Все это - только упрощенная модель, но дает ли она точное представление о моделируемом процессе? Как на самом деле кладется мозаика, как работает художник? Стоит только обратиться к мастеру и обнаруживается совершенно другое. Сначала рождается некоторый образ, затем возникает единая композиция, расчерчивается основание, и, начиная с композиционного центра, в строгом соответствии с выстраданным образом по уже расчерченному плану подбираются подходящие осколки смальты. Словом, действительная логика моделируемого нами процесса развивается совсем не в той плоскости, которая определяется нашим условным "временем". Его начало - это вовсе кусочек картона под номером один, но образ целого, да и само содержание процесса - это вовсе не сочленение соответствующих друг другу по цвету и по контуру элементов...
Вправе ли мы утверждать, что временная и причинно-следственная цепь всех мировых событий отображает действительную их связь? Нет ли между нею и действительной логикой формообразования всего существующего в нашем мире такой же пропасти, которая существует между простой нумерацией кусочков картона и последовательностью реализации творческого замысла?
У нас нет ответа на вопрос о том, какова действительная связь явлений, но культура духовной традиции подсказывает, что до предела упрощаемые представления о природе вещей могут уводить далеко... от истины.
Обусловленность каждого конкретного явления, всей суммой состояний всей объективной реальности в целом, а каждого отдельного элемента мира - всей его законченной структурой приводит к однозначному выводу о том, что подлинная логика всеобщего развития не может сводиться к простому сочленению и перекомбинации исходных частиц. Над нею уже изначально господствует нечто целостное, и вся она - суть воплощение его гармонии...
По-видимому, и в самом деле что-то в этом едином глобальном процессе доверено самому человеку. Но если так, то общая логика его бытия хотя бы в отдельных чертах должна подчиняться той, которая властвует над всем нашим миром. А значит, и в его жизни далеко не все определяется действием одних только причин. Правда, это касается лишь человеческого рода в целом, но дарованное роду должно сказываться и на способностях индивида. Если этого нет, нет и дара. Поэтому не только роду, но и каждому отдельному индивиду должна предоставляться возможность вмешательства в свое собственное прошлое. Вот только для чего? Не для искупления ли? Не для того ли, что он мог и в самом деле использовать все шансы, перед тем как предстать на Суд своего Создателя?
Нам не дано ответить на этот вопрос.
Но только ли недоступные обыденному сознанию абстрактные принципы высшей логики, только ли обращение к сложным абстракциям биологии, космологии, математики, наконец, философии способно подтвердить все сказанное здесь?
Если искать что-то легко доступное, иными словами, что-то вроде жидкой кашицы для ленивого ума, то, наверное, нет; ничто из затронутого в настоящей работе не относится к видимой "невооруженным глазом" поверхности вещей. Но если мы готовы к известным усилиям духа, то подтверждение можно встретить едва ли не повсюду.
Обратимся к общеизвестному. Мы знаем, что в действиях человека зачастую значение имеет не столько физическое их содержание, сколько та нравственная природа, которая породила их. Существует некоторое осуждаемое действие. Есть процедура его анализа, в результате которого удостоверяется его полная нравственная безупречность. В этом случае человек получает оправдание. Оправдание всегда рационально, оно всегда может быть аргументировано. Словом, оправдание легко укладывается в привычную для нас схему отношений причин и порождаемых ими следствий. Но мы знаем и другое: в мире общечеловеческой нравственности (то есть не в одном только мире христианской культуры) гораздо большей силой во все времена обладали такие начала, как раскаяние и прощение. Почему? Ведь и раскаяние, и прощение только подтверждают нравственную ущербность былых причин. Да потому, что духовный катарсис, переживаемый и кающимся, и прощающим, изменяет нравственную природу поступка! И та иррациональность, которая скрывается и в искреннем человеческом раскаянии, и в простом человеческом прощении, на деле скрывает в себе куда более высокую правду, чем любое самое аргументированное оправдание...
