с полным основанием описывают паранойяльный синдром у больных шизофренией и психопатов.
А теперь давайте заменим слово «бред» на слово «идея». Собственно, бред – это тоже идея, но очевидно ущербная, противоречащая здравому смыслу и практике и не поддающаяся разумной коррекции. У нас же пусть будет вместо бреда – продуктивная идея. Да, одна и та же, несменяемая, приобретающая характер «сверхценности», но при этом перспективная, потенциально реализуемая.
«Чувство самодовольства» исправим на «переживание избытка сил, победное настроение», а «убежденность в собственном превосходстве» на «убежденность в превосходстве своей позиции по отношению к прочим, альтернативным». Кипучую деятельность в реализации идей, конечно же, оставим. А эпитет «бредовых» – уберем.
Что же получилось в итоге? – Я думаю, корректное представление о сущности паранойяльного поведения у здоровых людей.
Паранойяльность (тенденция, рождаемая паранойяльным радикалом) – это активная реализация масштабной, систематизированной, единственно верной для этого человека идеи, в приоритете которой над остальными он абсолютно убежден.
Вот кто-то говорит: «Бред, бред…». А что, если это не бред?! Это грубое и уничижительное слово не раз слышали в свой адрес и Циолковский, и Сеченов, и Эйнштейн. Надо быть очень осторожным с этим словом, чтобы вдруг не оказаться в дураках.
При этом патологический – настоящий – бред тоже известное науке явление. Вот где разница между болезнью и здоровьем: больной в итоге оказывается неправ, а здоровый – прав.
Внутренние условия паранойяльного радикала. Потребность создать нечто реальное, по-настоящему значительное, масштабное возникает у человека, когда для этого у него есть силы, энергия, которая буквально «распирает», не даёт сидеть, сложа руки.
В главе, посвящённой истероидному радикалу, мы подробно рассматривали зависимость самооценки индивида от силы его нервной системы.
Действительно, представление о себе, как о человеке могучем, созидательном, социально ответственном только тогда переживается как нечто реальное, несомненное, когда постоянно подпитывается от надёжного источника энергии – сильного природного темперамента.
В общественном поведении, особенно в сфере достижения результатов, важнее бывает не кто что умеет, а кто на что решится.
Так что энергетически хорошо обеспеченная психика – это первое условие масштабности замысла. И, следовательно, появления паранойяльного радикала в характере.
Второе условие – безальтернативность миропонимания, заставляющая индивида чётко видеть цель, т. е. предполагаемый результат своей деятельности. Быть уверенным, что ему ничего, кроме этой цели, не нужно. Что другого взгляда на решаемый вопрос нет и быть не может. Это условие, по-видимому, связано с тугоподвижностью нервных процессов в мозгу.
Таким образом, внутренними условиями формирования паранойяльного радикала являются высокая энергетика с одновременной вязкостью психической деятельности.
Благодаря именно вязкости, тугоподвижности, энергия не распыляется (как это происходит у гипертимов), а «канализируется», концентрируется во времени и пространстве. И обеспечивает, тем самым, энергичное созидательное движение вперед, к намеченной цели.
Весьма любопытное наблюдение: у обладателей паранойяльного радикала (широко мыслящих, результативных индивидов) с возрастом или под влиянием сильных негативных стрессов паранойяльность в характере уменьшается, уступая место нарастающей эпилептоидности. Вчерашний неуёмный деятель становится «диванным» стратегом – брюзгой и ворчуном.
Вероятно, это обусловлено снижением энергетического потенциала психики. Слабеет нервная система – и паранойяльный (сильный вязкий) радикал превращается в эпилептоидный (ослабленный вязкий). Интересная динамика, согласитесь?
Социальное значение паранойяльного радикала. Прямо, с провокационной даже интонацией, поэт А. Кушнер обращается к современнику: «А при Грозном жить не хочешь? Не мечтаешь о чуме флорентийской и проказе? Хочешь ехать в «первом классе», а не в трюме, в полутьме?» (стихотворение «Времена не выбирают»).