Заключение
Если мы придерживаемся чисто эволюционных взглядов, из всего сказанного здесь мы обязаны сделать следующие выводы.
1. Все существующие сегодня методы датировки ключевых событий дают возможность удовлетворительно выстраивать их в единую временную последовательность, общая протяженность которой не превышает 5-6 тысячелетий. То есть в течение только такого периода в естественной истории Земли, в котором не установлено ни одного макроэволюционного изменения. Хронография, выходящая за эти пределы, отличается крайней степенью ненадежности; за этими пределами различие в оценках времени одних и тех же событий может достигать сотен миллионов лет.
2. Собственно развитие, то есть процесс постоянного восхождения от простого к сложному и высокоорганизованному, представляет собой результат взаимодействия причины и следствия. Поэтому свести все изменения только к потоку причинных воздействий невозможно; ими могут быть объяснены только микроэволюционные изменения, которые не переходят пределов определенного качества (см. раздел 3).
3. Физическое время описывает только цепь чисто причинных воздействий. Обратное влияние следствий на свои причины лежит вне временного потока. Следовательно, собственно развитие проходит в другом, гораздо более широком, континууме, чем время. Физическое время может быть охарактеризовано только как одно из измерений этого более широкого континуума. Собственно же физическое время может служить средством точной датировки только микроэволюционных изменений.
Резюме
1. Итак, мы могли видеть, что в основе формирования всего того, что окружает нас сегодня (независимо от того, что именно скрывается за ним: результат предшествующего восхождения какого-то примитивного первовещества к вершинам организации, или результат творения мира) лежит действие неизвестной сегодня силы, которая повсеместно проявляет себя вопреки всему ряду причин, как случайность. Но оговоримся: случайность - это только форма ее описания, но не объяснение механизма ее действия. Собственно механизм - неизвестен, и вовсе не исключено, что с помощью существующего сегодня категориального (совокупность имеющихся понятий и теоретических представлений) и логического аппарата он вообще непостижен. Отнесением ее к случайности подчеркивается только определенное противостояние этого механизма действию причин.
В то же время вся совокупность причин (физических, химических, биологических, социальных и так далее законов) обеспечивает лишь микроэволюционные изменения объектов, процессов, явлений.
2. Эта сила всякий раз обнаруживает себя как:
- внешнее (по отношению к качественно развивающимся или творимым ею объектам процессам, явлениям),
- существенно более мощное и организационно высшее начало, чем любая ограниченная совокупность объектов, процессов, явлений, которая может попасть в поле нашего анализа.
И если мы рассматриваем все существующее вокруг нас как результат развития, совершаемого против энтропийного градиента, то именно эта сила предстает как источник необходимой энергии и информации.
3. Внешность по отношению к причинному ряду, а также способность этой силы действовать вопреки действию причин приводит к тому, что "изнутри" причинного ряда ее проявление обнаруживается как способность воздействия на настоящее, будущее и прошлое всего материального мира "одновременно". Мы берем слово "одновременно" в кавычки, потому что само понятие времени не применимо к ней, ибо она действует вне временного континуума.
Здесь возможны два варианта:
Если принимается схема творения мира, то само время оказывается лишь одной из характеристик того континуума, в котором реализуется механизм ее действия.
Если принимается схема развития, то время представляет собой структурно более сложное образование, чем то, которое может быть описано только с помощью одного измерения.
Вот, собственно, и все...
Эволюционизм или креационизм? - вынесли мы в заголовок этой работы.
Предметом нашего анализа являлись не столько факты (хотя и они рассматривались нами тоже), сколько та методология и те логические принципы, которые лежали и лежат в основе их истолкования. На основе этого анализа мы имели возможность увидеть, что, вероятно, главным обоснованием теории всеобщего развития являлось предельное упрощение постигаемой нами природы вещей. Накопление новых фактов, формирование новых подходов к их осмыслению, обращение к традициям развития общечеловеческой мысли показывали несостоятельность подобных обоснований.