Да, все мы привычно пользуемся благами цивилизации: средствами связи и транспортом, лекарствами, источниками энергии, в создании которых принимают участие большие массы людей. Человеческим «муравейником» представляется наблюдателю любое масштабное строительство, например, возведение в диких дотоле местах металлургического комбината, космодрома или гидроэлектростанции.
Кто-то, глядя на этот «муравейник», точнее «человейник», проникается сочувствием и жалостью к людям, которых – против их воли! – пригнали на эти работы. Кого-то, наоборот, приводит в восторг их совместная «силища», способная преодолеть любые препятствия.
А кто-то, вообще, не в курсе, что существуют стройки, заводы и фермы, и искренне полагает, что хлеб растёт на деревьях по соседству с мобильными телефонами, а то, что эти деревья покрывает сверху, – это и есть пенициллин.
Как бы то ни было, но мы при этом нередко (одни – в понятном и оправданном стремлении не забыть, какой ценой оплачены привычные сегодня блага, другие – напротив, не зная им истинной цены) принижаем значение тех, кто стал локомотивом всех этих проектов. Тех, про кого поётся в песне: «Здесь ничего бы не стояло, когда бы не было меня» (автор слов Л. Ошанин).
А, между тем, это вполне реальные люди, и у них есть имена. Без конструктора Кошкина не было бы танка Т-34, без Пушкина – современного русского языка, без Менделеева – химии. И антибиотиков, между прочим, не было бы без Флеминга и Ермольевой.
Интересно, что после смерти выдающихся паранойялов их места нередко занимают деятельные… эпилептоиды.
И что же? Масштабные целостные проекты дробятся на отдельные составляющие. Эпилептоиду проще решать задачу по частям, планируя не на далекую перспективу, а, как говорится, «от достигнутого». При этом грандиозный первоначальный замысел, уводящий человечество за горизонт мечты, сменяется набором конкретных, выполнимых, прагматичных заданий.
Кстати, паранойяльный радикал не предполагает авторства идей, которые он энергично воплощает. За идеи отвечают шизоиды.
Это именно шизоиды, ужаснувшись, что города могут утонуть в конском навозе, придумали вначале паровой двигатель, а затем и двигатель внутреннего сгорания. Теперь они ломают головы над тем, как избавить мегаполисы от бензинового смога.
Но никакая идея – даже самая рациональная и сулящая великолепные перспективы – не будет воплощена без энергии, убеждённости и целенаправленности тех, кто взялся за её реализацию. Шизоидность рождает идеи, но за их внедрение в практику, в жизнь отвечает совсем другая тенденция в характере человека – паранойяльность.
Так что дороги, мосты, здания, ракеты, политические партии и прочее, и прочее, что требует трудолюбия, социальной смелости, настойчивости и участия большого количества людей, строят паранойялы. Ну, а козни строят… эпилептоиды.
Чтобы стало совсем понятно различие этих радикалов: эпилептоид с удовольствием и мастерством вяжет свитер, паранойял – создаёт трикотажную промышленность.
Внешние признаки паранойяльного радикала. Специфического паранойяльного варианта телосложения не существует. Начнём сразу с оформления внешности. Увы, очевидных признаков паранойяльности не так много, но они всё же есть.
Паранойялы всем стилям предпочитают классический (они, собственно говоря, являются и его вдохновителями, и основными потребителями). И не только в одежде. У этого стиля есть три, как минимум, качества, созвучных паранойяльной тенденции. Первое: он выдержал испытание временем. Второе: его признаёт большинство людей, он понятен и близок массам. И третье, главное: классический стиль в мировой культуре отражает совершенно определённую социальную позицию – безусловный приоритет общественных целей и ценностей над индивидуальными. А это – основа паранойяльной этики[42].
